городом, но обзор отсюда меня не устраивал, и я отправился дальше. Обошёл бассейн справа за металлической оградой и ступил на хорошо утоптанную тропинку, поднимавшуюся вдоль склона сопки.
Тропинка вывела меня к довольно обширной площадке на вершине.
Посреди площадки высился каменный Крест. Именно так, с большой буквы.
Был он светло-рыжего цвета, семи-восьми метров высотой и опирался на мощное бетонное основание с закруглёнными краями, которое возвышалось над землёй ещё на два метра с лишним. Если не на все три.
Я обошёл необычное сооружение по кругу, с интересом разглядывая. Да, метров десять, если с основанием брать, не меньше.
С тыльной стороны – металлическая дверь. А с парадной – той, что обращена к городу, – прибит двуручный чёрный меч. Метра четыре длиной. Ну, может, чуть меньше.
С задней стороны Креста имелись ступеньки, по которым можно было подняться на бетонное основание.
Так я и сделал.
Вот отсюда вид был, что надо.
Я постоял, разглядывая долину и город внизу. Теперь было заметно, насколько он мал.
Три улицы вдоль и несколько поперёк. Если пешком, – минут двадцать, чтобы пройти с юга на север или наоборот. Много – двадцать пять. С запада на восток и того меньше. Чуть правее, сразу за центральной улицей, виднелся стадион, за ним – одноэтажное здание вокзала с зелёным куполом и нитка железной дороги с водонапорной башней. Ещё дальше поблёскивала речная вода.
Речка Кушка, вспомнил я. И город Кушка, и речка с тем же названием.
Сразу за речкой вырастали сопки. На одной из них были хорошо заметны остатки земляных укреплений. А что, удобное место. Оборудуй пару орудийных позиций на вершине и держи под прицелом весь город и подходы к нему. Похоже кто-то когда-то так и поступил.
По правую руку, на соседней сопке, высилась металлическая серебристая фигура солдата в каске, плащ-палатке и с автоматом на груди. К памятнику вела длинная – уступами – лестница.
По левую руку, на горизонте, где тучи окончательно разошлись, таяли в небе далёкие горы со снежными вершинами. Там был Афганистан.
Больше на Кресте делать было нечего.
Я постоял ещё немного, стараясь хорошенько запомнить то, что вижу. Затем спустился вниз и отправился исследовать город ногами.
Первым делом они вынесли меня на стадион, ограниченный с восточной стороны невысокими, в несколько рядов, трибунами, а с западной – сплошным забором. Для чего он существовал, – непонятно, поскольку ни калиток, ни ворот в заборе не наблюдалось – только проёмы. Один – широкий – вёл на привокзальную площадь, другой, полускрытый кустами, виднелся с южной стороны рядом с каким-то то ли недостроенным, то ли заброшенным одноэтажным серым зданием, третий был с севера. Внизу, на футбольном поле, ближе ко мне, кучковалось несколько мальчишек.
Примерно моего возраста.
И кажется, что-то они не поделили.
– Череп, харэ залупаться!
– Врежь ему, Билли, не ссы!
– Кончайте, пацаны!
– Да пошёл ты…!
Отсюда, с верхнего ряда трибун, я хорошо видел, как один, на полголовы выше других и шире в плечах, с тонкими, словно прилипшими к черепу белёсыми волосами и длинным лошадиным лицом, толкал в грудь другого – маленького и щуплого, с круглой русоволосой головой. Щуплый был явно слабее, а посему пятился, нелепо закрываясь руками.
Череп и Билли, догадался я. Большой и сильный на маленького и слабого. Так не пойдёт. Остальные тоже догадывались о неправильности происходящего, однако вмешиваться не спешили. Видимо, Черепа побаивались.
По ступенькам я сбежал к первому ряду, спрыгнул на беговую дорожку, ступил на неровное кочковатое футбольное поле, поросшее жухлой прошлогодней травой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Новые старые знакомства. Варан. Директор школы. Вспомнить все
Меня заметили.
– О! – воскликнул кто-то. – Вон Гуня идёт.
– Где⁈
Головы пацанов повернулись ко мне.
– Привет, Гуня!
– Гля, живой-здоровый.
– А нам сказали, тебя сильно поломало.
Ясно, Гуня – это я, меня знают. Даже кличка есть. В детстве, в интернате, у меня тоже была кличка. Боец. Хорошая кличка, точная. Не потому, что я любил драться (таких мало, а с теми, кто проявлял излишнюю агрессию, работали психологи и чаще всего успешно), а потому, что никогда не отступал.
Интернат, да…
В памяти мелькнули белые купола у моря, тенистые аллеи, стадион, чем-то похожий на этот, но только гораздо лучше, обширное поле для полётов с антигравом, галечный пляж, трёхэтажное разноцветное здание школы с просторными, залитыми солнцем и свежим, пахнущим цветами и морем, воздухом классами. Внимательные и красивые лица наших воспитателей – людей, сознательно выбравших труднейшую и самую уважаемую профессию на Гараде.
Мелькнули и пропали.
Они вернутся, обязательно. Но не сейчас.
Маленький Билли тоже повернулся, чтобы посмотреть на меня. Этим немедленно воспользовался Череп и смазал его пальцами по лицу. Не больно, но обидно.
– Салют, пацаны, – сказал я, отодвинул Билли в сторону и встал перед Черепом. Теперь было хорошо заметно, что он действительно выше ростом и шире в плечах. Скорее всего, старше.
– Проблемы, Череп? – осведомился я небрежно. – Могу помочь в решении.
– Чё? – маленькие водянистые глаза Черепа уставились на меня. Я в них заглянул и признаков развитого интеллекта не обнаружил.
На секунду мне стало его жалко. Но лишь на секунду. В конце концов, каждый сам выбирает свою судьбу. Хоть на Гараде, хоть на Земле.
– Хрен через плечо. Отвянь от Билли.
– Чё? – тупо повторил Череп. – Ты за него пишешься, что ли, я не понял.
– У тебя с пониманием, гляжу, совсем плохо. Я сказал отвянь, – значит, отвянь.
В предчувствии интересного зрелища, нас окружили.
– Гуня, – произнёс сзади Билли. – Не надо, ну его.
– Надо, Билли, – сказал я. – Спокойно, я быстро. Ну что, Череп. Или давай, вали отсюда, или иди сюда. Я встречу.
– Да я тебя… – Череп протянул руку, чтобы ухватить меня за грудки.
Я поймал его запястье снизу, шагнул навстречу, перенёс свой правый локоть через его, заломил ему кисть и одновременно подставил ногу, толкнув для верности плечом.
Череп потерял равновесие и грохнулся на спину.
– Ни хрена себе, – восхитился кто-то из пацанов. – Ты где так научился, Серый, у погранцов, что ли?
Я не ответил. Врать не хотелось, а правду говорить – и подавно. Что я им скажу? Что на самом деле я не их товарищ Сергей Ермолов, он же Серый, он же Гуня, а тридцатидвухлетний житель планеты Гарад Кемрар Гели, с детства отменно владеющий приёмами боевого комбо (плотно занимался в интернате, как и многие другие мальчишки и потом не забывал, даже в планетарных Играх участвовал. Чемпионом не стал, но всё же).
Только сейчас, в прямом столкновении с Черепом, я понял, что мог бы войти в орно – особое состояние организма, при котором в несколько раз обостряются все чувства, ускоряется реакция и
