Вернее сказать испытывались только четыре экземпляра из шести в первой партии. Один был отправлен Вадьке в Петербург, как образец для демонстрации, второй из преподнесенной мне пары хранился в дорожном сундуке. Я с перевооруженным, наконец, самодельными патронами пистолетом ТТ, им не пользовался. У меня для открытого ношения Близнецы есть.
А вот по паре новых пистолетов, один у седла, со стволами чуть подлинней и имеющими нарезы, второй при себе на перевязи, гладкоствольные, носили мои друзья. Почему при себе только один? Так тяжелые же, заразы. Меньше двух с половиной фунтов, чуть больше килограмма в снаряженном виде, никак не выходило. Все в стволы упиралось, работали с тем, что было в наличии. Самим пока такое производство не под силу. Только если слегка уменьшить калибр, да облегчить стволы, можно сделать истинную конфетку.
Но как первая рабочая модель - вполне.
Надежен, как однозарядная винтовка Гра, любимица французских легионеров конца девятнадцатого века, что была чуть сложнее табуретки и палила даже в песках Сахары безотказно. Ни одного случая осечки в перечнице пока не было, а ронять можно на камни с высоты всадника, правда, только в не взведенном положении. Да там и ломаться практически нечему, если честно. А уж коли рукоятью кого приголубить придется, то и дух вполне реально вышибить. Короче - мужики довольны. Пока...
Обещают по паре револьверов себе все же склепать к лету. Ну, поглядим, как у них получится.
Наш отряд, разбитый на две части, пешую и конную, месил в лесах остатки зимнего снега и весеннее болото. Драгуны делали рывок вперед к очередному хутору, броду, мосту или просто удобному для стоянки месту, проводя предварительную разведку конными патрулями, а уж егеря подтягивались вслед на своих двоих. О фургонах пока пришлось позабыть из-за распутицы. Если все спокойно, егеря двигались колонной. Если случалось что-то подозрительное разворачивались в цепь, отрезая возможным беглецам, которых спугнули драгуны, путь отхода. Систему сигнализации предварительно отработали четко, и дымом и свистками и очередностью выстрелов вверх. Ее и дальше продолжали совершенствовать.
Связь - всему голова!
Серж Трубецкой с каждой неделей становился все более опытным командиром, поднаторевшим в лесной войне, и егеря при его командовании тоже заметно подтянулись. Прапорщик гвардии равен армейскому поручику, оттого солдаты сорок девятого Егерского охотно подчинялись толковому молодому офицеру, а уж насмотревшись на занятия 'их князя' с Виверрой, а после, наслушавшись от Толика у костра пересказов книг Фенимора Купера, и сами прониклись духом воинов леса. Да еще и мои сибиряки-драгуны своими таежными байками подогрели интерес.
Между ними и егерями шло негласное соревнование, кто ловчей. Службе только на пользу.
Таким макаром отловили несколько мелких шаек мародерствующих крестьян, парочку клейменных татей-убийц, которых уже пол года без толку ловила полиция, и даже ватагу дезертиров захватили. Но тех, кого мы искали, так и не встретили. И кто знает, как бы все повернулось, когда бы, не мужество простого рязанского парня, солдата стоящего у последнего сожженного магазина в охране.
Когда мы спешили в сторону дыма очередного сожженного склада, егерская цепь в лесу наткнулась на умирающего солдата.
У парня была страшная резаная рана в животе, вся требуха у него вывалилась, но он каким-то чудом собрал этот кровавый комок в подол рубахи и зажав его левой рукой упрямо шел к своим.
Шел...! Почти километр одолел.
Чтобы сказать заветное слово, кто ученил резню. Ненависть и долг тащили вперед человека, который должен был уже давно умереть, превозмогая дикую боль и слабость. Это было невероятно, но это было...
Сил у него хватило только на несколько предложений, которые он твердил всю дорогу, чтоб не сбиться, да еще на то, чтобы сказать, что он из Рязани, а вот на свое имя уже не хватило. Когда я подоспел к егерской цепи, то застал героя уже мертвым, а над ним на коленях стоял плачущий Трубецкой.
Я положил ему руку на плечо.
- Встаньте Серж. Солдаты смотрят...
Трубецкой поднялся с колен. Слезы у молодого офицера сменились захлебывающимся шепотом-криком.
- Вы не понимаете...! Фролин! Сука. Суккка!!!. Я знал что он сволочь. Но до такой степени...!!!? Ах, ты же мерзость! Нет, скот! Нет, хуже...! Что же он делает, тварь? Он же русский?! Да что магазины...Там же люди были... Скот. Скот!!! Они охраняли пустые склады..., понимаете Сергей Александрович? Даже не в том дело. Он их убил, скотина! Лично резал. Этого солдата - лично. В глаза смотрел и смеялся, кишки выпуская! Зверь... Сто восемь человек у четырех складов вышло. Я сложил... Они свой долг выполнили до конца. Никто из них не знал, что все уже украдено...Он, оказывается - обычный вор. Просто вор, что заметает следы своего воровства. Я убью его за это сто восемь раз! Клянусь! Тварь!!! Что такое золото рядом с этим умирающим солдатом, который выхаркивая кровь мне на руки, рассказал, как палили почти пустое... Пустое!!!... помещение складов Фролин и его подручные. А сам он... Не прощу... Такого не прощу! Сука!!!
Это уже истерика. Не зачерствел еще к крови князь.
Будем лечить.
Тут оплеуха бы помогла здорово или ведро холодной воды на голову, но не при солдатах же. Потому применим третье средство. Не менее радикальное.
Фляжка Гаврилиного 'лекарства' прижатая к губам заставила Трубецкого умолкнуть и сделать глоток, не разбирая что пьет... Второй... Третий...
Пробило!
Дыхание от первака вышибло напрочь, и судорожный кашель с попытками втянуть в себя воздух перегнул офицера в поясе, и только оттого что рядом дерево он не упал, ухватившись мертвой хваткой правой руки за мокрую шершавую кору.
Ничего... Сейчас отпустит. Отдышишься, князь, отплюешься, а я тебя пока поддержу. Вот так... Держись, оно всегда нелегко со смертью поручкаться. У тебя вот так вышло. И так бывает. Ну? Ты как? В порядке? Вот и хорошо. А теперь...
- Прапорщик Трубецкой! Слушай приказ! Немедленный рапорт обо всем, что вам рассказал солдат. Дословно. На мое имя. Копия, на имя действительного статского советника де Санглена. Копия - полковнику Закревскому. Двое посыльных с сопровождением будут готовы через полчаса. Высшая воинская полиция и Особая канцелярия военного министра должны иметь эти сведение еще сегодня. Успеете Серж? - Я говорю сухим командным голосом. Совсем негромко.
Князь выпрямляется передо мной. Бледен, как выбеленная стенка. И складки у губ появились, которых прежде не было. Жесткие. Так и взрослеют мужчины.
