Я получал короткую записку:
— Сдохла корова. Объелась клевера.
Это меняло стиль общения: от эмоционального я всё более переходил к рациональному. Это отсекало массу подробностей. Нужных, но куда более — ненужных. Это ограничивало меня в восприятии и понимании людей. Важных, но более — неважных. Резко, рывком увеличило мои возможности в части переваривания событийной, фактической информации. Что позволило включить в рассмотрение новые информационные массивы. Давало мне время для их восприятия и осмысления.
Это — бумага. Это — документооборот.
Стандартизированная канцелярская скоропись позволила восстановить привычную мне практику скорочтения. Отказаться от обычной здесь манеры побуквенного, послогового, пословного чтения. Просматривая по 100–200 страниц в час, я впитывал информацию в огромных, по здешним меркам, объёмах. И учил этому своих ближников.
Вот смотри, девочка, как забавно получается: были у меня вода да дрова, глина да известняк, железа чуток да людей малость. На Руси в какое место не ткни — такое везде есть. Из этого, «везде-естного» понаделал я кучу всяких полезняшек. Которых допрежь не было. Не только тут, но и вообще. Чего я добавил? — Мозгов капельку. Ни папоротников волшебных, ни камней редкостных, ни мощей святых… Всё — вот оно, перед глазами! Только собери правильно.
Почему прежде такое сделано не было? Ведь не дураки ж у нас на Руси живут! Почему?! Мозги есть да не в ту сторону развёрнуты? Думать про сиё не хотят, не умеют? «Как с дедов, прадедов», «что было — то и будет», «на всё воля божья», «просите и обрящите». Просите, молитесь, а не — думайте, делайте?
Не сделано — ибо не надобно, спроса нету. Не надобно, не желаемо — ибо неведомо. «Свобода желать» — нетути. «Делать» — можно научить. Но как научить — «желать»? Все веры человеческие учат — «не возжелай». А уж — «возжелай неведомого»…
Мне интересно — новое сделать, своё. Русским людям здешним — прежнее повторить, отеческое. Мне таких русских людей — не надобно. Нелюдь я. И от этого — тоже.
Ещё: чтобы новое чего сделать — надобны инструменты, материалы, работа. Вложиться надо. На «Святой Руси» вклады вкладывают только в церкви да в монастыри. Чуть у человечка под шкуркой жирок нарос — власть сдирает. И шкуру, и сало. Под страхом государевым. А у кого не всё содрали — сам в церкву несёт. Под страхом божьим. С чего новизны-то делать? Ни ума на то, ни денег.
Вложенное в новизны мои в Рябиновке вскорости вернулось мне стократно. Перейдя во Всеволжск, оказался я вынужден сводить во множестве тамошние леса дремучие. Ибо негде было пахарю с плугом ходить, негде было хлеб растить да скот пасти. Желая изо всякой нужды получить наибольшую пользу, велел я ставить во многих местах поташные заводы. Производили мы сего продукта немалое количество. А из него — разные вещи делали, которые немалую прибыль давали. Так дебри лесные, людям мешающие, превратились в выгоду немалую.
Упоминал ли я о законах Паддера? Всякому попаданцу надо их знать и ежедневно повторять. Ибо эти законы касаются причинно-следственных связей — той материи, с которой мы, собственно говоря, и пытаемся работать.
Цель попадизма: изменить начало потока исторических событий так, чтобы конец выглядел лучше.
Я не буду вдаваться сейчас в обсуждение вопросов: что такое «лучше»? Бывает ли «конец», который выглядит «хорошо»? Где находится начало того конца, которым оканчивается начало?
Просто запомним два принципа:
Все, что начинается хорошо, кончается плохо.
Все, что начинается плохо, кончается еще хуже.
Законы Паддера вполне реализовались при запуске парового котла. Начиналось всё «хорошо», а закончилось… «плохо». Сам же процесс был настолько… мучительным, что даже стало забавно.
Ещё в конце августа, когда в кузнице схлынул поток заказов, связанных с жатвой, мы с Прокуем стали городить паровую машину. Начали, естественно, с котла. Прокуй неделю издевался над молотобойцами, но относительно ровный лист 3х3 аршина они выковали. Согнули в трубку, склепали шов. По методу «Глухаря» из «передвижников».
Странно: в «Святой Руси» все шайбы под заклёпки — ромбовидные. Ни — квадратных, ни — круглых. Я спрашивал — почему? — никто не знает. «Как с дедов-прадедов заведено». Ну и ладно — им так привычнее, а мне — без разницы.
Сам внутрь слазил — обушок при клёпке подержать. Мда… В наушниках на голове и с молотом в зубах… можно. Но лучше чего-нибудь придумать.
Вспомнил, как мы на узкоколейке рельсы к шпалам пришивали. Там же тоже всё на весу! Ставишь рычаг, один конец подпирает висящую шпалу, на другой — чудак с толстой задницей усаживается. Путейский молоток — 4 кг. При навыке — костыль с одного удара забивается.
Здешние молоты — лёгкие. Ручники — меньше 1 кг, здоровые кузнечные кувалды — 1.5–2 кг. Сделал приспособу. С колёсиками для удобства перетаскивания: клепай — не хочу!
Тут дырки кончились. Факеншит! Только приспособишься, только настропалишься, только уелбантуришь правильно, эффективно, удобно… Штучное производство. А тут «штука» нового типа пришла. В этом конкретном случае: давай теперь днища приклёпывать.
Хотя, если подумать… той же приспособой, перекатывая эту трубу железную… Днища к котлу — конусом с юбкой. Юбка и клепается. Нижнее — конусом наружу, верхнее — внутрь. А иначе ж не подлезть!
Ещё дырок понаделали: для выходной трубы, для заливки воды, для водомерного устройства со стеклом, для аварийного клапана с рычагом, для свистка… Я Прокую рассказывал как паровозы свистят — он очень захотел послушать. Меломан растёт. Наверное.
Печку рядом с кузней построили. Труба… метра четыре. Затащили эту дуру железную, закрепили, вмазали… Тут я, чисто случайно, вспомнил про русские варницы.
Индустриальные печки на «Святой Руси», включая металлургические и кирпичные, обычно врезают в стенку оврага, склона, ямы… У меня у самого почти все так построены. Но тут подходящего места нет.
Для русских варниц и другую технологию применяют: печка в срубе. Вокруг печки строят бревенчатый сруб, пространство между печкой и брёвнами засыпают землёй. От чего повышаются прочность, теплоизоляция и удобство: сверху образуется ровная площадка, откуда и заваливают в печь руду и уголь.
Обложили, засыпали, залили, затопили… Красота! Труба — дымит, вода — кипит, свисток — свистит. Отошли в кузню прикинуть: как сделать свисток поинтереснее. Пусть, к примеру, высвистывает «Взвейтесь кострами синие ночью».
