Первоначальная паника улеглась, давление потока ослабло, и даже мелькнула надежда на спасение. Бен перевернулся на спину и поплыл туда, где различал в темноте громаду корабля, очерченную линией огней, – корабль лежал на боку, на расстоянии сотни ярдов от него.
Бен закричал. Течение, безумно сильное вначале, постепенно ослабевало, пока не стало похожим на быстрое течение обычной реки. Мрак сгущался: над головой с огромной скоростью неслись облака необъятных размеров и поглощали остатки света. Вся южная сторона неба казалась черной стеной, и только искры адского пламени освещали ее. Казалось, это следы копыт беснующегося в танце дьявола, он торжествовал победу, он украл у Господа небо. Над водой пронесся глухой звук, похожий на отдаленный выстрел пушки.
Пошел дождь – огромные горячие соленые капли с примесью песка. Огни корабля исчезли во мраке ночи. Теперь Бен лишился цели, к которой плыл, напрягая силы. Он окончательно потерял ориентир. Тогда он вновь попытался найти течение, чтобы отдаться на его волю. Это оказалось нелегко. Дождь лил с такой силой, что дышать на поверхности воды становилось так же невозможно, как и на глубине. Он лупил Бена по голове и плечам.
Через полчаса тело Бена стало слабеть. Море, безжалостное и равнодушное, приготовилось поглотить его.
Бен почувствовал, как первая струйка воды попала в легкие, и, собрав крохи сил, которые уж никак не надеялся в себе обнаружить, принялся отчаянно бить по воде ослабевшими руками и ногами. Он кричал что было мочи, с каждым криком набирая полный рот воды. Черные воды не сочли тело Бена подходящей забавой. Они равнодушно понесли его в неведомые дали, как обломок, как случайно подхваченный мусор. Силы таяли, а вместе с ними и надежда на спасение.
Мириады разноцветных огней вспыхивали на кебе и гасли. Потом погасли совсем. И снова вспыхнули, но уже справа от Бена. Что это? Самоцветы? Вначале дождь поливал огнем, камнями и соленой водой, а теперь – самоцветами?
Бен снова принялся кричать и барахтаться, но делал это уже бессознательно, повинуясь животному инстинкту, существующему вне его.
– Тебе чертовски повезло, Бен, – радостно вопил Роберт, стараясь перекричать шум дождя. Бен, перевалившись через борт, трупом упал на дно шлюпки. – Мы проплывали в каких-нибудь двадцати футах, но если бы не твой крик, мы бы тебя не заметили.
– Я увидел свет фонаря. – Бен едва нашел силы для ответа. – Должно быть, вы проплывали совсем близко.
– Мы начали тебя искать, когда еще можно было различить хоть что-то. А сейчас – такая темень, хоть глаз выколи, ничегошеньки не видно.
Сэр Исаак сидел молча, с его шляпы тонкими струйками стекала вода. И мыслями он улетел куда-то так далеко… Бен очень надеялся, что это не новый приступ безумия. В шлюпке их было только трое.
– А где Василиса? – спросил Бен.
– Не знаю, парень. Думаю, корабль пошел ко дну. Ты уж прости за такую новость, но новости получше я для тебя не припас.
– Возможно, утром…
– Утром нас здесь уже не будет, – спокойно произнес сэр Исаак.
– Сэр, что вы хотите этим сказать? – удивился Бен. В ответ Ньютон лишь улыбнулся, а Роберт ткнул пальцем в сторону большого медного шара, который делил с ними шлюпку. В диаметре шар был фута два, у одного из полюсов виднелся крепежный крюк, шесть тросов, отходивших от него, цеплялись к бортам шлюпки.
– Итак, теперь мы готовы? – вновь заговорил Ньютон. Роберт недоуменно пожал плечами, а у Бена совсем не осталось сил, чтобы выяснять, что означает эта загадочная фраза сэра Исаака.
Ньютон пододвинулся к шару и произвел с ним какие-то манипуляции.
– Осторожно, смотрите, чтобы вас тросами не зацепило, – сказал Ньютон. Но Бен не мог даже пошевелиться. Шар засиял красным светом и, что еще удивительнее, начал подниматься вверх. Тросы упруго натянулись, а шар поднимался выше и выше. Тросы зазвенели, запели на ветру, и шлюпка, покачиваясь, поплыла по воздуху.
Только по колыханию шлюпки Бен догадался, что они летят. Кромешный мрак теснил со всех сторон, и лишь шлюпка островком света плыла по этой черноте. Дождь не лил, а стоял стеной, случайные вспышки молнии раздирали небо на части, но, как только молния гасла, шлюпку вновь поглощала непроницаемая, как забвение, темнота.
– Мы все еще поднимаемся? – спустя какое-то время спросил Бен.
