Много, много чудес рассказывают про эти чарусы… Что там не бывает! Недаром исстари люди толкуют, что в тихом омуте черти водятся, а в лесном болоте плодятся…
Не одни вадьи и чарусы, не одна окаянная сила пугает лесников в летнюю пору… Мириады разнообразных комаров, от крошечной мошки, что целыми кучами забивается в глаза, в нос и уши, до тощей длинноногой караморы, день и ночь несметными роями толкутся в воздухе, столбами носятся над болотами и преследуют человека нестерпимыми мученьями…
Нет ему покоя от комариной силы ни в знойный полдень, ни прохладным вечером, ни темной ночью, только и отрада в дождливую погоду. Даже на дымных смоляных казанах и на скипидарных заводах иначе не спят, как на подкурах, не то комары заедят до полусмерти. Врывают для того в землю толстые жерди вышиной сажени по три и мостят на них для спанья полати; под теми полатями раскладывают на земле огонь — курево отгоняет комариную силу. Так и спят в дыму прокопченные насквозь бедняги, да и тут не всегда удается им отделаться от мелких несносных мучителей…
А кроме того слепни, пауты и страшный бич домашних животных строка (Строка — oestris (овод — авт.). Иные смешивают строку со слепнями и паутами (tabanus), с которыми имеет она наружное сходство. Но строка совсем другое насекомое, она водится в лесах и залетает в соседние поля только в таком случае, если там пасется скот. Одни строки не летают, но всегда в рое слепней.).
Одной строке достаточно залететь в рой слепней, вьющихся над конями, чтобы целая тройка, хоть и вовсе притомленная, закусив удила, лягаясь задними ногами и отчаянно размахивая по воздуху хвостами, помчалась зря, как бешеная, сломя голову…
Залетит строка в стадо — весь скот взбесится, поднимет неистовый рев и, задрав хвосты, зачнет метаться во все стороны… Бедные лоси и олени пуще всех терпят мученье от этой строки. Она садится на ноги, на спину или на бока животного и прокусывает кожу. Раны загноятся, и строка кладет в них свои яйца. На следующую весну из яиц выходят личинки и насквозь проедают кожу бедного животного. В то время лось переносит нестерпимые муки, а строка снова режет свежие места его кожи и снова кладет туда яйца. Шкура, снятая со зверя, убитого летом или осенью, никуда не годится, она усеяна круглыми дырами в пятиалтынный и больше.
Единственное спасенье бедных зверей от строки, если они, понурив головы и дрожа всем телом, добредут до озера либо речки… Свежего воздуха, идущего от студеной воды, строка боится…
Да что толковать про беззащитных оленей и лосей, сам косолапый боярин лесов пуще огня боится строки. За недостатком ли лосей, по другой ли причине, строка иногда накидывается на медведя. Забившись к Мишке в загривок в ту пору, как он линяет, начинает она прокусывать толстую его шкуру.
Благим матом заревет лесной боярин. Напрасно отмахивается он передними лапами — не отстанет от него строка, пока, огрызаясь и рыча на весь лес, кувыркаясь промеж деревьев, не добежит Мишенька до воды и не погрузнет в ней с головою. Тем только косматый царь северных зверей и спасается от крохотного палача…
Человека, слава богу, строка никогда не трогает».
Из 150 видов оводов (строка), о которых здесь толкует Мельников-Печерский, только один — человеческий. Да и тот — в Центральной Америке. Вот уж точно — «слава богу!».
Следует, вероятно, дополнить литературное описание — научным:
«Вылупившиеся из яиц личинки проникают в тело хозяина. Экстракты из средней кишки личинок I стадии строки и пищеводника обладают сильным дерматолитическим действием, что позволяет им проникать через кожу животных… большинство исследователей полагают, что личинки I стадии строки после проникновения через кожу в организм животного мигрируют вдоль крупных сосудов и нервов к позвоночнику и через межпозвоночные отверстия попадают в жировую ткань спинномозгового канала, а личинки I стадии пищеводника мигрируют в сторону пищевода и локализуются в его подслизистом слое».
Мда… А мы потом это кушаем.
И вновь удивляюсь коллегам-попаданцам. Ведь вот это: мошка, строка, чаруса… Здесь повсеместно. Трясина — от любого поселения не далее 10 вёрст, мерзость летающая — в каждом дому. Хоть бы терем княжеский. Ладно, на подкурах спать — только в лесу. Но закрываться, одеваться, окуривать, бить… везде, всегда, каждому.
— Как ты провёл выходной день?
— Я убил сорок слепней на своём коне!
— Молодец! Настоящий витязь!
Куда бы ты не пошёл на «Святой Руси» — ты попадаешь в болото. Если идёшь торной дорогой — обойдёшь по краюшку, если замуравевшей, или сдуру летом по зимнику попёрся, или просто ломанул напрямки… даже и красавицу-болотницу перед смертью не всегда успеешь увидеть.
Я уже говорил: я — «человек с асфальта», я панически боюсь болот. Поэтому лезу туда только по крайней необходимости и со всеми предосторожностями. Но масса попадунов топает по мирам вляпа будто по мостовой. Это — смерть. Очень скорая. Даже если вам лично повезло, то ваши люди — кто-то из них обязательно погибнет. На ваших глазах. Захлебнётся болотной жижей.
У меня — склонность к мазохизму. Я это уже говорил? Зная о своём страхе перед трясиной, я старательно лез в болота в Пердуновке. Просто потому, что они там есть, потому что за ними живут люди.
Между болот было святилище Велеса, там были голяди, потом мы там строили мельничный канал, кирпичные печки на островке в болоте, целый промкомбинат на берегу… Появился опыт. И превозмогания собственного страха, и движения по пляшущему под ногами слою мхов… Фанг и Могутка — показывали, страховали, вытаскивали… Но не надо иллюзий: русские болота — смертельно опасны. Даже для живущих рядом с ними. Каждый год в Рябиновской вотчине в болотах погибают люди. Преимущественно — дети и бабы.
Если попандопуло не понимает этой опасности — он покойник. Если понимает и посылает в болота своих людей — он убийца.
Поэтому никаких «лихих рейдов». Десяток марийских рабов или таких же коров — не стоят риска потерять моих людей.
Это — моя точка зрения. У других… бывают другие. Одна рязанская хоругвь ушла в лес в полном составе — ловить местных мари. И не вернулась. Калауз утром повздыхал, покивал удручённо, и забрал себе лодейку и майно в ней.
Отдельная тема — кони. Как здорово воображать себе командиром лихого кавалерийского отряда, страшно и справедливо рубящих каких-нибудь плохих.
Я — за. Только… Вы запомнили: десяток самок строки превратят ваш отряд в беснующееся стадо скотины? Десяток больших мух жёлто-бурого цвета, с тёмными пятнышками. Лицо атласно-белое, под усиками буроватое. Задняя половина спинки чёрная, передняя с серовато-белыми волосками. На середине крыла дымчатая поперечная полоска, у вершины два таких же пятнышка.
