"Предложу принять истинную веру. Если откажется, придется убить! – сердито подумал Саладин. – Сахель узнает, что я не держу слова. Конечно, лекарь не герцог и не князь, можно сказать, что он оскорбил султана и Аль-Адил не сдержался, но все равно плохо…"
Саладин с острой тоской ощутил, что ему не хочется убивать Козму. Не потому, что он вероломно нарушал данное слово. Совсем не потому…
– Ты знаешь эту болезнь?! – сердито спросил султан, протягивая руку Козме.
Тот взял его кисть обеими руками и некоторое время сосредоточенно разглядывал розово-красные уродливые пятна, сплошь покрывавшие султанскую ладонь. Затем вытащил из своей сумки чистую тряпицу, легким движением смахнул белесые чешуйки с одного пятна и промокнул его. Внимательно рассмотрел след на тряпице.
– Давно это у тебя, султан?
– Два года, – хриплым голосом ответил Саладин.
– Такие же пятна есть и на голове – у корней волос? – Козма коснулся султанской чалмы.
– Да.
– Где пятна появились раньше: на голове или руках?
– На голове.
– Они все увеличиваются или, случалось, становились меньше?
– Когда возвращаюсь в Дамаск, болезнь отступает. Пятен становится меньше, и зуд не такой сильный…
Саладин говорил, сам не понимая, откуда возникла и стала наполнять его безумная надежда. Проказу не лечат! Никто под луной не умеет делать этого, и Козма не сможет. Позвонок ему бы вправили в Дамаске, это не страшно, но проказа…
– Это не лепра! – сказал Козма.
– Что? – спросил Саладин почти шепотом.
– Это не лепра или, как вы ее называете, проказа. Это другая болезнь.
– Все мои лекари сказали: "Проказа!", – медленно произнес Саладин, пытаясь справиться с нахлынувшей на него волной счастья. – Все до одного! У меня, да будет известно тебе франк, лучшие лекари в Сахеле…
– Эта болезнь очень похожа на лепру своими своим проявлением, некоторые даже считают ее разновидностью проказы. Но она отличается…
– Чем?
– Она не заразна. И от нее не умирают.
– Ты уверен?
– В моей стране эту болезнь зовут "псориаз". Она приключается со страстными людьми, которые вынуждены держать свои чувства внутри себя. У нас ею болеют многие, а здесь она встречается редко. Поэтому твои лекари ошиблись.
– А ты не ошибаешься?
– Нет. Проказа, если ею заразиться, уже не отступает, захватывая все новые части тела. Псориаз может на время исчезнуть: полностью или частично, как это бывает с тобой в Дамаске. Но потом снова появится… Псориаз не излечим. Он доставляет человеку зуд и уродует его кожу, но не убивает. Распорядись, чтобы тебе доставили черную грязь со дна Мертвого моря, я расскажу твоему лекарю, как пользоваться ею. Пятен станет меньше, они могут и вовсе исчезнуть на время. Тебе нужно больше отдыхать султан и научиться радоваться жизни. Радость лечит почти все.
"Я знаю"! – хотел воскликнуть Саладин, но сдержался.
– Значит, я доживу до старости? – спросил он.
– Как Бог даст. Но от лепры ты не умрешь, обещаю.
– Откуда знаешь?
– Видел линии на твоей руке.
– Что тогда? Меч, стрела, яд? Или я упаду с коня?..
– Это будет болезнь – быстрая и смертельная. Я не знаю какая. Случится нескоро.
Султан повернулся к брату.
– Ты все слышал?
Аль-Адил кивнул.
– Вели позвать моего лекаря, пусть Козма ему повторит. А лекарь пусть не таит его слова от мамлюков… И вели, чтоб подвали обед. У меня гость…
* * *
– Замечательное вино! – сказал Козма, ставя пустой кубок на скатерть. (Слуга, застывший с кувшином в отдалении, тут же метнулся к нему и наполнил кубок до краев.) – Ароматное, густое…
– Император ромеев прислал в подарок, – пояснил Саладин. – Рад, что тебе нравится.
– Выпей со мной! За здоровье!
– Правоверному нельзя. Аллах не велит.
– Не замечал, чтоб другие правоверные боялись вина, – хмыкнул Козма. – К тому же мы под крышей – Аллах не увидит. Вышли слугу, чтоб никому не рассказал, я налью тебе сам.
– Слуга и так не расскажет. Он немой.
– Любите вы, феодалы, такие штучки! – покачал головой Козма, откидываясь на подушки. – Тем более никто не узнает, раз немой.
– Важно, что я буду знать, – усмехнулся Саладин. – Разве не так?
Козма пожал плечами и принялся за баранину. Жевал с аппетитом, было видно, что проголодался. Саладин, чтобы поддержать застолье, взял с блюда несколько смокв и стал есть, сплевывая косточки в ладонь. Козма покосился, но промолчал. Некоторое время в шатре было тихо. Султан и его гость были вдвоем, если не считать немого слугу: Саладин услал даже брата – чтоб не мешал разговору. Но франк, хотя и осушил уже несколько кубков вина, к разговору был не склонен.
– Как здоровье твоих родителей и домашних? – задал обычный для такого случая вопрос Саладин (разговор следовало начинать, пока гость не насытился совсем и не ушел). – Здоровы ли твои кони и другой скот?
– Кони стоят в замковой конюшне и жуют овес, – странно ответил франк. – А родителей и домашних давно не видел. Надеюсь, здоровы.
– Как твои воины?
– Пьют сикер на радостях! Им вчера понравился приступ!
"Вино подействовало! – понял Саладин. – Задирается!"
– Я не отблагодарил тебя за лечение, – сказал он, решив сменить направление разговора. – Ты исцелил меня, а султан правоверных в долгу не бывает. Что хочешь? Золото, оружие, коней?
– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Козма, вытирая жирные руки о льняное полотенце.
– Женщин здесь нет, – развел руками Саладин. – Бери золото! На базаре купишь себе, какие понравятся.
– Это вам, феодалам, можно покупать женщин и иметь гаремы! – недружелюбно отозвался Козма. – Нам положена одна жена. Услыхала бы Рита, что ты мне толкаешь, глаза бы выцарапала. Она такая.
– Кто эта Рита?
– Жена. Единственная. Ревнует меня.
– Она красивая?
– Очень. Белые волосы, большие серые глаза, молочная кожа. Здесь таких нет.
– Здесь всякие есть! – возразил Саладин. – Но таких, ты прав, мало…
– Слушай, султан! – встрял Козма. – Ты и вправду хочешь сделать мне приятное?
– Конечно! – развел руками Саладин. – Что хочешь?
– Сними осаду с Азни.
Саладин изумленно посмотрел на гостя.
– Давно не был дома, – продолжил Козма как ни в чем не бывало. – Хочу ехать в свои земли, а войско твое мешает.
– Хочешь – поезжай! – улыбнулся Саладин. – Я дам тебе коня, если нужно, золото, одежду. И фирман со своей печатью, увидев которую, любой правоверный склонится перед тобой до земли.
– Я не один здесь.
– Бери своего друга!
– У меня много друзей…
– Они все из твоей земли? – сощурился Саладин.
– Нет. С некоторыми подружился здесь.
