— Конечно, Вадик… — не удержалась и она от ответной любезности. — Давай к окошку отойдём. Извини, Алексей. — Это Берестину, мельком.
— Я, может, не вовремя, миледи, — сказал Фёст, разминая сигарету. Совещание затянулось и на этот раз, ввиду его официального статуса, присутствующим курить не полагалось. Не испытывая биохимической тяги к никотину, Ляхов раздражался от невозможности использовать табачные изделия разных типов и видов (по обстановке), как элемент психологический. Для стимуляции собственных мыслей и отвлечения внимания собеседников.
— Дай и мне, — попросила Сильвия. — Итак? Я сказала что-нибудь не то? Нарушила твои планы или конструкции? Твой взгляд был очень выразителен…
— Разве от вас что укроешь? Нет, с планами всё в порядке, я только хотел кое-что уточнить и выразить, если позволите, в очередной раз своё восхищение…
— Вадим, Вадим, оставь, льстец из тебя никакой. И я к комплиментам равнодушна. В чём дело?
Фёст в душе порадовался — значит, он уже так усовершенствовался, что легко просекает мысли миледи, а она — тормозит.
— Эта ваша работа — навести Олега на Ингу?
Сильвия хотела изобразить изумление и возразить, а потом подумала, что это ни к чему.
— Моя, — кивнула она, медленно выпуская верх и вбок прямую и длинную струйку дыма. — Как ты догадался?
— Элементарно, как любил говорить ваш соотечественник Шерлок Холмс. Я внимательно наблюдал за ним и за вами. И знаю, так сказать, предысторию вопроса… Идея отличная. Император-нимфоман, красивая девушка, страдающая от того, что у всех подруг — любовь, а на неё никто не смотрит. И добрая тётушка, взявшаяся устроить судьбу сиротки. Да не за принца её отдать, а сразу за готового императора. Чтоб уж наверняка…
Сильвия несколько раз сблизила ладони, изобразив бесшумные аплодисменты.
— Прими мои поздравления, Вадим. Делаешь прямо грандиозные успехи. Шульгин в тебе не ошибся. И к чему ты завёл со мной этот разговор именно сейчас?
— Хочу, чтобы вы взяли меня в долю. Идея ведь и вправду роскошная. Жаль её целиком вам отдавать. Вы ведь знаете, что я пользуюсь некоторым авторитетом у «валькирий»?
Сильвия кивнула:
— Особенно у Вяземской и Витгефт…
— Эта да. Но и не только у них. Короче говоря — я могу очень облегчить вам игру…
— И испортить — тоже, — согласилась Сильвия.
— Зачем так сразу? Я разве похож на человека, способного шантажировать такую даму?
— Ты способен ей отказать в любви, это гораздо труднее…
— Сильвия Артуровна, это уж совсем ни в какие ворота! Не рвите мне сердце. Я и так до конца дней буду горевать о своём опрометчивом шаге…
— Прекрати паясничать. Я совсем другое имела в виду. Так что с Ингой?
— Предлагаю паритет — пятьдесят на пятьдесят. Девушка, выйдя замуж, будет до конца дней ценить мнение не только «тётушки», но и «кузена», так скажем. И прислушиваться к нему, в случае чего, больше даже, чем к мнению мужа…
Сильвия посмотрела на Фёста очень внимательно.
— Вот так, значит? И ты думаешь — это возможно?
— Для вас нет ничего невозможного! Ну и я помогу, и шесть влюблённых в меня девушек…
— Ты не слишком самоуверен?
— Вы же знаете, что это правда. Юные, невинные существа. Имеют свойство влюбляться всей компанией в одного и того же парня. Как-то вышло, что мой психотип и фенотип оказались им ближе, чем у других товарищей. Не моя заслуга. Я их тоже всех люблю, но, увы, по-братски… Мы, к сожалению, не в Эмиратах…
— Ох и тип же ты, Вадик… Хочешь сказать, что и Анастасия? Она ведь без ума от своего графа.
— Так оно и есть. Но моментами что-то её покалывает… Вы ведь в курсе — первым мужчиной, хотя и платонически, был у неё Новиков… А мы с ним тоже похожи кое в чём. Девушка это чувствует. Когда психополя пересекаются…
— Ты явно перенял не самые лучшие черты своего наставника, — намеренно резко сказала Сильвия. Ей стало неприятно, что Фёст не только разгадал её интригу, но и переиграл в два хода. Он ведь совершенно прав — если Ляхов и все валькирии воспротивятся, Инга послушается их, а не её. Она ведь сама ещё не возжелала всем сердцем стать императрицей. Ей объяснят, что это блажь пожилого похотливого мужика-венценосца, а отнюдь не взаимное всепоглощающее чувство. — Хорошо, я согласна. Так, наверное, будет даже лучше. Молодой царице иногда нужны будут советы «любящего брата»…
— Да, вы правы. Кроме того, рассредоточенное воздействие всегда мягче и незаметнее однонаправленного…
— …И о чём же у нас пойдёт речь? — спросил Олег, закрыв за собой дверь кабинета. Указал на два кресла напротив мраморного камина с причудливой бронзовой решёткой и сдвигающимся при необходимости вниз начищенным, бронзовым же колпаком с вензелями и геральдическими знаками. Дрова в топке были уже уложены, и береста для растопки подготовлена.
— Зажжём? Что прикажешь подать? Опять твой джин, а то — шампанского?
— Не нужно, — ответила Сильвия, не подходя к креслам. — Ты мне по-прежнему доверяешь, как союзнику и личному другу?
— О чём ты спрашиваешь? И к чему эта преамбула? Случилось что-то экстраординарное?
— Отнюдь нет. Просто, раз ты уже достаточно втянулся в наши дела и тайны, хочу предложить небольшую прогулку…
— Опять в другую Россию?
— Нет, на этот раз несколько дальше. Но ничего опасного, и разочарован ты не будешь…
— Когда это Романовы опасностей боялись. Пойдём, если так надо. Но тем не менее — куда и как? Нужно переодеться, собраться?
Император был в повседневном мундире и сапогах, очень тонких и лёгких, для хождения по дворцовым коврам и паркетам. Даже пистолета при нём не было.
— Ничего не нужно. Мы совсем ненадолго, даже из помещения выходить не будем.
— Ну, веди меня, Вергилий…
— Не так всё драматично, ни в «сумрачный лес», ни рай, ни в ад мы не пойдём. Кстати, о рае у разных народов и людей очень разные представления. Эта дверь куда ведёт? — спросила аггрианка, указывая на нишу между двумя книжными шкафами.
— На лестницу, а та — вниз, в вестибюль, или вверх, в другое крыло.
— Впрочем, это не имеет никакого значения. Главное — ничему не удивляйся…
Олег Константинович решил так и поступить, но незаметно для Сильвии взял из ящичка под стойкой мини-бара и сунул в карман сделанный на тульском заводе по спецзаказу не пошедший в серию по причине конструктивной сложности и избыточной мощности пистолет Токарева, сам по себе очень красивый и удобный[98]. На всякий случай. Если предлагают ничему не удивляться, значит, ожидается нечто экстравагантное.
