Было слышно... не столько видно, сколько слышно, как опустился в кресло Седми и Небо, что-то вельми ласковое, успокоительное послал в его сторону.
- А теперь сделай глубокий вздох и смотри мне в глаза,- это, кажется, Дивный не сказал, а лишь мысленно произнес, ибо губы его не шевелились и темно-русые волоски, усов, возлежащие на них не трепетали.- Ты позволишь, милая моя драгость, позволишь, драгоценный наш малецык, заглянуть в тебя?- днесь это прозвучала просьба, также вопрошенная мысленно, и юница, похоже, также мысленно, точнее даже не осознанно, вроде за нее ответил кто-то другой, позволила.
И тогда Зиждитель отпустил плечи Влады, и, обхватив ее щеки, вроде прикрыл своими мощными ладонями и часть лица, и когда она глубоко вдохнула, сомкнул большими перстами ноздри. И тотчас крупные очи Бога вспыхнули ядреной лучистостью, да полностью поглотив зрачок, заполонили бирюзой всю склеру. На уборе, не менее, светозарно запылал плоский круг и мгновенно прокрутился вкруг собственной оси, а Влада нежданно узрела бездонную черноту космоса, будто от одного ее вздоха выросшую пред очами. В глубинах той хмари резко живописалось огромное светящееся тело в виде петли, окутанное туманами, где длинные, более узкие хвосты выходили из одного его края. Девочка стремительно вошла в завершие того хвоста, и враз пред ней лучистой россыпью мелькнуло бесчисленное множество горящих звезд, планет, астероидов и кружащего словно в буране скручивающегося по спирали межзвездного газа и пыли. Внезапно показалось и вовсе престранное творение, оно как допрежь и сама Галактика, вельми стремительно, правильнее молвить, рывком начерталось пред глазами. Серебристого цвета овальное тело было сверху по спинной стороне туловища прикрыто широкими пластинами, изредка приподнимающимися ввысь и слегка покачивающимися, судя по всему, вбирающими свет от горящих недалече нескольких вельми ярких голубоватых звезд. По краю тела из-под пластин казалась костистая оторочка, тянущаяся повдоль всего туловища. На переднем конце тела поместились длинные хватательные руки, напряженно вытянувшиеся вперед и ощупывающие угловатыми краешками пространство округ себя. Зримо колеблясь, те руки, исторгали из себя костистых созданий, антропоморфов. На спине туловища как раз на стыке широких пластин и выходящих из него рук находилась округлая площадка, прикрытая сверху полупрозрачным стеклом.
Девочка, вроде как ударилась лбом об эту плотную преграду и разглядела перед собой большое помещение похожее на квадратную пещеру, схожую с той, где ее держали, и внутренние стены, потолок, пол которой были серебристыми, а по их глади струились в разных направлениях, ярко-голубые огни, напоминающие капли воды. В середине помещения стоял достаточно высокий, с широкими плечами человек поразивший Владу своими несколько раскосыми, блистающими зеркальностью, очами, с орлиным профилем носа и слегка выступающими вперед, нависающими скулами. Голова человека, по всему вероятию, была лишена волос, в целом, как и лицо. И та самая лысая макушка, также как и глаза переливались серебристой зеркальностью. Тем стальным светом блистало и все тело человека обряженное в какую-то плотно облегающую одежу. Смуглая с желтоватым отливом кожа лица, внезапно блекло замерцала, когда человек взглянул на огибающий по коло помещение высокий стеклянный помост, где лучисто просматривалась не только Галактика Млечный Путь с загнутыми влево широкими полосами света, но и сама Солнечная система, с центральной газовой звездой, и восьмью планетами.
Глава тридцать третья.
- Седми отвезешь послание Першему, -прозвучал над Владой голос Небо и только миг погодя она проморгавшись поняла, что сызнова лежит на коленях у Бога, и голова ее покоится у него на левой руке.- И передашь, что лучица в опасности. Маймыр непременно унесет девочку... Унесет, чтобы оставить у себя, ибо до сих пор не оставил попытки создать печищу. Безумный замысел, впрочем как и все его действа... Скажи Першему девочка того перелета не перенесет, лучица таким образом погибнет... И вряд ли, так и передай Першему... Вряд ли ему удастся столковаться с маймыром. Нам нужно защитить лучицу и девочку, а потому Перший должен. Нет! Он просто обязан повиниться перед Родителем. Тем паче Родитель его звал и ждет. Столько звал... Не стоит продолжать сие упрямство, такое же безрассудное, как и поступки маймыра.- Зиждитель смолк на миг, а после с досадой в голосе добавил,- и не зачем так хмыкать Седми... Передашь как я и прошу, все слово в слово. Загодя молвив, что это моя речь... не твоя, коль не можешь задеть Першего.
- Не могу и не буду,- нескрываемо раздраженно откликнулся старший сын Небо.
