На этом юный селекционер не остановился, и крестьяне теперь картофель выращивают, и сами селекцией занимаются, он ведь продолжил «праздник Урожая» и за самую большую картофелину каждый год выдаёт золотой червонец. Ну, а людям не выкидывать же, варят. И… едят. И… даже не плюются.
Сейчас селекцию у себя Сашка стал вести не на самую большую картофелину, а на самый большой куст. В этом году три куста отобрали рекордсменских и все до единой картофелины с них в закрома положили.
И всё одно медленно. Пять лет. Это приличный кусок жизни.
Кукуруза два раза попала под возвратные заморозки и почти весь урожай в те годы пропал, но нет же худа без добра. Оставшиеся несколько десятков тут и там бодылочек — перенёсших иней были выращены и теперь Сашка надеялся, что у него есть районированный сорт. Параллельно такому расточительному селекционному методу идёт и второй. Там Кох выращивает рассаду в теплице в Басково, которую починил, и отбирает самые скороспелые початки. Может кажется, а возможно, что и нет, но в этом году созрела кукуруза на пару недель пораньше, правда и лето было на загляденье.
Нда, опять всё медленно.
Радует только одна культура. Подсолнечник. Тут без всяких селекционных дел урожайность в районе пятнадцати центнеров с га или десятины, здесь без всяких пересчётов. Две трети барских полей в прошлом году засадили подсолнечником. И в результате наторговали маслом холодного отжима на несколько тысяч рублей. Масло давили на изготовленном в Туле на оружейном заводе винтовом прессе. Быстро и легко, даже дивчина справляется. Отходы идут на корм курям. Кох для себя сделал немного халвы. С учётом стоимости сахара рубль за фунт совсем не дешёвое вышло лакомство. Но для себя же. Ну да. Только Машка с Анькой распробовали и лакомство даже до нового года не дожило.
А наука будет. Нужно прятать? Да, нет, нужно больше делать. И про зефир вспомнить — яблоки есть, яйца есть. Опять сахар. Не. Не. Ни за какие деньги. Сахарный завод, как безответственные попаданцы книжные, он строить не будет. В Москве он добыл сахарную свеклу. Посадил весной, получил семена, снова посадил и когда вызрела осенью проверил на содержание сахара. Проверил сложным путём. Никакой химической лаборатории нет, да и не знает он, как это проверяется, вообще не химик, нечего и лезть. Он просто поставил на растёртой в сероватую массу свекле брагу, а потом перегнал полученное на самогон, и ещё раз после. И потом от обратного, считая самогон семидесятиградусным, посчитал сахаристость этой свеклы. У него получилось в районе двенадцати процентов. Даже не смешно. В обычной свекле, из которой дебильные попаданцы у дебильных авторов делают сахар без извести и серы, насколько Виктор помнил, около девяти процентов сахара, как, кстати, и в моркови, чего тогда из моркови попаданцы сахар не делают. Так вот, при 12% сахаристости производить сахар, не имея оборудования и не помня, чего там и когда делают с известью и серой даже начинать Сашка не пытался. Он же дурень, а не дебил.
Событие шесте
Нужно, чтобы никто не платил налогов и подольше, тогда чиновники умрут от недоедания и наступит мир во всём мире.
Борис Виан
Что там ещё за пять лет натворили? Ага, есть ведь ещё однорукий пчеловод у Сашки. Или он сам по себе, но при Сашке? Ерофей Кобозев по прозвищу Однорукий теперь в Тульской губернии почти знаменитость.
Началось всё буднично довольно. Кох почему-то считал, что как все великие попаданцы книжные, он самый умный и хроноаборигены дети неразумные только пить водку, молиться и воздух портить умеють. А про пчелиные улья и слыхом не слыхивали. Лазють по деревьям в лесах и грабють диких пчёл. Приехал он когда в Москву и в университете зашёл в библиотеку и про пчёл книжку спросил, то думал пошлют его. А оказалось, всё с точностью до наоборот. Полно книг, журналов, статей в газетах и даже целые монографии есть. И суёт ему седой старикашка в древнем кафтане газету «Ведомости», где Кох через минуту находит следующую подчёркнутую в статье колонку: «Кроме того, в решении было указано: 'Для поощрения пчеловодства никакого сбора за устройство пасеки и помещений на землях, казне принадлежащих, не производить». Городским и земским властям было предписано «приохочивать жителей к занятию пчеловодством повсюду, где кто пожелает». Кабинет министров четко выразил свою позицию: занятие пчеловодством «…признает для себя полезным и выгодным как на землях собственных, принадлежащих крестьянам и городам, так и на казенных, впусте лежащих».
