Обнял Золотарева так по-дружески. Затем запихнул руку за пазуху и извлек трубку.
— Дарю! — проговорил государь.
Андрей отказываться от подарка Петра не стал, хотя желал бы лучше увидеть вместо трубки сейчас именной приказ на новый чин, а то заявления насчет майора были пока только на словах.
— Знаю, знаю, — проговорил царь, словно читая мысли эстонца, — тебе сейчас не этого вот нужно. Погоди, прибуду в Санкт-Петербург, пришлю я патент тебе.
Андрей улыбнулся. Ну, пути государя неисповедимы. Мог ведь и тут сию скромную бумажку написать. А так вот пришлось провожать монарха до самых ворот крепости. Там вновь Петр, по-братски обнял его.
— Ну, бывай. — Проговорил царь, — да смотри, держи у меня город. Так чтобы не один ворог не смог на его территорию вступить.
Вскочив на коня, в окружении свиты двадцать первого августа покинул государь московский город Нарву.
Числа десятого сентября, дверь в кабинет коменданта скрипнула. Андрей оторвал взгляд от чертежей крепости и посмотрел на вошедшего человека. На пороге стоял Юрий Квятковский. Темно-зеленый кафтан, белый вьющийся парик, в правой руке трость, в левой треуголка, на поясе шпага.
— Ну, старый друг, — проговорил начальник Преображенского приказа, — не ожидал?
— Не ожидал, — признался Андрей. — Какими судьбами?
— А, я брат по твою душу, — усмехнулся полковник, так что по спине Золотарева букашки пробежали, — да не боись, — проговорил тот, — государь прислал.
Квятковский кинул треуголку на стол. Плюхнулся в кресло, что стояло рядом, и вытащил из кисета трубку.
— Петр вот тебе патент прислал, — молвил он, закуривая, — по глупее ни кого не нашлось, вот мне и пришлось ехать, — съязвил он. Затем запустил руку за пазуху и достал бумагу.
— Это надо бы обмыть, — добавил полковник и подмигнул.
Андрей хлопнул себя по лбу. Выругался, чем вызвал улыбку у Квятковского. Встал и направился к двери.
— Тебе бы адъютанта толкового, — посоветовал Юрий, — а то, к тебе не я могу зайти, а кто хочешь.
Золотарев возражать не стал. Насчет адъютанта полковник был прав. Иногда казалось, что за всеми делами просто не уследишь. У него даже кандидатура на примете была. Тот самый паренек, что приходил насчет организации помощи в похоронах местных жителей. Он то ли чухонец, то ли эстляндец, проще говоря, для Андрея тот являлся земляком. Звали его Юстас Лемме. А насчет того, что кто-то вот так вот ворвется в кабинет, да еще со злым умыслом нонсенс. Террористов сейчас еще нет, а у жителей города, он с трудом начал завоевывать доверие. Те прознали, что Андрей эстляндец, так относится, стали спокойнее. Кто знает, а кого Петр в следующий раз комендантом назначит. Вдруг хуже будет?
— Да и бегать за водкой, — между тем продолжал Квятковский, — самому не пришлось бы.
Андрей понимающе кивнул и выглянул в соседнее помещение. Там никого. Пришлось пройтись до дверей. Два караульных, оба дрыхнут.
— Кажется, не отучить мне вас от сего безобразия, — проворчал эстонец, посмотрел на дремлющих, да как гаркнул, — Подъем! Оба вскочили одновременно. Глаза стали тереть.
— На посту спите, — заругался комендант.
— Ни, как нет, — начал оправдываться один, но тут же получил от своего товарища рукой в бок.
«А второй то смышленый», — подумал Андрей, и тут же решил, что тот далеко пойдет.
— Как звать? — продолжал между тем эстонец.
— Игнат Иванов.
— Монахов, — последним назвался, тот, что рукой саданул товарища в бок.
Только сейчас в нем, Андрей признал того самого монаха, что попал к нему на службу еще в Архангельском городке.
— Сбегай-ка дружище в трактир, — проговорил ласково комендант, и тут же приметил, как заблестели глаза у Монахова. — Да принеси мне штоф водки.
Проговорил и вернулся в кабинет. Полковник теперь стоял у окна и смотрел на улицу.
— Ну? — спросил он, оборачиваясь.
— Сейчас принесут.
— Надеюсь, сообразят и закуску прихватить?
— Солдат смышленый…
— Может и смышленый, да вот только на посту спят. Не хорошо!
Эка как заговорил, пронеслось в голове Андрея. Вспомнился первый день, когда он попал в прошлое. Что-то тогда ни о какой дисциплине и никто и не думал. Как спали стрельцы после ночных гуляний с местными бабами, так и спали.
— Понятно дело не хорошо, — согласился комендант, — но вы полковник дайте мне срок, будет тут железная дисциплина.
— Поверю тебе на слово, — согласился Квятковский, — я вот зачем приехал, — начал, было, он, но тут дверь отворилась. Пришлось замолчать. На пороге стоял Монахов. В руках солдат держал плетеную корзину.
— Так вот я, по какому делу приехал, — проговорил через полчаса Квятковский, когда бутылка была уже почти опустошена. Причем большую часть этой горячительной жидкости выпил — полковник. И не смотря на это, все еще был трезв. — царевич должен на днях из Шлиссельбурга прибыть. — Тут Юрий подмигнул, — и не один.
У Андрея сразу же стало на душе легко. Словно соловьи запели. Явно с царевичем должна была приехать Марта. А он, он…
— У меня же ничего не готово! — воскликнул он, — что же ты полковник раньше молчал?
— Думал, посидим, по душам поговорим.
«Вот и поговорили. — подумал эстонец, — только время зря потратили. Сказал бы раньше Юрий, что царевич с моей супругой приезжают. Подготовить бы комнаты успел. Особенно свою. Уж больно у меня она запущенна. Прав полковник, без адъютанта, как без рук».
Что-что, а про комнату, в которой жил комендант, стоит поговорить особо. Не то, чтобы она пылью заросла, уборку одна молодая чухонка наводила. Да вот только не везде. К столу Андрей ей строго настрого подходить запретил. А тот был завален документами, книгами, что эстонцу удалось найти в крепости. Предыдущий комендант, как предположил Золотарев был человеком образованным. Особенно Андрею понравилась книга Макиавелли «Государь». В прошлой своей жизни, он бы мимо прошел, сейчас же когда выпадало свободное время, а его было не так и много, осилил полностью. Подумывал, царевичу как-нибудь подпихнуть. Пусть почитает, глядишь, ума-разума наберется.
— Что же ты полковник молчал, — вновь проговорил Золотарев.
— А что я, — вздохнул Квятковский и развел руки в стороны. — если на то пошло, к приезду супруги ты должен быть готов всегда.
Должен. Согласился Андрей, конечно должен. Давно нужно было отыскать в крепости плотников, что смогли бы сколотить какую-никакую полку. Или думал, что теперь один жить будет?
— Кстати, как ребенка назовешь? — поинтересовался полковник, и эстонец понял, что от зоркого глаза начальника Преображенского приказа, не ускользнула беременность его супруги. Вроде юбки этой эпохи должны скрывать, али глаз у Квятковского наметанный. Если последнее, то не удивительно, что Петр назначил того начальником тайного приказа.
