Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

Затягиваясь сигаретой, Алекс задумчиво смотрел на меня. А я взял бутылку и налил ещё. Погано было на душе, словами не передать! Погано и стыдно. Опозорился, млять! Завтра скажут собирать манатки и уматывать в Москву, и всё из-за той сволочи! И моей несдержанности.

— Знаешь Андрей, а я тебе верю, — неожиданно сказал Алекс спокойно встретив мой взгляд. — Шеф тоже говорил, что слишком непрофессионально всё сделано. Не чувствуется работы специалистов. Подход не тот, не спецслужб.

Я аж ошалел от его слов. Ни себе фига! Янкесы, похоже, врубились в происходящее! Любят или не любят советскую власть, но профессионалами остаются!

— Ладно Андрей, пойду я спать, — Алекс встал, застёгивая свою тёплую куртку, чем-то напоминающую знакомые мне "аляски". — До завтра.

— До завтра, Алекс, — я вздохнув пожал ему руку. Каким оно будет, это завтра?

А "завтра" это было грустным. Для меня. С утра, в десять часов, у советской части комиссии, всегда было отдельное совещание, на котором Влодзимерский перечислял предстоящие работы и распределял людей по работам. Всё прошло быстро, по уже отработанной схеме, попутно решили пару мелких проблем. Проблемы, в основном, касались наступивших морозов и возникших, в связи с этим, проблемами с раскопками. Решив все вопросы, Лев Емельянович подытожил:

— Всё товарищи, приступаем к работе а вы, товарищ старший лейтенант государственной безопасности, задержитесь.

Про себя вздохнув я понял – началось! Дождавшись, пока все выйдут из дома, приспособленного под штаб, Влодзимерский прошёлся передо мной, вздохнул и спокойно спросил.

— Товарищ старший лейтенант, скажите мне пожалуйста, у вас мозг в голове присутствует или вы в неё только кушаете и шапку одеваете? Вы вообще понимаете, ЧТО творите?! Вы знаете, что от представителей Англии поступила официальная жалоба на ваши действия? Причём не только на моё имя, как председателю совместной комиссии, но и отправлена на имя товарища Сталина! Вы соображаете, чем может закончиться ваша вчерашняя выходка? Вижу, что не совсем, — он уселся на своё место и махнул. — Садись, балбес, закуривай если хочешь. Своим вчерашним рукомашеством, ты поставил под угрозу работу всей комиссии и, даже, отношения наших стран. Теперь тебе понятней стало?

Куда уж понятней! От подобных перспектив и так хреновое настроение стало ещё хреновей. А Лев Емельянович продолжал.

— Вижу понятней. Ладно. Мне уже доложили, в общих чертах, о произошедшем. Давай рассказывай, и отчёт давай. Потом посмотрю.

— А что рассказывать товарищ майор? Собрались вчера у американцев. Сами же добро давали на посиделки эти. Подошли швейцарцы, неплохие мужики оказались, — тут Влодзимерский непонятно усмехнулся, но прерывать не стал. — И этот припёрся, Банч. Сидели, выпивали помаленьку, общались. Говорили о всякой всячине, про свою жизнь рассказывали. Разные истории по своей деятельности вспоминали. Я про работу на юге рассказал, про лагеря, про зверства немцев. Зашёл разговор о нынешних раскопках. Все согласились, что хотя вскрыта меньшая часть могил, но определённые выводы уже можно сделать. И тут этот Банч заявляет: мол немцы цивилизованная нация, великий европейский народ и они не способны безжалостно уничтожать беззащитных людей. На это способны только восточноазиатские варвары, и улыбнулся мне в лицо. Вот я и не сдержался. Хорошо ещё, что Алекс оказался хорошим рукопашником, не дал мне прибить этого гада!

— Ты понимаешь, Андрей, что поддался банальной провокации?

— Теперь понимаю, товарищ майор, — я вздохнул. — А американцы верят, что это не наших рук дело.

— Почему ты так решил, — Влодзимерский подобрался.

