— Туалет где?
— Там.
Младший ткнул пальцем в дверь напротив душевой. Я уже за ручку взялся, когда он бросил мне:
— За периметр выходить запрещено.
— Да пошел ты!
И я решительно распахнул дверь в сортир.
Когда ко мне вернулась способность нормально соображать, организм напомнил о других своих потребностях. Выкатившись в коридор, я поводил жалом по сторонам, но запахов, ведущих к местному пищеблоку, не учуял. Недолгую борьбу между гордостью и голодом желудок проиграл, и я направился обследовать здешнюю территорию.
А на улице вовсю жарило июльское солнце да неподвижно висели в небе небольшие белые облачка. Снаружи здание покрыто штукатуркой и выкрашено в серый цвет, крыша из оцинкованного железа — зеленая. Похоже, покрасили после начала войны, чтобы не привлекать внимания немецкой авиации. Периметр, ограниченный забором из колючей проволоки, оказался невелик — квадрат со стороной около ста метров. Одни ворота с восточной стороны. Ведущая от них грунтовая дорога через полсотни метров скрывалась за поворотом в лесу. Кстати, лес был самый настоящий, дикий. И не подозревал, что в ближнем Подмосковье могут быть такие заросли.
А Гарри прав, сбежать отсюда легко — колючая проволока в один ряд не помеха. Правда, дыр в ней нет, но я уже приметил возле забора сук с развилкой. Приподнять им нижний ряд, поднырнуть под него и… И что дальше? Уйду я до первого постового, а там или в штрафную роту, или в лагерную пыль, или прямо к стенке. Бросив взгляд на деревья за периметром, я пнул рогатый сук, плюнул и отправился знакомиться с местными достопримечательностями.
К моему удивлению, кроме одноэтажной общаги и гаража на две машины, никаких других зданий на территории не нашлось. Зато обнаружилась линия электропередач, выполненная на деревянных опорах да еще и стальным проводом. Понятно, алюминий идет на самолеты, а на потери внимания обращают мало. Однако это означает, что никаких больших мощностей к данному объекту не подведено, так, несколько киловатт. То есть установки по перемещению во времени здесь, скорее всего, нет. А где есть? Дальнейшее исследование только добавило тумана. Объект этот построен явно в сталинские времена, но назначение его оставалось загадкой. Если здесь жили люди — судя по количеству комнат — около сорока человек, то чем они занимались? Никаких намеков на это не было.
За все время своих хождений я никого не встретил. Да и пока в своей камере сидел, никаких признаков нахождения людей в здании не слышал. Никто не храпел за стенкой, не ходил мимо в душ или туалет. То есть, кроме Гарри, липового полковника и двух мордоворотов, похоже, никого здесь нет. Чем же тогда они здесь занимаются? Итак, попробуем систематизировать то, что есть. Присев на старый березовый пень, я погрузился в свои мысли.
Во-первых, и это главное, установки по перемещению здесь нет. Если они действительно таскают отсюда технику, а Гарри этого не отрицал с пеной у рта, то размер портала в длину и ширину должен измеряться в метрах. Такую установку здесь просто не спрятать — негде. И энергии для нее нет, да и по дороге, ведущей к этой базе, тяжелые танки явно не ездили. Как же они действуют? Вероятно, открывают портал из будущего, быстро выдергивают туда нужный объект и тут же его закрывают. Фантастично? Зато быстро, надежно и максимально безопасно. В чем тогда смысл существования этой базы? Чтобы что-то тащить, нужно знать, где это лежит. А для этого нужна связь с местными. Значит, главный — Гарри, липовый полковник — технический специалист, два мордоворота — охранники и обслуга в одном лице. Конечно, все это домыслы, но как рабочая версия пойдет.
Во-вторых, никакого государства за ними нет, не тот размах. А то, что я видел, больше походит на частную лавочку: минимальные затраты для получения результата. Государство так не действует, а эти экономят на всем. И кадровый голод у них. Даже для поиска такого шустрого попаданца, как я, использовали местные кадры, никого сверху сюда не прислали, у них просто нет специалистов-розыскников, а у любого государства они есть. Но в этом мне повезло: был бы здесь хоть один грамотный опер, я бы сейчас перед ним соловьем заливался, а не сидел на пенечке и птичек слушал.
Ну что же, первые выводы есть, пусть и не совсем однозначные, а недостающие сведения надо попытаться вытащить на завтрашней беседе. В отличие от допроса, она предполагает обоюдный обмен информацией. Меня они не боятся, поэтому могут что-нибудь важное сболтнуть. Я поднялся и направился обратно в общагу. Завтрак я провалялся без сознания, но прогулять обед не намеревался. О нем настойчиво напоминало урчание в голодном животе.
За время моего отсутствия внутри здания ничего не изменилось, в том числе отсутствовали всякие признаки приготовления пищи. Пришлось побарабанить кулаками по двери, ведущей в закрытое крыло. Минуты через две щелкнула задвижка, и в проеме появилась морда старшего.
— Чего тебе?
— Чего, чего. Жрать давай!
Потратив пару секунд на прием и обработку запроса, морда выдала решение:
— Жди здесь.
И захлопнула дверь, едва не прищемив мне нос. Ждать пришлось минут пять.
— На, держи.
Старший сунул мне в руки закрытый крышкой алюминиевый судок. Сверху поставил эмалированную кружку с чаем и брякнул вилку.
— Помыть не забудь.
И не дожидаясь ответа, закрыл дверь. В судке оказалась солидная порция серых макарон все с той же тушенкой. Уминая макароны, щедро сдобренные консервированным мясом, я пришел к выводу, что их здесь действительно не много. Готовят сами, все продукты длительного хранения: макароны, крупы, рыбные и мясные консервы. Разве что картошку дали в первый день, а вот свежего или хотя бы черствого хлеба я здесь ни разу не видел. Сидят они здесь тихо, лишний раз за периметр носа не высовывают, чтобы не светиться и лишнего внимания к себе не привлекать. А продукты им раз в две-три недели, а то и раз в месяц привозят. Прокормить четырех мужиков в военное время не просто, а их кто-то снабжает. Значит, есть у них связи с местным высоким начальством, есть. Не может не быть! А может, прямо оттуда продукты? Я поковырял макаронину вилкой. Нет, местное производство, точно местное. Допив весьма мусорный чай, я отправился мыть посуду.
Когда по моим прикидкам до полудня остался час, я открыл дверь кабинета, где меня допрашивали в прошлый раз. На этот раз полковник был в обычном сером костюме, наверняка производства треста Москвошвей. Рубашка, галстучек по нынешней моде — просто образцовый совслужащий.
— Как шея? Не болит?
— Это вместо «здравствуйте»?
