— И что если вывезти в другое место, то уже не настоящий что ли?
— Выходит так.
— Придурки.
— Европейская культура.
— Так что КВ или Самтрест это по ихнему не коньяк? — это уже заинтересовался Нефёдов.
— Именно так и есть, подделки.
— Да ну их, нормальные коньяки.
— А кто спорит, но они считают не так.
— Ну и хрен с ними.
— Не против. Но продолжим. Коньяк не пьётся залпом – снифтер сначала согревают в руках, нюхают пары, делают многозначительную физиономию, а затем пьют мелкими глотками. Не сразу, а с перерывами. Одну порцию надо пить не меньше нескольких минут.
— А многозначительную физию делать обязательно? — Георгий вроде, и правда, заинтересовался.
— Если коньяк твой или хочешь польстить угощающему – да. Если нужно его оскорбить, ну мало ли – например, на место поставить, то можешь скорчить гримасу поотвратительнее.
— Гляди, целая наука.
— Ну да, европейцу, чтобы объяснить, что он тебе не нравится, не обязательно сразу морду бить. Не поймут-с. Приступили.
Народ покрутил кружки в руках, принюхался, наблюдая за моими действиями, и приступил к откушиванию продукта.
— Гадость, — выразил общее мнение капитан. — КВ лучше.
— Наверно да, но при дегустации хорошего, в смысле дорогого, напитка, надо воздерживаться от подобных сентенций.
— Чего? — решил вступить в нашу беседу Кошка.
— Мнения – если по-русски.
— А зачем нам это всё?
— Ну, в жизни многое может пригодиться. Смог бы я выдавать себя за немца, если бы не знал таких тонкостей? Только не надо меня спрашивать – откуда я это знаю. Военная тайна. К тому же встречают по одёжке – мы же не собираемся выбить немцев за границу, и дальше ни ногой. А Франция под кем? Так что нам её освобождать.
Этим заявлением, поднявшим настроение, решил закончить совещание. Перед завтрашним днём выспаться надо. С рассветом ещё группу, что за Потаповым и Фроловым пойдёт, консультировать. Не тут-то было – пришёл ефрейтор, я же сам вызвал. Блин, чего-то башка плохо соображает, и дело не в коньяке. Выспаться надо.
— Так, ефрейтор, тебе особое задание. Сейчас основные действия мы переносим на север, хотя конечно и южное направление забывать не стоит. Штаб, хотя он ещё об этом не знает, в ближайшие дни разработает маршруты боевых групп. Выдвигаться они будут разными путями, возвращаться тоже, но при возвращении все, ну или почти все, будут проходить через одну точку – вот эту точку ты мне и найдёшь. Параметры у этой местности должны быть следующие, точнее параметр должен быть один – там должно быть удобно уничтожить преследователей. Задача ясна?
— Так точно, товарищ командир, но хотелось бы уточнить – в чём это удобство должно выражаться?
— Экий вы, батенька, несообразительный. Местность должна быть такая, чтобы немцы или ещё яка гадость, попав там в засаду, выбраться уже не могли. То есть задача по твоей части – заминировать там всё нужно так, чтобы они из огневого мешка только в могилу могли уйти. Теперь понятно объяснил?
— Так точно, теперь понятно.
— Ещё один вопрос, давно узнать хотел – почему ефрейтор.
— Так звание такое воинское.
— Это я знаю, почему не сержант?
— Ну, так это из-за "так точно" и "никак нет".
— Не понял.
— Преклонение, так сказать, перед старорежимностью. Это мне такую формулировку комиссар батальона вкатал. Сначала я, правда, три раза на губе отсидел, а потом он меня разжаловал. Дважды. Собирался и третий, но не успел. Мир его праху. Смелый был мужик, хотя и не очень умный.
— Насчёт старорежимности всё одно не врубился.
— Как красноармеец отвечает на вопрос командира? "Да", "нет", а "так точно" и "никак нет" в старой армии было. Изжили вместе с офицерами и погонами, но те, кто в царской армии служил, отвыкнуть сразу не смогли, вот у них и проскакивало время от времени. В какой-то момент и те, кто царскую не застал, стали тоже так отвечать – в основном сержантский и старшинский состав. Ну, типа, за шик стало. Где-то командиры на это забили, говорят где и поощряли молча, но в основном боролись. Всё больше лишением увольнений да губой, но некоторые особо упёртые и судом грозились.
— Угу, и борьба шла с переменным успехом.
— Где как.
— А рядовым красноармейцам небось сами не разрешали.
— А то, салагам не положено.
— Понятно, элита, блин. То-то я смотрю, Нефёдов хмурится, когда Матвеев ему "никакнекает".
— Тоже теперь бороться будете?
— Да шли бы вы со своим детским садом, а то больше заняться мне нечем. В общем, берёшь пулемётчика поопытнее, и вперёд – искать место, да позиции размечать. С утра, естественно. Всё, я спать.
* * *
— Николай Николаевич, вы должны подписать акт – все сроки летят.
— Сроки пролетели три года назад – тогда надо было суетиться, Смирнов вам всё бы подписал, а я не стану. Нафига мне ваш геморрой на свою задницу? Эта херня всё одно не полетит, то есть полетит, но как булыжник из пращи, причём с тем же результатом. "Протон" его вытащит на орбиту, может быть, даже"Бриз" в этот раз не оплошает, и даже разгонит, но до Венеры эта штука если и долетит, то как максимум куском металла и пластика. Всю начинку сожжёт первой же гелиовспышкой.
— Ничего подобного, предусмотрена защита от ионизированного излучения, — маленький полный человечек возмущённо затряс брылями щёк.
— Ничем эта защита не поможет – семьдесят процентов микросхем обычное бытовое китайское дерьмо.
— Вы же видели, у нас есть акт испытания…
— Ага, видел. Сделайте ещё раз, только поднимите мощность вчетверо. Или вы не занизили показатели более чем втрое? Всё, вопрос исчерпан.
— Бессонов, вы думаете вам дадут возможность выбросить в помойку труд сотен людей в течение пяти лет и миллиард рублей? Ошибаетесь, завтра же на вашем месте окажется менее заносчивый, а ваша карьера кончилась.
— Да пошёл ты, в прокуратуре грозить мне будешь.
Про прокуратуру это я зря, хрен этой толстой жабе что сделают – уйдёт с повышением, но вот насчёт карьеры он прав, причём вне зависимости от того подпишу акт или нет. Ну и фиг с ним, хоть совесть будет спокойна.
* * *
Подняли как всегда, ни свет ни заря. Естественно, снова не выспался. Ну и что, что Матвеев раньше встал и уже группу подготовил, может у меня нервная организация тоньше. Вот так, рискуя вывернуть челюсть, показал Егоршину на карте место, где оставил горемык, проинструктировал снова по порядку движения и пересечению дорог и рек, как будто они раньше этого не слышали, да пошёл завтракать, хотя очень хотелось завалиться и придавить ещё минуток триста. То, что за столом буду не первым, догадывался, санитары-то уже ушли, а значит не на голодный желудок, но оказался даже не вторым. Крамской с Давыдовым уже уминали остатки шрапнели, но заинтересовала меня не она, а маленькие тёмные кубики знакомого вида, что лежали около парящих кипятком кружек.
