– Э, Ибан! – Энвер-бек сразу заметил возвратившегося невольника и нетерпеливо позвал к себе. – Ну как?
– Все путем, бек. – Раничев утер на лбу пот. – Посоветовавшись с великими эмиром, достопочтенный мирзо Омар-хаджи решил именно тебе доверить командование городской стражей. Эмир не против.
Энвер-бек и не скрывал довольной улыбки.
– Иди, отдыхай, Ибан, – милостиво кивнул он. – Когда надумаешь принять истинную веру – я знаю, кто будет твоим духовным отцом.
– Большая честь для скромного музыканта, – приложив руку к сердцу, низко поклонился Иван.
Придя к себе – его покои теперь можно было б назвать даже вполне шикарными, – Раничев завалился было спать, но почти сразу был разбужен верным Халидом, вовсе не оставлявшим надежды занять место домоправителя.
– Тебя там опять спрашивает мальчишка, – поклонился фарраш.
– Какой еще мальчишка? – недовольно буркнул Иван.
– Да Хасан, с майхоны.
– Хасан? Ну так что же ты стоишь, зови!
Переговорив с Хасаном, Раничев начал одеваться. Как удачно все складывается – вот только что он сам подумывал о попутном караване, как то же самое ему, через мальчишку Хасана, предложил хозяин майхоны Таврис, порядочный человек, как отзывались о нем Тайгай… и Евдокся. Караван отправлялся уже сегодня, и Ивану следовало спешить, коли он хотел успеть попрощаться с любимой. Молодец Таврис, догадался послать Хасана.
– Быстрей, быстрей, уважаемый, – торопил парень. Отпроситься у хозяина Раничеву труда не составило, его давно уже не неволили, как убедились, что никуда не сбежит.
Вот и Хазрати Хизр, рынок Сиаб, площадь, еще не вполне застроенная, впоследствии известная во всем мире как великолепнейший архитектурный ансамбль Регистан. Улочки, ныряющие в тень глинобитных дувалов, еще один рынок, поменьше, большой караван-сарай…
– Сюда. – Хасан кивнул на ворота. – Жди здесь, я позову караванщика…
Раньше чем он исчез, к нему подбежала Евдокся. В красивом халате, накидке на голове – Раничев едва узнал ее. Хотел было поцеловать, сняв накидку, да постеснялся – так уж слишком здесь было не принято, не поняли б открытых чувств, побили б камнями.
– Довольна? – Иван крепко сжал руку любимой.
Та, зардевшись, кивнула.
– Только… – прошептала она. – Только мне будет не хватать тебя, милый.
Подошел хозяин – сумрачного вида араб в развевающейся черной джелаббе – накидке из верблюжьей шерсти.
– Абузир ибн Файзиль, – оглянувшись по сторонам, представил его Хасан. – Его караван идет в Сарай, затем в Булгар и земли урусутов.
– Якши! – улыбнулся Иван. – Не обижайте девушку, она знатного рода и сможет оказать вам покровительство.
Араб кивнул – тощий, смуглый до чрезвычайности, он чем-то напоминал питающегося гнилью грифа.
Слуги купца помогли Евдоксе взобраться на горб верблюда. Ибн Файзиль повелительно взмахнул рукой… Поехали.
На обратном пути Раничев тяжко вздыхал. Хоть и сделал-таки наконец благое дело, а что-то не очень-то хорошо было на его сердце…
Единственная радость – он все ж таки договорился с Омаром-хаджи о Салиме.
– Я сделаю для него все, если вина его не столь велика, – обещал тот. – Он правда музыкант?
– Актер, – не стал врать Раничев – а вдруг старик проверит? – Но человек хороший. Вчера слышал на базаре одну газель… Ммм… Как же это она? Что-то о любви… Наиграть?
– Сделай милость. – Старый вельможа расхохотался…
Интересно, не обманет ли?
Вроде бы не должен… если нужны будут деньги – Тайгай обещался помочь. Тайгай… Иван вдруг почувствовал укол совести. Уж слишком давно он не виделся с развеселым ордынским князем. Да и тот что-то не заходит, а самому – поди пробейся, дом Тайгая, пожалованный ему самим эмиром, день и ночь стерегут нукеры. Интересное положение у Тайгая. С одной стороны – он вроде бы пленник Энвер-бека. С другой – безродный турок ничего не может с ним поделать, ведь Тайгай – знатный ордынский вельможа, и эмир Тимур желал бы, чтоб тот служил ему. Скорее всего, наверное, напрасно надеялся – верность сюзерену составляла отличительное качество ордынца. Хотя… Именно для этой цели – уговорить – к Тайгаю был негласно приставлен знаменитый князь-воин Тимур-Кутлуг, тот самый, про кого на полях энциклопедий написано, что «умер от пьянства». Это не благодаря ли Тайгаю? Ведь не зря говорят: с кем поведешься… Эх, Тайгай, Тайгай… А если надоест Тимуру с тобой возиться? Может и отпустить восвояси, из уважения к знатности и чести, а может и голову с плеч. Запросто. С огнем играет князь, с огнем, это уж точно.
Раничев покачал головою.
В доме Энвера готовились к пиру. Отметить новое назначение бека. Среди приглашенных значился и Омар-хаджи, а как же, что бы без него устроилось? С утра уже носились по двору слуги под личным присмотром толстого Нусрата, готовили угощение. Иван же настраивал чанг, подбирая музыку к понравившимся стихам, что услыхал как-то на рынке от бродячих слепых певцов.
Как нежно щеки розы целует ветерок!
Как светел лик подруги, и луг, и ручеек!
Не говори о прошлом: какой теперь в нем прок?
Будь счастлив настоящим. Смотри, какой денек!
Хайям, наверное. На музыку «Смоки» неплохо ложилось. Да и в самом деле, денек-то какой сегодня чудесный! Прозрачно-синий, тенистый, свежий, напоенный запахом яблонь и шепотом ручейка, несущего свои воды к дивному саду. Славный денек!
И главное, все получилось! Ну почти все из того, что задумано. И Евдоксю отправил на родину, и Салима – как только что сказал Омар – казнить не будут, вот с Тайгаем бы еще повидаться, и останется одно – Тимур. И еще – Абу Ахмет, человек со шрамом. Ведь тот сон, про остановку и светофор посреди махалли-общины – он, может, в руку? Будем надеяться. Прикрыв глаза рукой, Иван посмотрел на небо.
И точно так же, в трущобах-харабат, в майхоне на Собачьей улице, выйдя во двор, подняла глаза в небо Юлнуз, девушка вовсе не злая, но никогда не отступавшая от задуманного.
– Теперь ты будешь моим, – улыбаясь, произнесла она. – Моим навсегда.
С ветки чинары…
Глава 19
Самарканд. Лето 1396 г. Перстень
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.
Омар Хайям
…вспорхнув, слетела иволга.
– Сегодня! – увидев во дворе Раничева, торжественно провозгласил Энвер-бек. Он только что вернулся из дворца и был весьма доволен чем-то, скорее всего – своим новым назначением.
– Сегодня великий эмир желает видеть тебя! – пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд Ивана. – Радуйся же, ибо ступить в покои великого дано не каждому из простых смертных.
