Хороший счёт, но пока недостаточный. В двери вновь появился мужчина, и я без раздумий атаковал «Булавой». Как всегда сработало наилучшим образом, а я наконец разобрал, кого именно приласкал. Судя по возрасту, это дворецкий бежал защищать замок с мушкетом наперевес. Поспи пока.
Проверил несколько комнат, пока в одной из них в меня не пальнул из пары древних пистолетов парень лет двадцати, за спиной которого были жмущиеся друг к другу женщина и две девицы. Семья дворецкого, без вариантов. Я опять атаковал «Шквалом», опрокинув всё семейство, после чего прошёлся, обездвиживая их.
Из вестибюля вновь послышались выстрелы, и на этот раз дело парой не обошлось. Парни как минимум разрядили ещё и по пистолету. Ну и по ним что-то там прилетело. Я поспешил на помощь. Не хватало только, чтобы до них кто-то сумел добраться.
— Хруст, доклад, — едва оказавшись в вестибюле, потребовал я.
— Один трёхсотый, один двухсотый и ещё один засел в правом коридоре. Сверху пытались спуститься двое одарённых, атаковали нас, но щиты выстояли, а мы затрёхсотили одного из них, после чего они поспешили убраться.
Во как быстро они схватили новшество. Впрочем, а был ли у них выбор? «Повиновение» заставляет их из кожи лезть, лишь бы угодить господину. Так что выучить кодированные обозначения сущая мелочь.
— Я тут присмотрю, а вы добирайте последнего, после всех раненых стаскивайте сюда.
— Приняли, — коротко ответил Хруст за двоих.
После чего двинулись по коридору, как я и учил при зачистке помещений. Плевать, что все обитатели замка нами учтены и их местонахождение определено. Как только расслабишься, так и проблемы начинают идти косяком. Поэтому работаем собранно, чётко и методично. А вот народу для штурма замка у меня явно маловато. Надо бы озаботиться большим числом помощников.
Того, что братья попытаются бежать водой, я не боялся. Времени, чтобы доплыть до берега, им не хватит, мне же не составит труда достать их на дистанции и в шестьсот шагов. Конечно, лучше бы живыми, но тут уж как получится.
— Кто вы такие? — послышалось со второго этажа.
Ага. Как минимум один из братьев на месте. Это уже что-то. По-хорошему, мне хватит и его. Хотя двое, конечно, лучше.
— Вы подняли руку не на того человека, барон Унгерн.
Плевать, кто из них кто. В России есть разница между боярином и бояричем, у немцев же все бароны: что глава, что наследник, что младший сын, все под одно. Так что не ошибусь.
— Это всего лишь работа, ничего личного.
— В таком случае выходите с поднятыми руками, и мы поговорим с вами.
— Хорошо, я выхожу.
— Оба, — уточнил я.
— Разумеется,— практически без заминки ответил второй голос.
Послышалась возня, «шайзе» на немецком, «м-мать» на русском, и наконец в сумрачном коридоре появились парни, волокущие бесчувственное тело пленника. Вот и ладушки, остались только их хозяева.
Из-за поворота лестницы на площадку вышли двое молодых людей не старше тридцати лет, побросали на пол шпаги, кинжалы и пистолеты. Проворные ребятки, успели вооружиться по полной. У одного из них рубаха на боку в крови. Похоже, ему-то и прилетела стреловидная пуля. Но не убила сразу, а там братец вытянул. Не сказать, что излечил полностью, раненый всё ещё кривится, однако результат впечатляет, чего уж там. Вот бы мне такие способности в родном мире.
Хм. И какого, спрашивается, лешего они не воспользовались трофейными «Панцирями»? Это же первое, что они должны были сделать. Во всяком случае, я сразу же этим озаботился. Эти же понадеялись на стандартную защиту. Решили делать ставку на свой дар, а бриллианты восприняли просто как дорогой товар? Ну, если на продажу, тогда и впрямь лучше продавать чисто камни. Потому что по плетениям амулетов можно определить их создателя, это ведь как почерк.
Ну, кто бы сомневался. Приблизившись на расстояние в шесть шагов, они вскинули ко рту кисти рук с закреплёнными на обратной стороне духовыми трубками. Плевок, и они подались в разные стороны, перемахнув через перила. Не то чтобы в этом была необходимость, но стоять истуканом не дело. Может перерасти в дурную привычку. От одного из дротиков я увернулся. Второй же впился в меня, пробив одежду и добравшись до тела. Вот же паразиты ловкие!
Под ложечкой засосало, словно образовалась пустота. Но я не нормальный одарённый, а не от мира сего, причём в прямом смысле этого слова. А потому связь с вместилищем не потерял, и плетения первой очереди не развеялись. И когда братья навалились на меня с двух сторон, я атаковал одного из них «Шквалом», впечатав в стену. Второму от души врезал «Булавой» и, проломив «Панцирь», сломал ногу. Тот коротко вскрикнул и тут же лишился чувств. Хм. И опять досталось тому, что получил пулю в бок.
Ну что сказать, первый этаж замка и впрямь был отведён под технические нужды. К слову, тут очень даже сухо и воздух ни разу не затхлый, что свидетельствует о продуманной системе вентиляции.
Держа в руке фонарь с горящей свечой, я прошёл в дальний конец коридора и, открыв дверь, оказался в замковой тюрьме. Справа дверь, за которой видны древние инструменты пыточных дел мастеров. Всё разложено и развешено в должном порядке, хотя и под изрядным слоем пыли. В жаровне огонь не разводился уже давно. Впрочем, не сказать, что это следы векового забвения, скорее всё же многолетнего.
Далее по правой стороне ещё одна открытая дверь, за ней камера, по противоположной — ещё две, но закрыта только та, что напротив пыточной. Небольшая такая тюрьма, но, с другой стороны, и не маленькая, учитывая, что замок баронский, а не графский.
Дверь закрыта только на засов, в замке попросту нет надобности, как, впрочем, и в глазке ввиду отсутствия в камере освещения. Вообще-то, у меня «Кошачье зрение» и фонарь мне без надобности, даже мешает где-то. Но у пленницы сейчас нет доступа к вместилищу, а потому активировать соответствующее плетение она не в состоянии.
Когда сдвинул засов, то по помещениям тут же заметалось гулкое эхо сначала шуршащего металла, потом лязг и наконец скрип петель. Долгорукова сидела на тюфяке, набитом сеном, в дальнем углу, подобрав колени и зыркая по сторонам испуганным взглядом. Я поначалу испугался за её душевное состояние, но приметив, как в дыре в углу камеры скрывается длинный лысый хвост, понял природу этого страха.
Положа руку на сердце, я бы