Каждому желающему выдаётся десятина земли под пасеку и шесть рублей безвозмездной ссуды. На этом статья не заканчивалась, дальше шли жалобы автора, что всё плохо в богоспасаемом отечестве с пчеловодством и совсем уже небывалая вещь. Сашка даже три раза прочитал, глазам не поверив. «Для исправления ситуации департамент предложил разрешить пчеловодам ставить ульи в казенных лесах, расширить обучение пчеловодов из числа государственных крестьян в специальной школе, основанной поручиком П. Прокоповичем в 1828 г. в селе Пальчики Конотопского уезда Черниговской губернии. В 1828 году в эту школу поступили 145 учеников, в том числе 105 казенных крестьян. Успешно завершили обучение 110 человек. Лучшим выпускникам предоставлялась ссуда в размере 50 ₽ серебром на 6 лет, они освобождались от рекрутства: вначале на 3 года, а затем, если покажут особое старание и хорошие практические навыки в пчеловодстве, и на более длительный срок».
Сашка вернулся в Болоховское, пересказал всё это Ерофею и предложил прямо немедленно, пока весна, отправляться в Черниговскую губернию, в Конотоп этот.
— Ох, далече, Вашество. На проезде разорюсь. Это если на станционных ехать…
— Возьми одного из наших коней, вон того рыжего жеребца и езжай верхом, — хотел простимулировать товарища боязливого Кох.
— Не, Вашество, это не быстрее и дороже выйдет. А ещё подкова отпадёт. А ещё сведут. А разбойники в их Малороссиях. Не, только на станционных, если уж ехать.
— Я тебе пятьсот рублей ассигнациями дам. Только ты уж выучись… И Ваньку старшего с собой забери. Вдвоём сподручнее и пусть он тоже учится. Парень смышлёный, читать писать, считать умеет. Вырастим из него настоящего пчеловода и тебе помощника. Ты там зарисуй всё. Особенно, как улей устроен. И не забудь записать. как книги называются, по которым тот поручик Прокопович учился. Я в Москве посмотрел одну, там так всё сложно и непонятно, что только запутался.
Уехали Ванька с Ерофеем и ни слуха о них ни… весточки. В начале осени Сашка уже стал волноваться. Неужели сгинули? Чёрт с ними с деньгами. а мужика три войны прошедшего и мальчонку тринадцатилетнего жалко. Вернулись ученики уже с первыми мухами. Оказалось, что не они такие разгильдяя, что время тянули, лишь бы домой не возвращаться к труду, а это поручик Пётр Иванович Прокопович их не отпускал. он всё преподавал поддерживая практикой, потому и получилось так долго. что по осени начали пчёл к зимовке готовить. В том Чернигове теплее, чем в Туле, но и то советовал поручик и сам наглядно на своём примере показал, что в специальной большой землянке пчёлы отлично зимуют.
С той поры полтора года прошло и у Ерофея теперь пасека в десять ульев и к нему на учёбу ходят многие «людишки» с окресностей Тулы. А в этом году губернатор Тульской губернии, откуда-то узнав о Ерофее Кобозеве, издал постановление основать в Басково такую же школу для пчеловодов. Приезжал важный дядька с золотым шитьём на зелёном мундире и договор с Ерофеем заключал. Заглянул и в Болоховское.
— Александр Сергеевич, это же на ваших землях мещанин Кобозев пасеку основал? — даже не представившись зелёный начал, разглядывая Сашку в рабочей одежде, он как раз ремонтировал пресс для отжима масла, как жужелицу редкую. Ещё бы, князь и весь в дёгте перемазан.
— Я есть Грут.
— Что простите? — сфокусировал наконец на нём очи карие чиновник.
— Да, говорю, я ему на круг пять десятин у леса выделил и клевером мы там всё засадили. Нужно кормовую базу для пчёлок создавать, — и руки не подашь, они в дёгте. Или попробовать, — А с кем имею удовольствие беседовать?
