– В воздухе, – ехидно уточнил Густав.
– При вас же летел на одном моторе из четырех! Можно даже сказать, почти горизонтально… А уж на двух я всяко до аэродрома дотяну.
– Да чем вам "Кошка" не нравится?
– Скорость меньше, и ей до Владика придется делать четыре посадки, а "Кондору" двух с запасом хватит.
– Ага, и на каждой вы по двое суток будете в моторах ковыряться! Это если посадка получится на аэродроме, а не посреди тайги. Короче, вы можете, как директор, канцлер и… и…
– Самодур, – подсказал я.
– Вот именно. В общем, я категорически против и менять своего мнения не собираюсь.
– Что с вами сделаешь, – вздохнул я, – придется лететь на "Кошке"…
Вообще-то главной причиной моего желания оседлать "Кондор" была не его скорость и дальность. Мне просто хотелось прилететь во Владик, а потом в Артур на четырехмоторном гиганте! Но спорить с Густавом дальше было уже нельзя – он, как главный конструктор, еще не считает свои изделия доработаными. Значит, так оно и есть…
– Вот и замечательно! – оживился Миронов, – у последних "Кошек" улучшенная отделка, то есть плюс пять километров скорости, и дополнительные баки в крыльях. Не придется в фюзеляж две бочки с бензином заталкивать.
– Ладно, готовьте "Кошку" на послезавтра. Сначала летим в Питер, у меня там еще дел дня на три-четыре. Самолет за это время как следует проверяется, а потом – во Владик. Какую-нибудь откидную кушетку в фюзеляже соорудите, чтобы спать можно было и лежа – раз уж летим без бочек…
– "Летим" – это кто и докуда? – не понял Густав
– Это мы с вами до Питера. Вам же спокойней будет, если перед моим полетом во Владик лично моторы проверите. Да и еще одно небольшое дело у вас в Питере есть, заодно и решим в рабочем порядке…
Это небольшое дело состояло в том, что просто Тринклером Густаву осталось ходить три дня – за выдающиеся успехи на ниве конструирования движков Гоша решил произвести его в князья и даже попросил меня придумать прилагательное для титула. Я отказался, сославшись на занятость, Гоша тоже не родил ничего умного, и в результате Густаву предстояло стать просто князем Тринклером, без уточнения, что это князь Тринклер-какой-то там.
Смысл данного преобразования был несколько шире награждения Густава – Гоша решил начать, если так можно выразиться, национализацию своих предприятий. Ведь тот же моторный завод, крупнейшее в мире предприятие данного профиля, по сути представлял из себя частную лавочку некоего Георгия Романова и примкнувшего к нему Найденова. Но Романов вдруг стал императором, что подразумевало смену статуса принадлежащих ему заводов, газет, пароходов и прочего… Так что руководитель государственного моторного завода должен иметь соответствующий статус, ведь по табели о рангах такая должность тянет как минимум на четвертый класс. А раз Густава все равно придется снабжать титулом и званием, рассудил Гоша, то почему бы не приурочить это событие к какому-нибудь достижению, чтоб меньше возни и расходов? Следующими в очереди были Миронов с Гольденбергом, их предполагалось украсить довесками к именам по сдаче "Кондора" в эксплуатацию.
На "Кошке" мы с Тринклером долетели до Гатчины за четыре с половиной часа. Густав рулил, а я занимался испытаниями дополнительного оборудования, то есть установленной вместо бомбодержателя кушетки. Ничего так получилось, спать вполне можно, только одеяло подсунули какое-то колючее, а подушку надо будет сделать малость пожестче…
Гоша уже решил, что резиденция канцлера будет именно в Гатчинском дворце. Там же будут организованы малые императорские покои, в данный момент конкретно на случай очередного раунда переговоров с Вилли. Значит, и официальный "Дом", и полуофициальный "СИБ" тоже должны быть рядом, так что в правом крыле дворца уже обживалась Татьяна. Ну, а Беня нашел для своей службы приличный особняк на Мойке и осел там.
Густав таки не удержался от сюрприза. Когда полет уже подходил к концу, а я как раз задремал и даже видел какой-то сон, он спокойно встал с пилотского кресла, подошел ко мне и потряс за плечо:
– Ваша светлость, вставайте, а то мы уже почти прилетели!
– Ага, – буркнул, просыпаясь, сел и тут проснулся окончательно. В некотором обалдении я смотрел на стоящего рядом Тринклера, пустое место пилота и самостоятельно двигающийся штурвал…
– Автопилот? – допер я. – Электрический или гидравлика?
– Электрический. Раз уж он стоит на самолетах-снарядах, то почему бы и просто дальний самолет им не оборудовать? На "Кондоре" он будет штатно, а тут пока в порядке исключения… Это мы совместно с Корнеем такую смелость на себя взяли, доработать одну "Кошку".
– Протокол испытаний вы захватили?
– Обижаете. Но мы уже подлетаем, кто садиться будет?
– Вы и садитесь, если не устали… Я лучше пока с мыслями соберусь.
Эти мысли – сразу скажем, не самые возвышенные, я додумывал по дороге с аэродрома в Аничков дворец – сегодня мне надо было именно туда. Мысли, были, естественно, о любви – но не вообще и даже не о нашей, если она есть, с Мари – объектом был великий князь Кирилл Владимирович, Гошин двоюродный брат.
В свое время Гоша, прочитав о февральских семнадцатого года и далее послеоктябрьских загибах "царя Кирюхи", а также о том, что этот персонаж причастен еще и к гибели Макарова (обеспечить протраливание мин было приказано именно ему, но он был занят очередной пьянкой), вроде как в шутку спросил меня:
– Слушай, а не пора ли с ним приключиться несчастному случаю?
Тогда было еще не пора, но полгода назад стало самое время, и случай, естественно, приключился… Правда, не совсем тот, про который интересовалось высочество. Ну упал бы, положим, этому Кирюхе на голову кирпич. Так ведь его папа, фигура весьма влиятельная, поднял бы совершенно неприличный визг и без всяких доказательств утверждал бы – мол, это происки Георгия с его Найденовым, больше некому… Если не верите, найдите портрет этого князя и оцените морду лица. А как противник князь Владимир был весьма серьезен…
По сути, при Николае в Российской империи имелось три двора. Собственно Николая, которым заправляла Аликс, двор того самого Владимира Александровича и двор Мари. Причем в последний год позиции двора моей ненаглядной малость пошатнулись…
В нашей истории князя Володю подкосила скандальная женитьба его непутевого сыночка, и он тихо сошел со сцены. Так что мне даже не надо было ничего изобретать, только самую малость ускорить и подкорректировать события…
Итак, с Кирюхой произошел несчастный случай – он влюбился. А вот в кого – это был блестящий триумф Татьяниной службы! Идеал звался Изольдой Нахамсон (если чуть поточнее, то Сарой Собельсон) и являлся сомнительного происхождения мексиканской графиней, ныне подвизающейся в качестве журналистки во Франции. Так что первым итогом операции было то, что в данный момент Кирилл находился не в Порт-Артуре, а вовсе даже в Ницце.
