— А может, напугаем его? — задумчиво произнес Троцкий, высунувшись из кустов. — Бахнем пару раз из винтарей по окнам да поорём чего–нибудь жуткое…
— Стрелять мы, пожалуй, не будем, — оживился Арсенин, — а вот напугать попробуем. Приняв решение, капитан подошел вплотную к дому и, громко забарабанив кулаками по двери, заорал на английском:
— Опять спишь, пропойца! Вот я всё хозяину расскажу!
К удивлению Арсенина и его товарищей, несколько минут изнутри не доносилось ни шороха, и только после того, как капитан стал долбить по двери ногами, послышался скрип половиц и чей–то хриплый спросонья голос робко спросил:
— Эта хто тут хулюганит, а? Вот я щас из обоих стволов через дверку пальну…
— Я тебе щас так пальну, штанов не удержишь! – заорал Арсенин, обрадованный проявлением хоть какой–то жизни за стеной. — Спишь, скотина, вместо того, чтобы хозяйское добро сторожить! — и, вполне справедливо рассудив, что наличие решеток на окнах и монстрообразного пса во дворе вряд ли настраивает на всенощное бдение, пошел на легкий блеф, — а ведь это уже не в первый раз! Так что, если не откроешь – всё хозяину доложу!
— Да хто ета? Ты, что ль Фрэд? – еще более и испуганно пролепетал охранник. — Чтой–то я тебя по голосу не узнаю…
— А–а–а! Так ты еще и пьяный небось, ублюдок! – продолжая молотить кулаками по двери, кричал Арсенин. — Так напился, что управляющего по голосу не узнаешь! От–кры–вай!
— Прощеньица просим, ваша милость, — сдавленно охнул голос за дверью. — Не извольте беспокоиться. Щас в лучшем виде всё отворю…
Внутри послышался звон какого–то железа, надсадный скрип бруса вынимаемого из пазов засова, сдавленное кряхтение пополам с неразборчивой руганью вполголоса. Через пару минут двери лавки наконец–то отворились, явив взору Арсенина тощую фигуру в затрапезного вида охотничьем костюме, подслеповато щурящуюся от света шахтерской лампы, висевшей на дверном косяке. Увидев стволы трех винтовок, направленные ему в лицо, охранник ошарашено распялил рот в беззвучном крике, сделал шаг назад и, не удержавшись на ногах, звучно шлепнулся на пол.
Пока Арсенин и Корено в четыре руки пеленали незадачливого сторожа, Туташхиа подогнал к входу лавки пролётку. Заперев ворота, к нему присоединился Троцкий. Спрятав в кустах трупы коменданта и его кучера, абрек прошел внутрь и застыл перед оружейной витриной, заворожено глядя на отливающий матовой сталью маузер. Понимающе улыбнувшись, Арсенин одобрительно махнул рукой, забирай мол, после чего обвел внимательным взглядом помещение, решая, что необходимо брать в первую очередь. Последующие минут сорок были заполнены шуршанием перетаскиваемых по полу мешков, бряцаньем скобяных товаров и сдавленными матюками.
— Всеслав Романович! Тут одежка охотничья и обуви полно! Брать?!
— Берите, Лев, берите. Только размеры подходящие хоть на глазок прикиньте и тащите все в наш рыдван… Николай! Ну и зачем вам целый мешок крупы, я спрашиваю? Такой прорвой пшена весь наш экипаж неделю кормить можно! Отсыпьте десяток фунтов и достаточно!
— А–а–й! Ш–шен–ни дада! Нико! Ты зачем мне на ногу ящик ухнул?!
— Дато! Душевно вас умоляю, не устраивайте геволт, мы не на Привозе! Лёва! Не имейте меня за идиёта и скажите, таки нам надо шесть топоров и три котелка, когда нас четверо и никого кроме?! Шо за босяцкие привычки у приличного юноши из хорошей семьи?
