— Молодец, — почему-то грустно вздохнул наследник. — А знаешь, претендентов на кобыл из моей конюшни оказалось так много, что они чуть не перегрызли друг другу глотки. Спасая жизни подданных и, уж извини, проверяя, как низко они способны пасть, я предложил устроить аукцион. Завтра я буду продавать этих кобылок своим жеребцам с молотка. Ни один собутыльник не отказался, ни одна девица не наморщила нос. Наверное, прикажи я им нагишом бегать по городу, они бы помчались взапуски, чтобы заслужить благосклонность. Кстати, неплохая идея! Надо попробовать… Ладно, не суть. Я хотел провести тебя вне конкурса и бесплатно, а ты отказываешься?
— Отказываюсь, Карл, — спокойно повторил Федор.
— На вырученные от аукциона деньги мы устроим грандиозную попойку, как прощание с моей холостой жизнью, — повеселел наследник. — Ты придешь?
— Нет, — отрицательно покачал головой Федор. — Я не люблю сборищ, где не найти людей. Пригласи меня на дополнительный урок, позови вечерком на бокал вина — и я приду. Но от светских развлечений уволь.
— Скоро ты, как и твой наставник, будешь постригать кустики за высоким забором и чураться людей, — усмехнулся наследник.
— Возможно.
— Ладно, последнее дело, — произнес наследник. — Уже серьезное. Через два месяца я стану королем. Полноправным властителем. Я не очень силен в государственных делах, хотя кое-что в стране поменять хотел бы. Но не могу разобраться. Все несут какие-то прожекты, утверждают, что стремятся лишь ко благу государства. Но потом я узнаю, что это — всего-навсего попытка продвинуться при дворе или набить казенными деньгами мошну. Я смотрю на большой двор — и не вижу там ни одного человека, который был бы чист. Все принадлежат к каким-то партиям, которые хотят править и использовать меня, как марионетку. Позавчера Назаров и его люди ушли в отставку. Слава Богу. Но сегодня Оладьин проталкивает на их места своих ставленников. Я не хочу, чтобы они заправляли здесь всем. Отец тоже не хочет, но мы с ним на многое смотрим по-разному. Я хочу, чтобы ты занял пост министра внутренних дел уже сейчас. Я договорюсь с отцом. Он уважает тебя и сам, кстати, хотел с тобой поговорить о каких-то государственных делах. А после вступления на престол я сделаю тебя первым министром. Идет?
— Неужели никто из малого двора не подходит? — поднял брови Федор.
— Они уже делят портфели, — усмехнулся наследник. — Но я хочу тебя.
— Пригласи меня вечерком на бокал вина, позови меня на тренировку, — покачал головой Федор. — Будем друзьями. Но не зови на государственные посты. У меня иной путь. Да и ты прекрасно знаешь: если я пойду на это, то другом тебе быть перестану. Кто тебе нужнее — друг или министр?
— Наверное, друг, — после минутной паузы произнес наследник. — Министров хватает всегда.
— Мне надо идти, Карл, — негромко сказал Федор. — Я опаздываю на тренировку.
— Иди, — сказал погрустневший Карл. — Нет, постой. Я могу что-нибудь для тебя сделать?
— Спасибо, мне ничего не надо, — улыбнулся Федор.
— А для школы? — спросил наследник.
— Пожалуй, если для гвардейцев будут заказаны специальные тренировочные рапиры… — начал Федор.
— Будут, — прервал его повеселевший наследник. — Я пришлю камергера. Закажешь ему все, что надо. Будет оплачено из казны. И будь добр, вывесь на воротах школы табличку о том, что наследник является ее покровителем. Через два месяца заменишь «наследник» на «король». Я тебя очень прошу.
— Хорошо, — улыбнулся Федор.
Смотреть из залитого солнцем субтропического сада на коронационную церемонию, проходящую при десятиградусном ноябрьском морозе, было достаточно необычно. Впрочем, зрители уже привыкли к этому. Устроившись на удобных ложах на небольшой лужайке — в тени пальм, рядом с бассейном, наполненным кристально чистой водой, будто вобравшей в себя бездонную голубизну безоблачного неба, — Артем и Генрих наблюдали за экраном, висящим в воздухе метрах в трех от них. Собственно, экраном назвать его было сложно. Перед ними висело большое трехмерное изображение, то увеличивающееся, подчиняясь мысленному приказу одного из зрителей, и показывающее события крупным планом, то дающее панораму с высоты птичьего полета.
Там, в этом изображении, на стенах домов сверкал иней. Яркое, но не греющее зимнее солнце заливало улицы, наполненные празднично одетой толпой, а из церкви, под радостные крики подданных и грохот орудийного салюта, выходил молодой король в сопровождении венценосной супруги.
— Обрати внимание, — хмыкнул Артем, — англичане и шотландцы Генриха Стюарта даже на церемонии сторонятся шведов, прибывших с королевой.
— Ну вот и две новые партии для придворных интриг, — закинув руки за голову, произнес Генрих.
— Да, и все пойдет по тридесятому кругу, — согласился Артем. — Оладьин уже фактически не у дел. Думаю, его отставка — вопрос считанных недель.
— Дней, — уточнил Генрих. — Шведы еще недостаточно сильны, чтобы спасти его, а у Карла слишком большой зуб на всех, кто правил его именем. Но с церемонией они расстарались. Все-таки первая коронация в Северороссии.
— Передрали с английского ритуала, — выпятил губу Артем. — Ничего нового.
— Я всегда говорил, что эти церемонии похожи друг на друга, — усмехнулся Генрих. — Помнишь вступление князя Андрея в Петербург? Ну разве не похоже?
— И да, и нет, — пожал плечами Артем. — Но ликования тогда было не меньше.
— Людям свойственно верить в чудо, — зевнул Генрих. — И чуда они почему-то ожидают от каждого нового правителя. Ладно, хватит с меня этих восторгов. Не возражаешь?
— Нет, — покачал головой Артем, и изображение исчезло.
— Слушай, — потянулся, вставая, Генрих, — помнишь тех ребят, что попали туда из другого мира со специальной миссией и застряли? Как они?
— Кажется, ты наблюдаешь за ними не менее пристально, чем я, — съязвил Артем.
— Только за одним, — произнес Генрих. — Неоценимый считает, что его дни на Земле подошли к концу. Он сделал все, что должен был, и однажды едва не прорвался в наш мир. Кажется, ты остановил его.
— Да, я, — кивнул Артем. — Мне даже пришлось вмешаться в его психику и отправить строить школу в Петербурге.
— Школа фехтования это была хорошая идея, — согласился Генрих. — Но сейчас школа есть, есть преемник, который поведет ее дальше. Неоценимый приказал мне пресечь деятельность Басова на Земле. Он вырос из того мира, как ребенок вырастает из старого костюмчика. Того и гляди, чего-нибудь порвет.
— Когда ты отправляешься? — спросил Артем.
— Часа через три… по нашему времени, — отозвался Генрих. — К этой встрече надо собраться. Давай искупаемся напоследок. Я пойду готовиться, да и тебе не мешало бы отправляться в путь.
