неё не может. Или же он и сам может быть таким же сволочным, и тогда они примутся за меня уже вдвоём. Или та же Татьяна Петровна передумает раздувать скандал. Или Райка уже написала в опеку.
Так что почивать на лаврах пока не выходит.
Поэтому я решила двинуть в больницу. Надо было проведать Ивановну. И заодно узнать, когда она вернётся домой и даст под зад ногой Райке.
Но идти в больницу с пустыми руками не комильфо, пришлось зайти на рынок, купить чего-нибудь, к примеру фруктов или хоть соку.
К моему удивлению, за прилавком одного из лотков торговала моя давешняя знакомая, Гала (или Галя, мы её и так, и так называли).
— Привет, подруга! — обрадовалась я, — ты опять у Рафика?
— О! Любаня! — расплылась в улыбке она, — да нет, делся куда-то Рафик. Даже не заплатил мне за те дни.
— И мне не заплатил, — вздохнула я, — ну как ты тут? Рассказывай.
— Плохо, Люба, — нахмурилась Галя и, воровато оглянувшись, зашептала свистящим шепотом, — с этими новыми хозяевами всё плохо. Жадные такие, сволочи! За всё вычитают, а то что товар гнилой, порченный — им плевать. А покупатели ко мне потом претензии. Не могу я так больше!
— Так уходи, — сказала я.
— Куда уходить, Люба? — чуть ли не со слезами на глазах сказала Галя, — у меня образование, наше ПТУ. Я в школе, до сокращения, лаборантом в кабинете физики работала. И так зарплата копейки, а потом и вовсе платить перестали. Куда меня с таким образованием возьмут? Да и не платят же бюджетникам, сама понимаешь. А у меня уже за квартиру такие долги, что ужас. Уже приходили, грозились, что, если не оплачу, свет отрежут.
— А в дворники если пойти? — спросила я.
— А что там место есть? — удивилась Галя, — там же платят наличкой вроде, я думала, там всё забито желающими.
— Давай так, я завтра спрошу и тебе скажу, — сказала я, — было место, я точно знаю. Я на нём работала. Правда не знаю, взяли туда кого или нет.
— А ты сейчас где?
— Я там же, в ЖЭКе, просто в другом отделе работаю, — не стала вдаваться в подробности я.
— Ой, спроси, Любашечка, — попросила Галя.
Мы договорились, что я всё разузнаю и постараюсь ей помочь. Галя продала мне яблок и груш, не гнилых, самых лучших, и я отправилась в больницу. Честно говоря, я не очень хорошо представляла, можно ли фрукты Ивановне, учитывая, что она посадила всю систему ЖКТ керосином и уринотерапией. Но рассудила так — сама если не съест, то какой-нибудь медсестре подарит. Всё же польза потом.
Но до больницы я не дошла.
Потому что навстречу мне попалась давешняя лучезарная женщина из секты. Марина её, кстати, зовут.
— Любовь Васильевна! — расцвела при виде меня она, — ну как вам, понравилось у нас?
— Конечно понравилось, — щедро плеснула в ответ елеем я.
— А наш старейшина хочет с вами побеседовать, — заявила она.
Я внутренне хмыкнула. Ещё бы. После такого вопроса. Когда этот дядька на автомате прочитал вслух мой вопрос, он аж с лица спал. Ответил что-то невразумительное, типа в Бруклин братья и сестры ездят тоже, но, для этого нужно верить в Иегову и нести его Слово всем людям, и прочее бла-бла-бла в таком примерно духе.
Я ещё тогда восхитилась, мол, красиво чувак спрыгнул. А он, оказывается, поговорить теперь хочет.
Любопытненько.
— Когда хочет побеседовать? — спросила я.
— Да хоть бы и сейчас можно, — замироточила Марина. — Я провожу.
— Ну тогда пошли, — кинула я (что ж, пусть Ивановна извиняет, но визит к ней в больницу откладывается до завтра). — Хотя я в брюках и без платка, неудобно.
— Для духовной беседы главное быть чистой внутри, а брюки — это не беда. Сейчас молодежь вся в брюках ходит. А платок я вам дам. Там у нас несколько дежурных платков есть. Всякое же бывает.
Ну ладно. Решив вопрос с маскарадом, мы с Мариной направились в Дом молитвы. Насколько я поняла, старейшина жил при этом доме.
— А кто это за девушка? — спросила я, — так пела, я аж заслушалась.
— Это Юля. Она раньше оперной певицей была, — похвасталась Марина.
Я не стала спрашивать, про теперь, и так всё с Юлей ясно.
Почему-то стало грустно.
— Вот мы и пришли, — улыбнулась Марина, пропуская меня в дом.
В большой комнате сидел за столом и что-то читал давешний представительный мужчина, старейшина, как поняла я.
— А вот и вы, — сказал он и посмотрел на меня.
— Здравствуйте, Всеволод Спиридонович, — сказала я.
— Присаживайтесь, Любовь Васильевна, — слишком уж пристально посмотрел на меня старейшина. — Разговор нам предстоит непростой.
Ну ладно, не простой, так не простой. Я уселась поудобнее и приготовилась.
Всеволод Спиридонович пил чай с ватрушкой. Мне, кстати, чаю не предложил. Ну и больно надо.
— Так что у вас за интерес такой к нашей штаб-квартире в Бруклине? — прищурился он.
— Вполне закономерный интерес, — с наивным видом развела руками я и чуть-чуть улыбнулась, не сильно, а скорее, чтобы показать доброжелательность.
— Я хотел бы услышать поподробнее.
— Расскажу поподробнее, — покладисто ответила я и принялась озвучивать домашнюю заготовку. — Вы, наверное, уже знаете о моей ситуации?
Старейшина неопределённо кхекнул. Судя по его острому взгляду, я поняла — он знает всё, то есть в основном всё.
Но тем не менее я продолжала отыгрывать недалёкую женщину, замученную бытом:
— Ситуация у меня на сегодняшний день сложилась такая — на руках двое детей, нагулянных, извините, зачатых в блуде и грехе на стороне моим супругом. То есть уже почти бывшим супругом. И этих детей он сбросил на меня, зная, что у меня доброе сердце и мне жалко отдавать их в детдом…
— Давайте ближе к делу, — чуть поморщился старейшина.
— Так я же и рассказываю! — округлила глаза я. — Но у этих детей, есть родная мать. И она живёт где-то в Америке. Вот я и подумала, что через Бруклин я смогу её найти…
— Но вы и так можете её найти, самостоятельно, —
