Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

С рычанием выплёвывающий слова Дадашев вскочил из кресла, отбросив в сторону стакан с остатками сока, и подойдя к пожилому, взял его двумя пальцами за горло:

— Так. Да?!

— Нет! Господин Дадашев! Вы неправильно меня поняли! Я не это имел ввиду! — задыхаясь, почти прохрипел пожилой.

Отпустив его горло, Дадашев брезгливо вытер пальцы о чистое место на толстовке пожилого и вернулся в кресло.

— Ну объясняй. Только хорошо объясняй. Сейчас мы говорим с тобой по-хорошему. Не заставляй переходить к плохому. Ведь у тебя дочери семнадцать лет, да и жена ещё не старая, — он хмыкнул, глядя на смертельно побледневшего пожилого. — Ты же не хочешь, чтобы Заур и его друзья стали с ними знакомиться поближе? Нет?

— Господин Дадашев, не нужно… — начал пожилой, но Дадашев его оборвал.

— Я решаю – нужно или нет! А ты объясняй, почему провалились испытания? Почему ты обманул моё доверие? Почему погибли мои люди и что сотворил твой ублюдочный студент?

— Андрей, а ты когда в последний раз в кино ходил?

От неожиданного вопроса Яшки я "завис". Представьте – сидите вы за столом полностью зарывшись в изучение новых инструкций, готовитесь к работе с иностранными коллегами и нá тебе! Ни с того, ни с сего тебя про кино спрашивают. В первый момент я подумал, что "кино" – это какой-то руководитель, с которым я ещё не пообщался по поводу предстоящей работы. Только потом до меня дошло, что под "кино", он имеет в виду именно кино, и ничего больше. Оторвавшись от бумаг, я, наконец-то понял, о чём меня спросили и задумался. Действительно, а когда я в кино ходил? С Олеськой кажется, ли ещё в той, в прошлой жизни? Так и не вспомнив, я раздражённо пожал плечами.

— Не помню я. А что это тебя вдруг заинтересовало?

За последнее время, Яша полностью отошёл от последствий ранения и превратился почти в того же вредного, болтливого и хитрого Зильбермана, который и стал моим другом. И если уж он спросил меня про кино, значит этот гад что-то задумал! Только вот чтó? Да и некогда мне глупостями заниматься! Мне ещё кучу бумаг изучить нужно! Так я ему и заявил.

— А вот фиг тебе, товарищ заместитель начальника группы, — Яшка довольно улыбался. — Фиг тебе, а не дальнейшее изучение документации! Пока ты тут сидел, не слыша и не видя ничего вокруг себя, меня вызывал командир и дал важное поручение, почти государственной важности. Он сказавл, чтобы я "…брал этого балбеса за шкирку и уводил его с работы, а то он стал похож не на сотрудника государственной безопасности, а на его пародию. Бледная кожа, красные глаза – упырь из сказок, а не сотрудник органов!.." Вот я и приказываю вам, товарищ старший лейтенант, следовать за мной!

Выслушав Яшу, я посмотрелся в маленькое зеркало. И ничего я не похож на упыря! Ну немного бледный, ну покраснели немного глаза! Да я за последнюю неделю столько бумаг разных изучил, столько инструкций вызубрил! И вообще! Мне через три дня американца своего встречать! А я ещё не готов!

Несмотря на всё моё бурчание, возмущённое трепыхание, Зильберман победил. Правда только после того, как появился Мартынов и выслушав мои рассуждения не вставил мне пистон, за доведение себя почти до нерабочего состояния.

— Или ты хочешь выглядеть перед американцем загнанной лошадью, бросая своим внешним видом тень на органы государственной безопасности? — Мартынов как-то так прищурил глаз, что я почти поверил, что он мне "клеит" статью.

— Товарищ старший майор! Александр Николаевич, вы чего?

— А ничего Андрей! Просто нефиг, ибо нафиг нужно! Понял! Тогда иди с Яшей. А если не понял, всё равно иди. Это приказ! — и улыбаясь как Чеширский кот, свалил куда-то по коридору. А я, а я вздохнув, стал собираться, под хихиканье "молодняка" и комментарии Зильбермана. Куда денешься, если Мартынов так наезжает. Может я правда немного увлёкся с работой? После разговора у Меркулова и инструктажа я с головой зарылся в выданные мне бумаги. Инструкции были настолько разнообразны, что голова кругом шла. Некоторые были явно написаны ненормальными для ещё бóльших идиотов! Особенно это касалось правил поведения с иностранцами. Можно подумать, что сотрудники органов, которым предстояло общаться с зарубежными специалистами не советские люди, а представители какого-нибудь мумба-юмбовского племени, только что вышедшего из глухих джунглей! Настолько анекдотичны были некоторые распоряжения. Но потом до меня дошло, что это для меня, человека из двадцать первого века, это кажется смешным. А для советских людей сороковых… Что они знали о "бубль-гуме", виски и "горячих собаках"? Да и о многом, многом другом. Вспомнив о хот-доге, мне почему-то жутко захотелось оказаться у ларёчка, продающего горячие бутерброды, взять бутылочку холодного пива, присесть на лавочку под деревьями и глядя на Енисей, слопать парочку хот-догов. Мля! Никогда не любил, а сейчас аж скулы свело от желания и слюной чуть не захлебнулся! Видимо поэтому, выходя на улицу предложил.

— Яш. А давай по пивку? Так захотелось…

Зильберман удивлённо покосился на меня, подумал пару секунд и утвердительно кивнул. Через час, я довольный и слегка хмельной шагал за Яшей. Интересно, что в старой жизни, что в новой, я одинаково хмелел от пива. Пара кружек и всё, достаточно. Причём водки или вина мог выпить приличное количество. А вот с пива, с пива хмелел всегда быстро. Благо, что так же быстро и приходил в норму. Размышляя о странностях своего организма и наслаждаясь ощущением лёгкого опьянения, я не смотрел, куда меня ведёт Зильберман. Что-то отвечал на его вопросы, что-то сам спрашивал. Но всё это происходило будто не со мной, а с кем-то другим, словно я сам находился где-то совсем в другом месте. Это странное, но довольно приятное состояние прошло, когда вокруг стало темно и я обнаружил, что сижу в переполненном зале кинотеатра, а на экране появился киножурнал, посвящённый событиям с фронта. Без особого интереса я посмотрел на колонны пленных немцев, видимо снятых ещё летом, на юге. Всё равно правды не покажут. Не расскажут, как мы опять получили по морде и немцы снова рвутся в южном направлении, намазано им там, что ли? Под Ленинградом нормализовалось, но не от того, что мы там здорово воюем, хотя и это есть, а немцы направление удара поменяли, опять к Москве идут. Откуда у них только силы берутся? Уже столько перемололи их, а меньше не становиться и не ослабевают. Вон, Семён Михалыч и Ворошилов, навели порядок на Ленинградском направлении. Говорят, что Сталин им пистоны вставлял, за излишнюю храбрость. Мол чуть ли не сами атаки отражали. Не верится в это, но говорят так. И ведь не смогли фрицы Ленинград блокировать, хотя старались очень!