это так ловко и изящно, что я даже сам не понял, куда он делся.
Раствориться в воздухе у меня так ловко не получилось, но и шума слона в посудной лавке я умудрился не создавать.
За портьерой оказался довольно широкий, хорошо освещенный коридор.
— Прямо до упора будет стоянка, — пояснил Иван.
— А ты?
— А мне еще отрабатывать повинность наследника, — скривился парень. — Так что жди в ночи.
Я лишь многозначительно хмыкнул и поспешил воспользоваться предложением цесаревича.
Чтобы спустя час настойчиво постучать в дверь.
— Как насчет покататься по ночной Москве? — спросил я немного растерянную и растрепанную Василису.
Девушка пару мгновений смотрела на меня, то ли осознавая мои слова, то ли вообще мое присутствие у себя на пороге, а потом хитро стрельнула взглядом из-под ресниц и негромко произнесла:
— А поехали.
— Куда мы едем? — спросила Василиса, пристегнув ремень безопасности на пассажирском сиденье.
— Понятия не имею, — пробормотал я, прежде чем заглянуть в дарственную, где был записан адрес моего нового жилья. — Сейчас увидим вместе, — добавил, выруливая с парковки университета.
Некоторые вещи в этом мире меня все-таки особенно удивляли. Здесь не было ни Советского Союза, ни Сталина, а сталинские высотки — были! И в одной из таких Его Величество подарил мне жилплощадь.
Конечно, назывались эти жилые комплексы иначе — Имперские Высотки. И жили в них люди, обласканные государем за разные достижения в науке, культуре, искусстве и прочих несущих конструкциях нашего общества. Причем селили вразнобой, и не было такого, что этот домик под военных, а этот под актеров. И вот в таком новеньком, свежепостроенном здании я и стал обладателем какого-то жилья.
Внешне эти жилые комплексы являлись продолжением архитектуры внутренних зданий Кремля — те же славянские мотивы, с разницей лишь в том, что уходили на много этажей вверх. Их можно было, наверное, даже сравнить с пагодами, но те были отдельно стоящими китайскими башенками, а здесь ажурные комплексы переменной этажности.
В общем, снаружи было очень красиво. Я никогда раньше не задумывался, что камень может быть таким легким и воздушным. Да и не видел нигде, разве что в бутафорских фильмах про эльфов.
Мой жилой комплекс располагался на Котельнической набережной, имел многоуровневую подземную парковку, закрытую зеленую территорию по типу «двор без машин», коммерческий первый этаж и вышколенную прислугу. Да-да, меня на въезде опознали по номерам и без лишних вопросов подняли шлагбаум. Внутри вежливый парковщик очень обстоятельно объяснил, что для меня выделено личное машиноместо, рассказал, как мне попасть в крыло с моей квартирой и добавил, что в здании существует консьерж-сервис.
Василиса, пришибленно молчавшая всю дорогу, не выдержала, когда двери шикарного дорого лифта закрылись, и нас мягко начало поднимать на семнадцатый этаж из двадцати четырех.
— Алекс, куда мы едем? — спросила девушка, глядя на меня во все глаза.
— Наверх, — безмятежно ответил я.
— Я понимаю, что наверх! Но просто… Куда? — повторила свой вопрос Корсакова. — Здесь же очень дорогая недвижимость!
— Честно сказать, я понятия не имею, дорогая ли тут недвижимость, — признался я.
У Василисы стали очень круглые глазки. Ее мои слова вводили в еще больший ступор. Так что пришлось пояснять:
— Мне тут вручили, кхм, награду за участие в КТО. Вот к ней шло довеском… — я красноречиво звякнул ключами.
Девушка шокировано замолчала, за что я ей на самом деле был благодарен. Вопросы «а как?», «а за что?» и «а че там в Кремле?», — последнее, о чем бы хотелось сейчас говорить.
Лифт приятно пикнул, продемонстрировал нужную цифру этажа на табло, и мы вышли в лифтовый холл. От холла в обе стороны расходился коридор в мраморе и дорогих породах дерева на шесть квартир. Абсолютно идентичные двери с золочеными цифрами номеров, мирно моргающая пожарная сигнализация, строгое светодиодное освещение.
Дорого и со вкусом.
Сверившись с цифрой на брелоке, я подошел к двери в девяносто шестую квартиру и принялся открывать замки.
— Надо было кошку прихватить, — задумчиво сказала Василиса, осматривая коридор.
— Никаких суеверий в моей квартире! — отрезал я и распахнул дверь. — Прошу.
Ну что сказать? Подарок действительно оказался царский. Трехкомнатная квартира под двести квадратов с тремя санузлами, огромными окнами, широкими подоконниками и, слава богу, черновой отделкой. Тут хотя бы не придется возводить стены и разводить батареи, как это любили делать в модных бизнес-классах в том мире.
— Какой вид! — ахнула Василиса, подойдя к огромным окнам.
Вид был шикарный, согласен. Прямой прострел на Кремль. В принципе, если научить Ивана зажигать бэт-сигнал, можно даже не бояться за прослушку. Ведь не нужно быть гением, чтобы понимать — этот подарок лишь аванс за то, что я теперь буду привязан к Ивану Дмитриевичу Романову.
Но, разумеется, прежде, чем сюда заселяться, нужно провести ремонт и обставить жилье. А это процесс весьма небыстрый.
Пока я размышлял о том, как пережить очередной ремонт в своей жизни, Корсакова уже проинспектировала прочие помещения.
— Ну, суеверий тут, может, и не будет, а домовенок точно есть! — крикнула Василиса из соседней комнаты.
Посреди бетонной коробки обнаружилась облупившаяся трехногая табуретка, на которой стояла бутылка дорогущей водки и кусок оплавленного металла не поддающийся идентификации. На железке было выгравировано «Отряд специального назначения „Волк“ ХХ.ХХ.ХХХХ, Речь Посполитая».
— Что это? — тихо спросила девушка, нарушив затянувшееся молчание.
— Кое-что поценнее орденов и медалей, — так же негромко ответил я.
Москва, Лефортовский дворец, Максим Меншиков
Современная медицина чудес не творила, но маги могли похвастаться регенерацией повыше прочих. Так что Максим Меншиков относительно быстро встал на ноги.
Ну как встал.
Относительно встал.
Нога еще не могла выдержать весь вес, так что юноша ходил, тяжело опираясь на трость. Красивую трость из ценных пород дерева с рукоятью в виде головы льва и отличным клинком внутри.
— Можешь смело говорить, что это подарок невесты. Все знают, что я немного экстравагантная, так что люди скорее посочувствуют твоему будущему браку, а не раненой ноге, — заявила Нарышкина, притащив трость перед выпиской.
— Я бы не хотел, чтобы люди сочувствовали моему браку, — заметил Меншиков, тем не менее рассматривая подарок. — Тогда мне придется вызывать их на дуэли, чтобы укоротить злые языки.
Нарышкина вздохнула, присела на край его больничной койки и положила голову на плечо своего жениха.
— Пообещай не ввязываться в истории, пока не восстановишься, хорошо? — негромко попросила она. — Сейчас и так ходит много нелепых и гадостных слухов про ваши с Алексеем ранения… Я понимаю, что мужская гордость будет требовать сатисфакции, но пусть она будет требовать после твоего восстановления. Хорошо?
— Могу лишь пообещать, что постараюсь, — ответил Максим, поцеловав невесту в макушку.
Пожалуй, в жизни юноши до недавнего момента было мало вещей и людей, имевших ценность просто так, без привязки к выгоде рода.
