до последнего нищего выйдет на улицы, чтобы поглазеть на победоносное войско и венценосного пленника — самого крымского хана. Поэтому мы и не стали вступать сразу, а дали время войску подготовиться. Починить одежку и обувь. Начистить оружие и доспехи. Хотел было приказать, чтобы мекленбуржцам привезли новые кафтаны из Кукуя, но потом не стал. И так у моих орлов вид геройский.
Если кто и был не совсем рад нашему возвращению домой, так это два неразлучных товарища — Митька с Петькой. То есть, царевич и его дружок. Во время похода они изрядно расслабились. Времени на уроки часто и густо не хватало, да и какая может быть учеба, когда вокруг столько интересного? Вот они и шарились, где только могли. То у солдат их найдут, то у казаков. Один раз даже в заброшенные каменоломни забрались. Про корабли и говорить нечего. «Святую Елену» облазили от трюма до клотика. Побывали на всех галерах, в том числе и захваченных у турок. В общем, развлекались, как могли!
А теперь что же? Возвращаться в Теремной дворец? Зубрить катехизис с латынью?
— Айда по мишеням стрелять! — улучшив минуту, предложил Петька.
— Не, — не согласился с ним умудренный прежним опытом царевич. — Опять тревогу поднимем, будет нам трепка!
— А мы из луков, — не унимался приятель. — Никто и не услышит.
Предложение было заманчивым. Среди множества видом оружия захваченного в Бахчисарае, помимо всего прочего, нашлись и детские луки, предназначенные для обучения татарских царевичей. Узнав об этом, мальчишки загорелись и пожелали научиться. Первые уроки им дал сам генерал Панин, слывший большим искусником в этом деле, а затем к ним приставили кривоногого татарина Ахмета, с давних пор служившего в хоругви Михальского.
— Чек якши, — приговаривал он, когда его ученики попадали в цель, а если промахивались, то только презрительно хмыкал. Мол, где вам убогим научиться такому благородному ремеслу…
Но сейчас тот был занят, спальники и стряпчие тоже отвлеклись, готовя государю платье для торжественного въезда в столицу, и пацаны сумели улизнуть из-под присмотра придворных.
Петька как обычно, сначала стрелял лучше Дмитрия, но потом стал отвлекаться и мазать. Царевич же, напротив, сумел сосредоточиться и к концу взял верх над товарищем.
— Видал! — обрадованно завопил Митька, пересчитав стрелы в мишени.
— А это еще кто? — проигнорировав проигрыш, спросил Петер.
— Где?
— Да вот же, — показал приятель на внимательно наблюдавшего за ними мальчика лет двенадцати.
В отличие от них, обряженных в простые рубахи и порты, незнакомец был одет в опрятный камзол. Длинные до плеч волосы аккуратно расчесаны. На ногах начищенные ваксой башмаки с пряжками и белые чулки, отчего вид у него был довольно нарядный.
— Небось из Кукуя приехал, — хмыкнул царевич.
— Нет, — не согласился с ним друг. — Там мы всех знаем, а я этого в первый раз вижу!
— Мало ли, может недавно приехал.
— Пойдем, узнаем?
— Ну, давай.
— Кто таков? — громко осведомился Петька, подозрительно поглядывая на незнакомца.
— Простите, я не говорю по-русски, — смутился тот.
— Мой товарищ спрашивает, кто вы? — перешел на родной язык Дмитрий.
— Меня зовут Якоб, — охотно представился мальчик, после чего добавил с явным уважением в голосе, — а вы хорошо стреляете!
— Это что, — отозвался польщенный царевич. — Видели бы вы, как мы палили из пушек по туркам!
— Вы воевали с османами?! — широко распахнув глаза, ахнул Якоб.
— Еще как, — не преминул похвастаться Митька. — И даже ходили на абордаж. Правда, Петер?
— Угу, — хмыкнул в ответ тот, все еще недоверчиво поглядывая на нового знакомца.
— Ваш друг, наверное, не говорит на нашем языке?
— Нет, отчего же. Он такой же немец, как и вы.
— Почему это я немец?! — возмутился Петька. — Я мекленбуржец! И вообще мой дед был вендом!
— Вы, наверное, недавно прибыли в Москву? — продолжил расспросы Дмитрий, не обращая внимания на бурчание приятеля.
— Неделю назад, — охотно сообщил ему Якоб, после чего с затаенной надеждой спросил, — а можно мне выстрелить из лука?
— Конечно, — проявил радушие к новоприбывшему царевич. — Вот возьмите.
За этим занятием мы их и застали.
— Кажется, наши мальчики уже подружились? — с усмешкой спросил я герцога Вильгельма.
— Это ваши сыновья? — разинул от удивления рот бывший владыка половины Курляндии.
Видок у пацанов и в самом деле был довольно бандитский. Давно нечесаные и остриженные по-казачьи в кружок волосы, рубахи и порты выцвели под жарким Таврическим солнцем. Слава богу, хоть не босиком. Впрочем, назвать полноценной обувью их чувяки из мягкой кожи язык не поворачивался.
— Только один из них, — любезно улыбнулся я Вильгельму, после чего добавил про себя, — на счет второго полностью быть уверенным не могу.
— Воспитываете наследника в скромности? — заинтересовался герцог.
— Вроде того, — ухмыльнулся я. — Дмитрий, Петер, подойдите сюда.
— И вы, Якоб тоже, — спохватился Кетлер.
— Вы уже познакомились?
— Да, ваше величество. Это Якоб, он совсем недавно приехал в Москву.
— Не просто Якоб, а наследник курляндского герцогства и, кстати говоря, будущий жених одной из твоих сестер.
Петька в отличие от проигнорировавшего матримониальные планы родителя Митьки сразу же насторожился.
— Принцессы Евгении или Марты? — мрачно поинтересовался он.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — хмыкнул я в ответ. — Лучше идите к себе и приведите себя, наконец, в порядок. Ей богу, если вас леший увидит и тот, поди, перепугается!
Вопрос и в самом деле был весьма важным. Приехавший заключать брачный контракт герцог Вильгельм сразу де объявил, что рассматривает только одну кандидатуру. А именно Евгению. В принципе понять его можно, Марфа, хоть я ее и признал, дочь незаконнорожденная, а названная в честь матери Катя еще очень мала.
С другой стороны, бывший герцог вел себя немного вызывающе. В частности, высказал непременное условие получить в приданное несколько городов, управлять которыми до совершения таинства брака и получение Якобом короны Кетлеров, будет он. Плюс известную сумму на то, чтобы будущий герцог (и его охреневший папаша) мог содержать себя прилично своему статусу.
— Какая жалость, что турецкая Кафа
