Прошёл в потайную комнату, открыл полку с медным номерком «37», достал свёрток с игрушкой, посидел перед ней за столом в кабинете минут десять и убрал обратно. Какая-то невнятная тревога, от которой он никак не мог отделаться, уже который час всё тяготила его, всё томила. Словно он вплотную подошёл к какому-то очень важному рубежу, к какому-то пределу, которого не понимает и которого не видит.
Всё так же, не отвлекаясь от своих размышлений, он уже в который раз, привычным порядком действий спустился в подземелье, машинально разделся донага, выключил свет и направился в темноте к колодцу.
Спустя пятнадцать минут и через множество лет Саша сидел за своим столом, в своём времени и разворачивал пожухлую, пожелтевшую бумагу. Поразмышляв немного, он всё же позвонил Павлу Петровичу, чтобы договориться о встрече. Тот поднял телефон практически сразу:
— Здравствуйте, Саша.
— Добрый вечер, Павел Петрович. Хотел пригласить вас приехать ко мне. Завтра сможете?
— Вы нашли? — тревожно спросил старик.
— Нашёл.
— Вы у себя в магазине?
— Да. Собирался уже ехать домой.
— Дождитесь меня, пожалуйста. Я уже выезжаю к вам. Буду через двадцать минут. Дождётесь?
— Конечно. Жду, — Саша почему-то так и подозревал, что этот человек примчится к нему, не откладывая дело до завтра.
Он выключил телефон, налил себе коньяк и уселся в кресло, чтобы почитать новости о произошедшем в его отсутствие. Ничего интересного там не было: всё та же смесь из громких заявлений чиновников всех стран и мастей, да истории о достигшей почти всех граней омерзения российской культурной элиты. Сосредоточиться на просмотре лент не получалось.
Перед тем как войти, старик слегка постучал по оконному стеклу. Пока он снимал пальто и шёл к креслу, Саша наполнил два бокала и, откинувшись на спинку, наблюдал за реакцией покупателя, который не отрывал глаз от игрушки, стоящей в середине стола.
Он не поздоровался, не протянул руки. Просто сел в кресло и продолжал смотреть на неё. Затем, взяв бокал и пригубив коньяк, Павел Петрович наконец взглянул на Сашу.
— Давай без обиняков, Александр. Не хочу говорить намёками да подвохами и не хочу ничего выпытывать из тебя. Тот старик, у которого ты купил эту игрушку, это мой дед. Тогда, в пятьдесят втором, я стоял недалеко и видел, как ты разговаривал с ним. Да, ты угадал, он увлекался идеями Циолковского. Я очень хорошо помню тот день, когда он продал свой космический корабль. И тебя очень хорошо помнил всю свою жизнь. То, что было в детстве, врезается в память гораздо лучше, чем произошедшее только вчера, если ты уже старик.
Вопросы
Двое мужчин сидят в креслах у лакового журнального столика. Оба молча смотрят на старую игрушку, разделяющую их.
— Вы попросили меня найти вещь, существовавшую в единственном экземпляре, чтобы убедиться, что я бываю в прошлом, что я — именно тот человек, которого вы видели в детстве. Это мне понятно. Хоть с натяжкой и допущениями, ну да ладно, — прерывает молчание молодой, деловито разглядывая маслянистые потёки по другую сторону стекла, согретого теплом рук. — Но как вы вообще нашли меня, откуда про меня узнали? Что я живу в нынешнем времени? Изначально?
— Я больше года наблюдал за тобой. Перед тем как сегодня самому прийти сюда, я отправлял в твой магазинчик много людей. Наверное, большую часть, что у тебя покупали, приобретал на самом деле я. А ты уж решил, что твоё заведение стало популярным? Прошлой осенью я случайно увидел тебя на улице, в сквере в Хамовниках. Ты стоял у воды и разговаривал по телефону.
— Парк имени Мандельштама, — кивнул хозяин.
— Мандельштама? Разве он сейчас так называется? — спросил старик.
— Нет. Так он назывался в сталинское время. Не того Мандельштама. Разные были Мандельштамы, и судьба у них тоже была разной.
— Так вот, я узнал твоё лицо. Для меня всё замерло, всё исчезло в тот момент. Как будто не было этих долгих-долгих лет. Как будто я вновь стою недалеко от прилавка своего деда и вижу, как он наконец-то продаёт свой макет ракеты Циолковского. Я решил, что ты внук того человека из моего детства. Сначала было хотел подойти к тебе, расспросить. Но потом вдруг испугался.
— Чего же?
— Испугался, что это сознание играет со мной такую шутку. Заставляет поверить в идентичность образов. Подгоняет воспоминания под реальность.
— И вы решили за мной проследить?
— Не то чтобы… Я просто шёл. Шёл пешком за тобой до этого самого магазинчика. Ты говорил с отцом по телефону. Я узнал и твой голос. Узнал смех, мимику. Ты не обратил на меня внимания там, на рынке, в пятьдесят втором, не заметил и в этот раз. Я немного постоял на улице, разглядывая магазин через стекло. Потом зашёл внутрь. Ты поздоровался со мной и, не обращая больше внимания, уставился в книжку. Я побродил вдоль стеллажей со старыми вещами, явно не бывшими в употреблении — на это я обратил внимание ещё тогда, в самый первый раз. Уже в этот день во мне зародилось какое-то подозрение. Нет, скорее, фантазия. Выходя на улицу из магазина, я представлял себе, что ты и есть тот самый дядька из моего детства. Было приятно так думать. Я играл со своим разумом и своими воспоминаниями. И я решил продолжить эту игру, которая в итоге оказалась реальностью.
С того дня моя жизнь изменилась. Ты не выходил уже из моей головы. Я отправлял к тебе разных посетителей, некоторые из них возвращались по несколько раз. Одни покупали какие-нибудь вещицы из тех, что стояли на полках. Они нужны были для массовки, для отвода глаз. Чтобы замаскировать основных разведчиков. А вот те уже заказывали у тебя предметы конкретные. Изредка кто-нибудь из стариков говорил тебе о своей ностальгии по давнему времени. Что была у него или у родителей игрушка или вещица какая-нибудь. Или же продавалась в магазине. Вот это была главная зацепка. Все воспоминания разных покупателей об этих предметах выужены из моей детской памяти. На такие запросы ты всегда спрашивал, в каком универмаге видели ту или иную вещь. Это тоже натолкнуло на определённые выводы.
Ещё я понял, что ты можешь бывать только в определённом времени.
— Как?
— Ну например… Тебе предлагали огромные деньги за фотоаппарат «Нева», помнишь?
Саша кивнул.
— Ты сперва обещал попробовать узнать, но, порывшись в компьютере, увидел, что фотоаппарат выпускался с пятьдесят пятого, и сразу понял, что достать его не сможешь. Ты сказал, что позвонишь, если получится раздобыть или что-нибудь выяснить. Но мой человек безошибочно распознал то,