– Да, – ответил Ньютон. – Я хочу подняться выше облаков, выше дождя.
– Выше дождя, – эхом повторил Бен, стараясь понять, не погрузился ли Ньютон в безумие, но воздержался делать какие-либо выводы.
В конце концов, ему довелось лететь в шлюпке по небу. Так отчего же не воспользоваться случаем и не узнать, какой запах у облаков.
Дождь прекратился. И ветер принес специфический аромат: резкий запах гари перебивался другим, химическим и острым. Беглецов омывали потоки то холодного, то горячего воздуха. Жуткая тишина окутывала их, как вата, слышались лишь дыхание, звон тросов да доносившиеся издалека глухие раскаты грома.
– О господи, – воскликнул Роберт, – смотрите!
Вспышка молнии осветила под ними одно облако, затем другое. Клокочущая масса походила на огромный организм, внутренности которого поочередно вспыхивали светом, пробивающимся наружу сквозь скрученную спиралью кожу. Футов сто отделяло шлюпку от этого неведомого живого чудовища.
Бен робко поднял глаза вверх.
– Если мы выше облаков, то где же звезды? – удивился он.
Звезд действительно не было видно, лишь таинственное, загадочное мерцание пронизывало пространство, в котором они плыли. С ужасом Бен осознал, что свечение имеет узор. Секунду назад казавшееся непроницаемым, небо сделалось полупрозрачным, вспыхнул ярко-желтый овал, будто кто-то зажег свечу, желтый глаз напряженно вглядывался в пространство.
Бен спал, лежа на влажном дне шлюпки. Сон был прерывистый, беспокойный. Несмотря на смертельную усталость, мысли в голове неслись потоком, путались, сбивались, закручивались вихрем и вновь выстраивались вязкой, изнурительной чередой. Бен проснулся, потревоженный необычным светом.
– О, луна показалась, а звезд все нет, – пробормотал где-то рядом Роберт. – Как странно.
Огромный шар спокойно изливал красноватый свет на облака, оставшиеся внизу. И даже при этом пусть сумеречном, но все же освещении, Бен не видел ни конца, ни края этой бесконечной пустыни клубящегося тумана.
– Какая яркая луна, – произнес Роберт, голос его дрожал.
Сэр Исаак пробормотал что-то невнятное. Бен недоуменно и зачарованно смотрел на огромный красноватый диск.
– Кратеров не видно, – пробормотал он. – И людей там нет. Роберт, это же не луна, это солнце.
– Солнце? Но небо-то черное. И солнце… оно такое бледное!
Прошло время, солнце стало ярче, но не ослепляло, на него еще можно было смотреть, не отводя глаз. Небо окрасилось в янтарный цвет, ближе к горизонту сгущавшийся до грязно-коричневого.
– Мы изменили мир, – вздохнув, тихо сказал Ньютон. Он сам только что проснулся. – Остается лишь надеяться, что Господь простит нам эту вольность.
– Я не понимаю, – забеспокоился Роберт, – я не философ, я… это что – конец света? Армагеддон?
Ньютон не сводил глаз с солнца.
– Мои исследования в области истории позволяют мне сделать заключение, что конец света еще не наступил, – ответил на вопрос Роберта Ньютон. – Подождем несколько дней, и тогда все станет ясно, господин Нейрн. Во всем, что творится, я понимаю не больше вашего. Думаю, и у господина Франклина нет никаких объяснений. Так что, господин Нейрн, смею заметить, вы оказались в хорошей компании. Но скажу вам, что если это и не то время, которое предсказал Иоанн Богослов в своем «Откровении», то во всяком случае его канун. Это время, когда необходимо воспользоваться разумом, дарованным нам Богом, чтобы постичь суть явлений и окружающего мира. И главное – мы не должны допустить повторения подобной катастрофы.
– Повторения? – изумился Бен.
– Если один безумец призвал с небес комету, и она упала на наши головы, то, что мешает другому безумцу последовать его примеру. Нужно сделать так, господин Франклин, чтобы повторение стало невозможным. И мне сейчас крайне необходим личный секретарь, лаборатория и помощник. Короче говоря, нет ли у вас желания стать моим учеником?
Предложение Ньютона поступило слишком поздно и обещало слишком мало, но кроме этой призрачной надежды, Бен ничего не видел на горизонте своей жизни.
– Да, – после длинной паузы произнес Бен. Согласие было продиктовано не наивностью Бена, не его безудержным тщеславием приобщиться к великому Ньютону, нет, в нем зарождалась мудрость. – Да, я согласен стать вашим учеником. – И это было первое решение в его жизни, которое Бен принял трезво и спокойно.
Дробь дождевых капель о черепичную крышу вывела Адриану из состояния глубокого забытья. В обрывках памяти она пыталась отыскать ответы на вопросы: где она и что с ней произошло?