— Ни–ко–лай! Отставить брать спиртное!
— Да ни Боже ж мой! Не имейте мыслей за плохое! Я таки возьму пару бутыльков и то исключительно, шоб мы не знали себе проблемы за огонь. А шоб пить, я ни–ни. Ну, если только кошерной и совсем немножко…
Прерывая веселую суету грабежа, где–то за стеной раздалось ржание. Арсенин, быстро оглянувшись по сторонам, сунул револьвер в лицо побелевшему от страха сторожу:
— Кто там?
— К–к–конюшня там, ваша милость, — заикаясь, выдавил охранник. — Ф–ф–фур–ргон там, значит, х–х–хозяйский и п–п–пара лошадок…
— Фурго–о–он… — задумчиво протянул капитан. — Это всяко получше нашего тарантаса будет… Дато! С упряжью разобраться сможешь? – проводив уходящего абрека взглядом, Арсенин, достав из кармана портсигар, присел на ящик. — Перекур! – и тут же повернулся к сторожу. — А табак в этой богадельне где? Пока Дато с лошадками разбирается, надо успеть запасец в дорогу сделать.
Ожидание несколько затянулось. К тому моменту, как перед распахнутыми настежь дверями лавки замаячили фыркающие кони, капитан успел выкурить три папиросы, вспомнить про чай и кофе, устроить небольшой разнос Троцкому за разлитое по полу варенье, а Корено — за выпитую тайком фляжку бренди.
— Все, господа налетчики, отдых закончен! — чуть злорадно хмыкнул Арсенин при виде подъехавшего фургона. — Карета подана и сейчас мы все дружненько перекидаем награбленное из пролётки в фургон, а после я с хозяином рассчитаюсь.
Преувеличено устало кряхтя, Корено нехотя поднялся с груды мешков и, кидая тоскливые взгляды на штабель ящиков с вином, понуро поплелся к выходу. Следом за ним, грызя на ходу кусковой сахар, семенил Троцкий.
— В общем, так, любезный, — Арсенин, измотанный получасовым авралом, раскинул поверх прилавка несколько десятифунтовых купюр. — Эти деньги я оставляю хозяину, как плату за взятый нами товар. Как я по ценникам прикинул, тут хватает, даже с избытком. Фургон и лошадей хозяйских мы забираем, взамен оставляем господскую пролетку и пару дивных рысаков. И смотри мне! Чтобы всё до последнего пенса хозяину досталось! Вернусь – проверю… Да! Посты на выезде из города есть?
— Е–есть, сэр! П–по д–дороге на Хомстрейн–вилледж, парни из третьей Ирландской стоят. Н–но вы их не бойтесь, — осознав, что убивать его не сбираются, сторож чуть повеселел и даже стал меньше заикаться. — Сунете им пару бутылок крепкого, они и забудут, что вообще вас там видели. А как развилку проедете, так поди пойми, куда вы отправились, в Зулуленд или в гости к бурам в Оранжевую…
Сторож оказался провидцем. Постовые ирландцы — трое рядовых и капрал с похмельной физиономией — ничуть не удивились фургону с четырьмя мужиками в измятой колониальной охотничьей одежде и, получив от Арсенина емкости с виски, лишних вопросов не задавали. Точнее, обзаведясь спиртным, вопросов не задавали вообще, поскольку содержимое бутылок занимало их гораздо больше, чем какие–то путешественники и их цели за пределами Дурбана.
Через пару часов Туташхиа ловко пристроил фургон в хвост неспешно бредущему каравану из трех таких же фургонов, катившихся в нужном им направлении. Мера предосторожности оказалась излишней. На последующих двадцати милях английские посты и разъезды встречались еще несколько раз, но ни один из них своим вниманием фургон не почтил. Часа в четыре пополудни беглецы, воспользовавшись удобной развилкой и, отстав от каравана, направились вглубь буша. Ночь накануне прошла очень уж бурно, и отдых требовался всем.