— Вчера, уже после произошедшего, Садович проводил меня до дома и сам сказал об этом. Мол его шеф тоже в этом уверен. Я в отчёте всё отразил, товарищ майор.

— Хорошо, почитаю, — Лев Емельянович вздохнул. — Создал ты проблем, старлей. Ладно. Иди работай. Дальше видно будет.

После обеда, когда мы с Алексом перекуривали возле столовой, к нам подскочил посыльный.

— Товарищ старший лейтенант государственной безопасности, вас начальник спецкомиссии, товарищ майор государственной безопасности, к себе вызывает, — молодой, смахивающий на бурята боец, аж светился от осознания выполняемого поручения. Усмехнувшись, я попрощался с Садовичем и пошёл за бойцом.

— Несколько новостей для тебя, Стасов, — Влодзимерский начал, как только я зашёл к нему. — Не знаю, насколько вторая хорошая, но первая, точно тебя порадует. Американцы и швейцарец полностью подтвердили твой рассказ. Причём представитель Международного Красного Креста был очень возмущён поведением представителя англичан. Помимо всего прочего, и американцы, и швейцарец дали письменные показания, оправдывая и понимая твою реакцию на слова Банча.

А я вспомнил, как с самого утра меня поддерживал Алекс. Как подошёл и пробурчал что-то одобряющее Мак-Дауэлл. Как швейцарец, маленький, чернявый, сильно смахивающий на итальянца Жюль Тьери, через переводчика заявил мне, что он сам, с огромным удовольствием, набил бы морду этому островному дерьму. Из его речи, самостоятельно я понял только про дерьмо – merde.

— Это были хорошие известия. А теперь, — майор помолчал. — Не знаю какое. Пришёл приказ. Тебя отзывают в Москву. На твоё место прибывает новый сотрудник. Так что собирайся и… удачи!

— Значит прямо так и кинулся на англичанина? — переспросил Берию Сталин.

— Да, Иосиф Виссарионович. Хорошо американец вмешался, не дал ему до этого наглеца добраться, — Берия заглянул в бумагу, лежащую перед ним. — Заодно полностью подтвердилась версия Стасова о том, что этот Садович является высококлассным боевиком и выполняет, по всей видимости, функции охраны Мак-Дауэлла.

— И американцы на стороне нашего сотрудника? — Сталин раскурил трубку и, сквозь облако дыма, посмотрел на наркома.

— Не только американцы, но и представитель Красного Креста Тьери. Причём они дали письменные показания в защиту Стасова.

— М-да. Похоже на то, что в отношениях САСШ и Англии что-то происходит, нужно выяснить что, Лаврэнтий. А по Стасову, — он усмехнулся и сделал очередную затяжку. — Пусть работает в Москве. Наказывать не будем – ещё неопытный, горячий. Со временем пройдёт!

В Москву я вернулся, скажем так, в не особенно радужном настроении. Да с чего ему быть другим? По сути дела, я опозорился по полной! Поддавшись на провокацию этого ублюдка, подвёл всех. За себя особенно не переживал, максимум, что грозит – отправка в компанию к Максимову, да и то маловероятно. А вот про последствия стычки думал постоянно. Успокаивала только реакция американцев и швейцарца, не ожидал, что они поступят настолько порядочно. Что-то за этим скрывается, только вот чтó? Между британцами и американцами должна была какая-то кошка проскочить, чтобы доверенное лицо Гувера, встало на сторону красных, а не бриттов. А может я просто усложняю, а американцы просто порядочные люди. Но в это, несмотря на всю мою веру в человечество, я не верю. Политика и порядочность рядом быть не могут. В любой стране. С этими мыслями я и зашёл в наркомат. Отметился у дежурного, попрощался с сопровождавшими ребятами и направился к кадровикам – отметиться о возвращении из командировки. Освободившись через час, направился к себе в группу. Понимаю, что нужно будет идти к Мартынову, а не хочу, хоть убей, не хочу и всё! Но, как сказал кто-то умный: "…на свете слишком мало тех, кого интересуют наши желания…" Не успел я скинуть полушубок после того, как меня хорошенько потискали ребята, зазвонил телефон.