Начало рассказа, как и предисловие, получилось немного путанным, но потом Михаил и в самом деле собрался, и дело пошло на лад. По мере того, как он говорил, испуг у ребят стал проходить, на лицах появилась заинтересованность. Потом с их стороны посыпались уточняющие вопросы, и дело окончательно наладилось. Закончил Жехорский словами:
— А затем на свет стали появляться вы, и пошла общая – наша с вами – история!
* * *
— Как думаете, поверили? — Жехорский адресовал вопрос трём своим друзьям с огромными звёздами на погонах.
— На сто процентов точно нет! — уверенно ответил Абрамов.
— Разве что Ритка, — улыбнулся Ежов, и поспешил пояснить: – Она ведь ещё несмышлёныш, в любую сказку поверит.
— А мне показалось, Машаня тоже поверила, — вставил слово Берсенев. — И скорее не умом, сердцем. — Поймав благодарный взгляд Жехорского, слегка смутился и поспешил продолжить: – А вот мой Кирька если и поверил, то процентов на восемьдесят, не больше!
— А курсанты и того меньше, — подхватил Абрамов. — Да и не может быть иначе, чтобы будущие командиры сразу поверили в подобную лабуду!
— А мы с вами на большее рассчитывали? — спросил Жехорский, и сам же ответил: – Нет! Значит, будем считать, что введение птенцов в курс дела прошло успешно. До стопроцентного результата будем доводить с любовью и не спеша.
Абрамов посмотрел на него чуть насмешливо.
— А я смотрю, ты не утратил способности толкать очевидное с видом первооткрывателя?
Жехорский пожал плечами:
— Талант ведь не пропьёшь…
— Особенно если ты и не сильно пьющий, — добавил Ежов.
Берсенев слушал эту дружескую перепалку, и понимал, что эти трое никогда не станут для него абсолютно своими. При всём к ним любви и уважении, он всегда будет чувствовать дистанцию длиною в сто лет.
— Ну пошли, что ли? — сказал Абрамов. — За окном смеркается, значит, пришла пора начать вечер вопросов и ответов, аудитория, думаю, заждалась. Кончай перекур!
На кухне Наташа и Ольга судачили, понятно, о том же.
— Ой, не знаю, — качала головой Наташа. — Я до того была не согласна и сейчас не уверена: надо ли было выливать на ребятишек ушат вашей информации? Вон они, бедненькие, сбились в кучу в гостиной, и разговаривать-то громко боятся, шепчутся всё.
— Да не преувеличивай ты! — чуть раздражённо возражала Ольга. — Чего им бояться? Но и орать повода тоже нет, вот и разговаривают обычным тоном, а не шепчутся вовсе.
— Ну-ну, — усмехнулась Наташа. — Может я, конечно, и дура, как ты думаешь…
— Да ничего я такого про тебя не думаю! — запротестовала Ольга.
— Думаешь, думаешь, — стояла на своём Наташа. — Скажу больше, может, ты в этом и права. Я ведь простая баба – это ты у нас генерал! — и мозги у меня куриные, пусть так! Но только этой ночью спать Ершу на диване, помяни моё слово!
— Чё ж так сурово-то? — с неодобрением спросила Ольга.
— Сурово? — не поняла Наташа. Потом до неё дошло, и она звонко рассмеялась. — Да нет. Ты думаешь, я его от своего тела отлучу? Какая ерунда! Я, чтоб ты знала, до этого дела вполне охоча. Но только прибежит ночью Ритка, и в постель заберётся шептаться, какие уж тут печки-лавочки?
— Ладно, ваши дела! — махнула рукой Ольга. — Но ты ведь понимаешь, что разговор сегодняшний был неизбежен. Парни наши уже курсанты, пора им правду про родителей узнать!
— Так и надо было курсантам по ушам вашей правдой елозить! — вскипела Наташа. — А дочек можно было и пожалеть. А уж Кирилла вы совсем зря приплели!
— Об этом попросил его отец, — сухо пояснила Ольга, — твой, кстати, брат родной.
Наташа хотела что-то возразить, потом передумала, подошла к Ольге, подсела, обняла за плечи.
— Дуры мы с тобой обе, как есть, дуры! Дело-то уже сделано, а мы собачимся. Знаешь что, подруга? Давай-ка тяпнем наливочки, пока вечерний раут не объявили?
— А давай! — улыбнулась Ольга. — Тяпнем и споём что-нибудь душевное!
— А это не перебор? — усомнилась Наташа.
— А мы вполголоса…
* * *
Молодое поколение делилось впечатлениями от услышанного.
— Ой, — пищала Рита, — я теперь в верхнюю комнату заходить побоюсь.
— Так тебя, пискля, в отцовский кабинет и так-то не сильно приглашали, — резонно заметил Пётр.
— Но я всегда так любила там бывать, — вздохнула Рита. — А теперь мне будет страшно даже по лестнице подниматься… И папа…
— Что папа? — спросил Александр.
— Не знаю… Мальчики, мне кажется, я его тоже буду бояться…
— Нашим отцом надо гордиться! — наставительно произнёс Николай.
— А я и горжусь, — снова вздохнула Рита. — Но бояться всё равно буду. Я его и раньше немного побаивалась, а теперь…
— Это ты из-за того что он попаданец? — уточнил Кирилл.
Рита кивнула, а Анна-Мария зябко передёрнула плечами.
— Слово-то какое неприятное: «попаданец»…
— А по мне так ничего, — храбро сказал Пётр. — Тем более что они сами так себя назвали. Хотя, — он хитро посмотрел на девочку, — я тебя понимаю. Попаданка звучит очень некрасиво.
— Ты за словами-то следи, — с нажимом произнёс Глеб.
Пётр стушевался:
— Извини, не подумал…
— Так думай в другой раз, — воспользовался случаем и отвесил брату лёгкий подзатыльник Александр.
Пётр стерпел, только глазами зыркнул.
Кирилл воспользовался образовавшейся паузой и продолжил:
— А ты, Ритуль, когда будешь отца бояться, думай не о том, что он ОТТУДА, а о том, что ты тоже наполовину ОТТУДА.
Все уставились на Кирилла.
— А ведь Кира прав, ребята! — воскликнул Глеб, — мы все тут наполовину попаданцы.
— Ну ты-то, положим, больше чем наполовину, — заметил Пётр.
— Меня прошу к этому не причислять, — заявил Кирилл, но его не слушали. Осознание этой, казалось бы, простой истины, подействовало на ребят как антидепрессант. Их заметно отпустило, и даже на Ритином лице появилась робкая улыбка.
— Не дрейфь, ребя! — воскликнул Глеб. — Прорвёмся! Вот только… — он нарочито подчёркнуто посмотрел на Кирилла, — что с чужаком делать будем?
— Кончать жалко, — как бы рассуждая, произнёс Николай, — брат, какой-никакой. Может, ограничимся тем, что клятву с него возьмём?
— Кровью! — добавил Пётр.
— Ненормальные! — воскликнула Анна-Мария, обнимая испугавшуюся начавшихся разборок Риту. — Не бойся, они ведь шутят. Дураки!
Парни опомнились и наперебой стали успокаивать Риту:
— Да шутим мы!
— Не бойся, малая, никто Киру не обидит!
— Никакой крови, да и клятв никаких не будет! Кира же свой. Мы просто пошутили, и, кажется, глупо…
