– Это хорошо, – благосклонно кивнул командор. В глазах его, холодных и зорких, нельзя было прочесть ничего. – Значит, вы осознаете величину проблемы, которую каждый год решает Орден. Но разве мало нам только ее? Парижский Дом, который я имею честь возглавлять, обременен еще и финансами короля!
Робер почувствовал себя весьма неловко. К чему весь этот разговор? Что, брат Эймар решил пожаловаться на тяжкую жизнь? Или просто занялся образованием молодого рыцаря?
Командор тем временем продолжал разглагольствовать.
– Общие счета за год доходят до сорока тысяч парижских ливров! – говорил он. – Здесь и expleta [248] , поступления от лесов, prisee de sergeants [249] , рельефы [250] , регалия [251] , поступления с чужеземцев и от pariage [252] ! А все это – сотни счетов, каждый из которых нужно просмотреть и заверить! А я еще не упомянул о расходах! А они велики! На подкуп графа Фландрского, на содержание крепостей, на подарки послам, да и на многое другое! Все не перечесть!
– Да, нелегко вам приходится, сир, – пробормотал Робер, все еще будучи не в силах понять, к чему клонит глава парижских храмовников.
– Так что вы, сеньор, должны простить мне, человеку, который имеет дело в основном с цифрами, неверие, – тут брат Эймар взглянул на нормандца в упор. – Те люди, которых я посылал к Вексену, вернулись.
– И что? – Робер невольно подался вперед, впился взглядом в лицо собеседника. Три дня назад его долго расспрашивали о местах, где произошли стычки. Нормандец вспомнил, что мог, но тревога за то, что он что-то напутал, оставалась.
– Они нашли те места, где происходили схватки с иоаннитами и воинами Кадока, – ответил командор. – Да, дорога там и там изрыта и истоптана, в одном месте был найден арбалетный болт. Но более ничего. Никаких тел, окрестные крестьяне ничего не знают.
– Как же так? – растерянно пробормотал Робер. – Ведь должно было что-то остаться…
– Не прерывайте меня, сеньор! – глаза брата Эймара грозно вспыхнули. – Я осторожно, намеками, пытался спрашивать при дворе. Никто ничего не слышал, король куда-то посылал отряд, но куда – знает лишь Кадок! Но его не спросишь! Как и брата Герена, к которому мне подступиться сложнее, чем к Престолу Господа!
Командор замолчал, пытливо вглядываясь в Робера. Видно было, что кроющийся за его высоким лбом ум взвешивал полученные факты, связывал их между собой.
– Отсюда, – до того, как прозвучало это слово, Робер успел вспотеть, несмотря на то, что в комнате было совсем не жарко, – я делаю вывод, что вы не врете!
– Хвала Пречистой Деве! – вырвалось у молодого рыцаря.
– Но и не говорите всей правды! – неумолимо закончил командор. – Что же такое произошло, что королевские воины не просто перебили отряд тамплиеров, а еще и уничтожили все следы этого? Что заставило Жака де Майи гнать своего любимца, Анри де Лапалисса, через всю Европу в зимнюю непогоду?
– Вы хотите получить ответ? – устало спросил Робер.
– Да, во имя Господа! – воскликнул брат Эймар. – И клянусь мощами Святого Дионисия, что сохраню его в тайне!
Робер заколебался. Открыть тайну Чаши – значило пойти против всех установлений Ордена, но с другой стороны, брат Эймар, как один из высших чинов в Европе, мог знать о ней. Кроме того, скрытность могла обернуться тем, что Чаша не будет доставлена Жаку де Майи вовремя.
Нарушить устав или рискнуть невыполнением приказа магистра – выбор был сложен.
– Да придаст мне мудрости Матерь Божия, – сказал Робер после паузы. – Простите меня, сир, что не буду я много говорить. Но на раскрытие тайны капитула я пойти не могу!
Он развязал мешочек, извлек из него Чашу. Словно обрадовавшись свету, она засветилась, засверкала настоящим золотом. Пальцы слегка покалывало, словно при проходящем онемении.
– Я должен отвезти это в Левант как можно быстрее! – проговорил Робер, демонстрируя Чашу собеседнику. – И более я ничего не скажу!
– И все же она существует! – почти с благоговением воскликнул брат Эймар, лицо его стало восторженным, словно при виде святыни. Рука потянулась вперед, и тут же отдернулась. – Святой Грааль, священнейший сосуд тайны!
Робер собрался было удивиться, но вовремя вспомнил о своем обещании молчать. Если главе Парижского Дома охота верить, что это Грааль, то пусть считает именно так. Не дело скромному рыцарю его разочаровывать.
– Спрячьте ее, спрячьте! – воскликнул брат Эймар пылко. – Нельзя созерцать такое слишком долго.
Когда Робер прятал Чашу, то бока ее немного нагрелись.
– Теперь все понятно, – проговорил командор, лицо которого продолжало оставаться потрясенным, – и поведение короля, и тайна, что окружает все это дело. Вы меня убедили, сеньор! Я дам вам сопровождение, и ничто не помешает вам выполнить приказ магистра!
– Слава Господу! – искренне сказал Робер и перекрестился.
22 января 1208 г.
Иль-де-Франс, Париж
Тучи роняли на землю редкий снежок, который, падая в черную стылую грязь, тут же таял, превращаясь в воду. Пронизывающий ветер трепал рыцарские плащи с алым крестом, словно норовя сорвать их с плеч.
– Да сопутствует Господь тебе, брат Робер, – сам командор Парижского Дома вышел провожать недавнего своего гостя. – Верю я, что милость его позволит выполнить все, к чему ты стремишься.
– Благодарю, – Робер вежливо поклонился и забрался на лошадь. На мгновение вспомнился Вельянгиф, верный товарищ, служивший много лет верой и правдой. Какой скакун сравнится с ним?
Но оставалось довольствоваться тем, что есть.
Брат Эймар отправил с Робером внушительный отряд – пятерых рыцарей и стольких же сержантов во главе с лейтенантом, и это не считая оруженосцев. Но лучшей защитой для молодого нормандца должно было стать неведение врагов Ордена о том, что он жив и везет Чашу на юг.
– Прощайте, брат Эймар, – сказал Робер, натягивая на голову капюшон плаща. Подобная предосторожность не будет лишней, пока он в Париже.
Ворота командорства со скрипом растворились, и отряд во главе с братом Фульком, лейтенантом рыцарей, выбрался на улицы города.
Они преодолели Гревскую площадь, миновали кишащий людьми мост Менял. Лошадиные копыта прогрохотали по мостовой Сите, и позади остались королевский дворец и громада собора Нотр-Дам.
Сена из-под Малого моста улыбнулась им серой вымученной улыбкой. На левом берегу пришлось пробираться сквозь густую массу людей, спешащих так, словно они боялись опоздать на второе пришествие Спасителя.