Владелина легохонько покосила глаза и узрела стоящего в нескольких шагах от кресла, Седми, недовольно хмурившего свои тонкие, островерхие пшеничные брови, напоминающие двухскатные крыши изб. Еще маленько, и в воздухе просквозила искристая россыпь огня, точно желающего поддержать потухающую искорку, впавшую на охапку соломы, и тотчас от златой кожи Седми во все стороны брызнули ядрено красные капли света. И по красивому лицу Бога с прямыми границам и вроде квадратной линией челюстей, подобно судороге пробежала малая рябь, исказив его.
- Я не сплю,- торопко вставила девочка, не желая подслушивать разговор, явственно касающийся лишь Зиждителей.
Небо медлительно перевел взор с сына на юницу и ласково ей просияв, вельми по теплому протянул:
- Я ведаю, моя милая. Полежи пока..,- засим тем же умягченным, успокаивающим голосом продолжил, сызнова направляя молвь к старшему сыну,- Седми, прошу тебя не негодуй по всякому пустяку. Сколько раз меж нами то было обговорено. Не можно так себя вести в присутствии младших. Да и зачем... к чему?.. Зачем все, что я не скажу принимать столь враждебно, точно мы не единая печища. Разве я стараюсь не для нас... не во имя нашей печищи и вас всех.
- У нас с тобой Небо слишком разные взгляды на происходящее кругом,- дюже обидчиво дыхнул Седми и теперь кожа его лица и вовсе заалела, поглотив всякую белизну, золотистое свечение, покрывшись, выскочившими изнутри бусенцами густых рдяных искорок.- Оттого и эта враждебность.
- Малецык, ну, что ты такое говоришь. Ты себя слышишь,- огорченно вставил в толкование Дивный, и встревожено да как-то весьма резко повел головой в сторону притихших справа от него сидящих в креслах Воителя и Словуты.- Тут же младшие, что ты в самом деле. Никто не собирается... никоим образом задевать Першего. Нашего любимого Отца, но нам надобно защитить лучицу, ты же это понимаешь. В-первую очередь, потому как она важна самому Першему... самому Отцу. И прошу тебя, умиротворись... ты сейчас воспламенишься и пострадает от твоего гнева лишь наша дорогая девочка, ибо ни чем не защищена.
Те слова, по-видимому, возымели над Седми надобное действо, оттого он враз и вельми порывчато тряхнул головой и данным движением сбросил с кожи не только рдяность искорок, но и всю алость. Миг спустя вновь возвернув положенную коже бледную молочность, совсем чуть-чуть подсвеченную золотым отливом. Старший сын Небо торопко перевел взор на недвижно лежащую на руках Отца юницу и нежно ей улыбнулся так, будто видел в ней родственное создание.
- Ты, успокоился, мой дорогой, - голос старшего Раса теперь и вовсе звучал по любовно, верно, это была не первая стычка с сыном, каковая его вельми расстраивала. Седми воззрился на Отца и легонько кивнул.- Хорошо, мой милый. И теперь самое важное... - дополнил Небо, лаская словами своего непокорного сына.- И это я могу поручить лишь тебе... тебе, наш малецык... наш драгоценный малецык. Попроси, убеди, настои на том, чтоб покуда я не разрешил затруднение с Асилом, Перший не заявлял прав на соперничество. Ждал от меня вестей... Все днесь будет зависеть от тебя, мой любезный... мой сын,- Бог сделал особое ударение на последнее слово, стараясь тем выделить Седми в собственной печищи, вроде придавая ему особый статус.- Перший непременно тебе уступит,- дополнил он,- ежели ты попросишь, ибо я уверен, чувствует свою вину, за отказы во встречах с тобой, да и вообще.- Седми гулко хмыкнул, и тяперича искривил уста, судя по всему, не слишком жаждая пользоваться той сугубой расположенностью старшего из Димургов.
- Ты думаешь, Родитель разрешит Першему вступить в соперничество за лучицу?- медлительно и с расстановкой вопросил Дивный таким тоном, словно это была постановочная игра пред непокорным Седми и медлительно поднявшись с кресла, направился в его сторону.
- Не сомневаюсь. Родитель простит Першего,- не мешкая отозвался Небо и его бас-баритон наполнил залу собственной мощью, заколыхав, по всему вероятию, не только волосы находящихся в нем Богов, но и сами долгие белые волоконца облаков, схватившихся своими концами за свод залы.- Как всегда происходит, ибо это Перший... И я не сомневаюсь, что брат будет главным в соперничестве за лучицу. Но днесь я хочу облыжничать Асила... Точно так, как когда-то он сделал с нами в отношении Круча... Абы проучить его... Абы он запомнил и более так не поступал... Слышишь Седми, чтобы Асил не поступал с тобой и всеми нами, как поступил в тот раз.- Старший Рас сказал уже более приглушенно, так словно шепнул лишь одному сыну, лицо коего стало сызнова покрываться алостью, судя по всему он вновь начинал гневаться.- А для того,- досказал Небо,- нам надобно, чтобы поколь... Чтобы поколь Перший не заявлял прав на вступление в соперничество за лучицу.
