Родион Малиновский.
— Как что? Революция была? Была? Победил народ? Народ. Значит народу в лице солдат и надо решить этот вопрос по-революционному. Есть Солдатские комитеты вот и выберете себе командира дивизии из имеющегося офицерского состава, что не пошлет вас умирать ни за понюх табаку за винные погреба и виноградники.
Активисты загудели. История с виноградниками и погребами действительно получилась странная и наделала много шума в солдатской среде. Немцы практически не обстреливали эти области, что конечно же отметили (справедливости ради надо сказать, что там просто не имелось целей для обстрелов), ну и сделали вывод, что они хотят получить запасы вина в качестве трофеев, а русские солдаты в свою очередь, отдают свои жизни, защищая бутыли с дорогим шампанским для буржуев.
— Вас?..
— Меня, — кивнул Михаил. — Или я плох в качестве командира?
— Не! Остальные солдаты четвертой роте завидуют по-черному!
— А хотят, чтобы и у них стало, как в четвертой?
— Да!
— Вот и пусть скажут это свое «да» на выборах. А я уж постараюсь сделать все так, как в моей четвертой и на войну при этом не попасть.
Машина военной демократии закрутилась, в солдатской среде развернулась широкая агитация в пользу командира четвертой роты первого батальона, вспоминая все его заслуги, а оных оказалось весьма немало, и спустя всего три дня прошли выборы командира Особой пехотной дивизии, коим с огромным перевесом над всеми прочими кандидатами, стал капитан Климов, Михаил Антонович.
Те же подполковники этому попытались возразить, напирали на Устав и прочие нормативные документы, но им ответ был один:
— У нас революционный порядок! И согласно этому порядку главенствует не Устав, а воля народа, выраженная в выборной демократии! И мы эту волю проявили!
«Хотели демократии? Получите! — мысленно смеялся по этому повод Михаил. — Кушайте, только не обляпайтесь! Обляпались? Ну так сами виноваты… аккуратней надо было».
Подполковники с революционными выборами не согласились и их просто отрешили от власти теми же сходками Солдатских комитетов, поставив на их место лояльных новому «революционному порядку» офицеров. Отказников среди среднего и тем более младшего офицерского звена отказалось не так уж и много, всего семнадцать человек. Впрочем, некоторым офицерам солдаты сами сделали тонкий намек на толстые обстоятельства и посоветовали сделать самоотвод, дабы не доводить до греха.
Французы, глядя на все эти пертурбации в русской дивизии, тянули время, видимо переписываясь с Петроградом на эту тем с Временным правительством, но в России похоже сами не знали как реагировать на произошедшее. Заигравшись в революцию, отменять «революционные выборы» им оказалось совсем не с руки, так ведь и слететь со своих теплых министерских постов можно, а они хоть и «временные», но желали вскоре стать «постоянными» по принципу: нет ничего более постоянного чем временное. Опять же Петросовет давил на «временщиков», коим такой фортель солдат во Франции очень по нраву пришелся.
Французы пытались надавить на Климова (знали его негативное отношение к посылке солдат во Францию, тут французская разведка хлеб не зря ела и выяснила все доподлинно), чтобы он согласился с назначением командиром дивизии подполковника Верстаковского, коему до следующего звания оставалось всего-ничего. Но Михаил только разводил руками.
— Революция господа. Вам ли не знать, как это все случается и к чему может привести если попытаться ее подавить или даже просто игнорировать? Так что давайте не будем провоцировать людей на еще более радикальные действия!
Французы, прославившиеся своими революциями, только кривили рожи.
— Тем более, что тут я бессилен что-то сделать, могут ведь и меня скинуть начни я совершать поступки не те, что от меня ожидают, потому остается лишь принять волю народа и выстраивать отношения с учетом новых факторов.
В итоге к концу апреля французское правительство и военное министерство признало Климова командиром Особой пехотной дивизии…
На этом, пожалуй, закончу первую книгу.
Благодарю всех купивших и особенно — кинувших награду:-)
Следующую книгу начну через неделю.
