Закончив с осмотром луга и края болота — топкое, зараза, срубленное деревце уже у края на два метра погрузилось, а дальше чуть все не ушло, — я вернулся в лагерь и, ругаясь себе под нос, подлянка неожиданная, решил развеяться. Позавтракав, направился на поиски тропы. Судя по тому, где я нашел тело капитана, тропа должна быть где-то с той стороны, думаю, он на берег выполз уже из последних сил и умер. Ранен он был без сомнений — по дырам на комбезе и френче, что был под ним, было видно.
Срубив слегу, я стал щупать ею дно, пока не нащупал песчаную косу, и по ней стал уходить вглубь болота, и самое интересное — отошел на сто метров, а дно ниже колена и не опускается. Однако даже коса не годилась для взлета, водой мотор зальет, да и глубина такова, что просто не взлечу. Примерно на ста пятидесяти метрах коса стала углубляться, пока на трехстах мне не стало по пояс. Дальше шел осторожнее, под ногами был не песок, а топкое болото, но я все равно двигался вперед.
— Ну, понятно, дальше до того дерева, где метка на стволе, а потом к берегу, — пробормотал я, однако все же решил проверить.
Дошел до одиночной кривоватой березы, где действительно была метка от топора, а от нее, щупая перед собой тропу слегой, дальше до берега. От острова до леса было метров восемьсот, я их прошел за два часа, чуть меньше обратно, тропа была уже разведана. Так что тропа через болота была, главное, чтобы знало о ней как можно меньше людей.
Вернувшись на остров, я раздул угли и, когда в ямке снова заплясал огонь, повесил над ним котелок с остатками похлебки — проголодался, да и доесть надо. Вон, Смелый тоже рядом крутится, принюхивается.
Ел я без особого аппетита, ситуация была такова, что без спирта не разберешься, заперт на острове. И ведь главное, как все хорошо начиналось. Вернулся из Канады в Швейцарию, завернув по пути в Британию и сделав несколько важных дел, жаль боров все же выжил, калека на всю жизнь, без одной руки с парализованными ногами, но жив. К этому хряку судьба была милостива. Подставил британцев под гнев Сталина, кстати, до него информация, поданная мной, похоже, дошла, в газетах было без подробностей, но новый премьер-министр в конце февраля срочно вылетел в Москву и встречался со Сталиным. Не знаю, о чем была беседа, наверняка и об этом тоже, но отношения между Британией и Союзом изменились, пришлось британцам пойти на некоторые уступки. Это все, что я почерпнул из прессы.
После того как я вернулся в Швейцарию, в свой дом, я особо старался не привлекать внимания. Самолет отогнал на аэродром возле Цюриха, возился с ним долго, за счет него купил новый мотор для «Шторьха», вроде как поменять хотел, и ведь поменял. Новый мотор поставил на машину, купленную в Британии, а старый, который был еще в приличном состоянии, увез к себе домой, там произвел полную разборку, что надо поменял, повысив живучесть мотора, и законсервировал до конца весны, когда можно будет добраться до схрона. Помимо этого я купил небольшие станки, второй токарный и слесарный. Пригодились, наделал глушителей с лихвой. «Парабеллум», что сейчас покоился у меня в кобуре, имел нарезку под глушитель, сама трубка была в самолете. Особо этот пистолет для стрельбы с использованием глушителя не годился, но после некоторых манипуляций, включая изменения развесовки пороха в патронах, увеличилась его живучесть и понизился звук выстрела практически до бесшумного. Пробиваемость и мощность пули при этом понизились не намного. В общем, я банально жил и держал связь с помощью телеграфа с Канадой, получая отчеты от Гордона и Тимонина. Теперь у меня в компании было десять судов, три ходили в Британию, остальные совершили первый рейс в Союз в составе одного конвоя. Дошли без проблем и даже вернулись. Потом было еще два конвоя, а вот третьего я не дождался, вылетел в Союз. Шли последние дни весны, вот я и поспешил обратно на Украину, готовиться к незаметной войне с националистической нечистью. Конечно же, не все так было гладко с конвоями, во время атаки немецкой подводной лодки один мой транспорт получил пробоину. Но не затонул и на малом ходу дополз до порта, где встал на ремонт. Шесть моряков погибло, восемь было ранены, всем были выплачены компенсации, кто погиб — получили родственники, и оплачено лечение, с этим у меня строго, и Гордон с Тимониным меня поддерживали.
Так и жил я в некоторой резервации в своем доме, а когда снега сошли и зазеленела трава, на пикапе отвез мотор к схрону. Правда, там пришлось помучиться, машина по склону подняться не могла, но я заранее изготовил волокуши и поднял волоком мотор к схрону. Потом три дня устанавливал мотор, прогонял его на разных режимах, как раз этим и занимался последние сутки. Закончив, вернулся домой, снова все там законсервировал на полгода, предупредил полицейского, что меня долго не будет, и, вернувшись к схрону и оставив в нем велосипед, вылетел в Союз. Получается, не долетел. До нужного лесного массива оставалось чуть больше двухсот километров.
— Беда-а, — пригубив чай из кружки, протянул я.
Сытый желудок требовал отдыха. Вон, даже Смелый разлегся в тени после плотного обеда, но нет, нужно работать. Подхватив топорик, я направился в лесок, мне нужны тонкие деревца, и на краю я их видел немало, сделаю гать, а там посмотрим.
Когда свалил второе деревцо, я начал срубать ветки, как вдруг замер с поднятым топором, разогнулся и, хлопнув себя по лбу ладонью, захохотал.
— Я идиот. На фига гать укладывать, если можно сделать в этом леске просеку необходимой ширины и длины, и можно спокойно взлетать.
Оставив деревце, я направился просматривать остров. Двадцатиминутное изучение позволило мне сделать обоснованный вывод, что идея первоклассная. Мне нужно срубить порядка тридцати деревьев, убрать кустарник, засыпать или выкорчевать около сорока пней — и готова взлетная площадка, да еще с уклоном в сторону гати, то есть можно скорость набрать при взлете. Неплохо, но нужно немало поработать.
Следующие три дня я мало спал и много работал, пни я выкорчевывал огнем, деревья, срубленные, оттаскивал к гати и спускал в болото, мало ли что, будет дополнительный шанс. А на девятую ночь наконец закончил. Работал я, применяя все средства маскировки, рубил днем, жег пни ночью, чтобы дымы не выдали меня, пока вроде получалось, никто так на болоте не появился. Правда, на второй день меня изрядно напугал пароходик, что прошел по краю болота и приветливо погудел. Я минуту таращился ему вслед, пока не сбегал и не посмотрел карту: и с уверенностью ткнул пальцем в крохотное синее пятнышко. Болото оказалось и не болотом вовсе, а заболоченной поймой Буга. Я в паре километров от границы сел. Чуял ведь, что сбился немного с пути. Оказалось, меня почти на тридцать километров в сторону снесло. Получается, я не там, где предполагал, находился, болото-то не то, и до нужного леса не двести километров, а чуть больше ста пятидесяти. Ну, это еще ладно, долечу.
