— Конечно встретимся! — хлопнув меня по спине, Коля отошел на шаг. — Держись, Найденов. Не рискуй по-глупому.
— И тебе того же, Коля. Мы с тобой еще на развалинах Берлина водку пить будем.
— Договорились. — подмигнул тот. — С тебя бутылка!
— Да хоть ящик! — рассмеялся я. — Ладно, давай иди к своим бойцам. Вон уже колонна строится.
Крепко пожав мне на прощание руку, Коля убежал. Я огляделся — вокруг гурьбой стояли бойцы, с которыми мне предстояло идти к Гоще. Чуть в сторонке о чем-то тихо разговаривали командир с Митрофанычем. А в десятке метров от нас в походном строю стоял остальной отряд, бодрый и готовый выполнить задачу. Ну, вот и все. Расходимся. Как в той песне? 'Дан приказ ему на запад. Мне — в другую сторону…'.
— …Уходили комсомольцы, — промурлыкал под нос я, — на гражданскую войну…
В конце колонны, возле телеги с ранеными, я заметил Олю. Девушка делала вид, что что-то поправляет у одного из лежащих в телеге бойцов. Почему делала вид? Потому что в этот момент она смотрела на меня. Очень грустно смотрела. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Кричать ничего не стал — многое, конечно, не было сказано, но все, что можно сказать не наедине мы уже друг другу сказали. А остальное… скажем. Обязательно скажем, когда встретимся вновь.
Майор пожал руку Митрофанычу и прошел в голову колонны. Мы все стояли и смотрели вслед удаляющимся товарищам. Вскоре хвост колонны скрылся за деревьями, а потом стих и шорох сотен ног. Постояв еще немного, партизаны начали расходиться по своим делам.
— Ну, командир, — я подошел к Митрофанычу, — что теперь делать будем?
— А шо делать? — старик казался полностью погруженным в процесс свертывания очередной самокрутки. — Задание выполнять будем.
— Будем. — согласился я. — Я вот думаю, что не стоит нам затягивать с выходом. Лучше всего было бы выйти сегодня-завтра, да разведать хорошо, что там у наших мостов творится.
— И то верно. Времени у нас неделя — чего сидеть и мхом обрастать? Давай завтра и выйдем.
— Тогда я пошел готовится?
— Или, Лексей. — Митрофаныч справился наконец с самокруткой и выпустил густой клуб дыма. — Только вечером зайди. Командир мне карту выделил — посмотрим что, да как.
Я кликнул своих подрывников.
— Завтра утром выходим. — объявил я, когда все мои бойцы собрались. — Всем распределить груз, проверить снаряжение и что б к рассвету были готовы. Выполнять!
Лишних вопросов никто не задавал. Как только я закончил, все разбежались по делам. Остаток дня я занимался подготовкой. Проверил и перепроверил свое снаряжение, почистил оружие, проверил снаряжение своих бойцов и внимательно следил за распределением груза. Здесь я столкнулся с проблемой — когда рассчитывали груз взрывчатки на каждого бойца, мы совершенно упустили из вида, что кроме взрывчатки придется нести еще другие припасы — еду, патроны и прочее, оставленное нам со склада Горбунова. В итоге, у каждого из двадцати бойцов, не занятых в разведке и охранении, за плечами только казенного имущества висело более пятнадцати килограмм. Не обделил я и себя, взяв груз наравне с остальными бойцами. За всеми этими хлопотами незаметно наступил вечер. Вырвать хоть часик для сна, как я надеялся, у меня не получилось. Когда большинство вопросов было решено, солнце уже прошло большую часть пути к закату и пора было идти к Митрофанычу.
— Лексей, а я уж собрался тебя искать. — когда я подошел, Митрофаныч достал из-за пазухи сложенный лист карты. — Вот смотри, шо я думаю. Пока будем вести разведку, остановимся вот в этом лесу у Чудницы.
Мне этот расклад не особо понравился. Если идти на дело из леса, в котором предлагал расположиться Митрофаныч, то придется или идти к мосту через село, или переправляться через реку, на другом берегу которой возле моста ничего по карте не было. Эту мысль я и высказал.
— А ты шо предлагаешь? — спросил в ответ на мои мысли вслух Митрофаныч.
Я вновь принялся изучать карту и вскоре понял, что других вариантов нет. Не сидеть же нам, в самом деле, целый день в открытом поле!
— Придется переправляться через реку. — вздохнул я. — Если через село пойдем, собаки могут выдать. А как вообще пойдем?
— Бес его знает! — на этот раз пришла очередь Митрофаныча вздыхать. — Цельный день смотрю. Ежели идти туда, где лес больше всего на юг выдается, то по пути хуторов много проходить будем. Кто-то, да заметит. Ежели крюк делать, шоб хутора обойти — Бог знает сколько верст намотаем лишних…
— А если пройти возле Тучина? — перебил я. — Там через столько много хуторов идти не придется. А потом рванем к Чуднице, обойдя по дуге Воскодавы? За ночь километров двадцать пять одолеем?
— Мы-то одолеем… Но, опять же, мимо Тучина идти… И потом по полям бежать…
— А по другому как? Через лесные хутора тридцать километров идти? А если крюк будем делать — можем не успеть в срок.
— Значит пойдем через Тучин. — Митрофаныч еще пару минут молча смотрел на карту, а потом сложил ее и снова спрятал за пазуху. — Иди выспись, Лексей. Завтра на рассвете выходим.
Проспал я всю ночь как убитый. Зато проснулся относительно свежим. Наутро, наскоро перекусив, я в последний раз проверил свое снаряжение и снаряжение своих бойцов, забросил тяжелый мешок за спину, автомат повесил на грудь и обвел взглядом наш овражек. Ну что ж… Спасибо этому дому, а мы пойдем к другому. Мысленно попрощавшись с местом, в котором я жил последнее время, пошел вслед за своими бойцами к остальной группе, собиравшейся в центре нашего бывшего лагеря. Там уже, как оказалось, тоже были готовы к выходу. Бойцы стояли строем, а перед ними прохаживался Митрофаныч, придирчиво приглядываясь к каждому.
— Доброе утро, командир. — поздоровался я, приказав своим бойцам занять место в общем строю. — Мы готовы.
Митрофаныч только кивнул и повернулся к строю.
— Выходим!
И мы покинули наш бывший дом. Хотя, скорее домом нам стал весь лес, а не только небольшой его пятачок, на котором располагался лагерь. Вперед и в стороны были высланы разведчики, которые должны были проверять дорогу и предупреждать об опасности, если таковая будет, вокруг нас шли налегке бойцы ближнего охранения, а, в середине, нагруженная, шагала остальная часть отряда.
Первый день группа шла быстро и без приключений. Усталости я не чувствовал. Может уже привык к партизанской жизни? Или Митрофаныч настолько грамотно распределил привалы? В любом случае, жалеть было не о чем. Если попытаться отвлечься от того, что вокруг идут почти три десятка вооруженных мужиков, за спиной висит, нагруженный взрывчаткой и всякими приспособлениями для ее подрыва, рюкзак, а на груди болтается немецкий автомат — можно было подумать, что я просто гуляю по лесу. Наслаждаюсь природой, так сказать. Хотя, если честно, когда мы расположились поздним вечером на ночлег, ноги и плечи все же немного гудели.
