— Брат Мигель погиб девять месяцев назад.
— Упокой, Господи!.. Знаете, в молодости, когда я был меньшим циником, мне казалось, что брат Пинто наверняка станет святым.
Я сжал зубы, отвернулся, прикрыл глаза. Milagrossa Virgen Azul, ты все видишь!..
— Жаль… Еще одним настоящим человеком меньше! Знаете, я шел сюда, чтобы посоветовать вам поскорее скрыться. Теперь настало время усмехаться мне.
— Взаимно, брат Паоло!
— Вы не понимаете. Думаете дождаться здесь королевских войск? Не получится! Будет резня, страшная резня!
Я поглядел вниз, на молодых парней в свитках и рубахах. Да, будет резня. А у них даже нет оружия!
— То красно дякуто за турботу, пане сотник!
Мы медленно двинулись вдоль вала, стараясь держаться подальше от падающей с лопат земли. Я вдруг представил, как там, посреди мертвого поля, кто-то старательно, не торопясь, наводит на нас мушкет, выбирая первую жертву. На миг стало не по себе, но затем страх исчез, сменившись пустым гулким равнодушием. Пусть себе!
— В коллегиуме мне самому очень нравились идеи Мора. Да и здесь, в Киеве, я часто спорил с братом Алессо. Наш Нострадамус был от Мора в ужасе.
…Оказывается, в Киеве бывшего башмачника тоже называли Нострадамусом!..
— Он был уверен… То есть он якобы видел, что в будущем идеи Мора и Колокольца будут использованы во зло.
— Чушь! — не сдержался я. — Весь смысл того, что мы делаем в Гуаире, состоит в мирном переходе к новому обществу. Только идеи Мора способны остановить войны, сделать людей по-настоящему, по-Божьему, равными, счастливыми!..
— Браво! — Его ладонь на миг коснулась моего плеча. — Завидую вам, брат Гуаира! Признаться, лично я не очень верил в видения брата Алессо, а тем более в его астрологию и арабскую мистику. Зато верили другие… Присядем? По-моему, подходит.
Внизу, под самым валом, сиротливо стояла брошенная кем-то тачка. Я не возражал.
Дерево предательски заскрипело, но все же выдержало. Брат Паоло достал из кармана широких шаровар турецкую люльку и принялся, не торопясь, ее раскуривать.
— Так вот, ему верили… Вы что-то знаете об этом? Прежде чем ответить, я задумался. Черный Херувим прав — это не мое дело. Совсем не мое! Отмолчаться?
— Брат Алессо увидел, что Республике грозит опасность. Он считал, что период, который он называл «ва-ль-Кадар», продлится семь лет. Критический год — 1648-й…
Удивленный взгляд, невеселая усмешка.
— Вы ошибаетесь, брат Илочечонк!
— Ошибаюсь?!
— Он действительно видел опасность, но почему-то на этот раз не смог назвать точную дату. Эти семь лет определил не брат Алессо, а мессер Джеронимо Сфорца, причем без всякой астрологии и тем более видений. В эти семь лет заканчивались так называемые урочные лета в большинстве латифундий Поднепровья…
Кажется, я перестал понимать итальянский!
— Не знали? В Республике есть такая традиция. Магнат получает землю от короля, как правило, пустую, где-нибудь на татарской границе. Тогда он зовет посполитых, обещая не брать с них подати и не посылать на работы в течение определенного срока. Обычно это двадцать — двадцать пять лет. И вот в конце 40-х годов урочные лета в основном заканчивались. Кроме того, именно на эти годы сейм наметил окончательное уничтожение Запорожской Сичи…
Посмеяться? Промежуточный Мир, потомки ангелов, Ночь Предопределения, книга «Зогар»… Ну и дурак же я! Вот позову сьера Гарсиласио, вот расскажу ему все!
Так мне и надо!
Я покосился на брата Паоло, неторопливо пускавшего трепещущие сизые кольца. Слава Богу, не знает!
— Брат Алессо увидел также нечто другое. По его мнению, эта земля, Русь, в ближайшие три-четыре столетия станет ареной нескольких страшных войн. Особенно опасна первая половина двадцатого века. Брат Алессо считал, что в этих войнах погибнут более пятидесяти миллионов человек.
— В смысле тысяч? — переспросил я, окончательно убеждаясь, что забыл итальянский.
Он отложил дымящуюся люльку в сторону, помолчал, затем неожиданно хмыкнул:
— Нет! Миллионов! Более пятидесяти миллионов! Даже если он ошибся в десять раз, в двадцать, в пятьдесят!.. Вот это да!
— Господи!
Сколько сейчас народу на Земле? Сколько в Европе? В Республике, кажется, девять с небольшим миллионов…
Миллионы погибших страшно, но его «вот это да!» — еще страшнее.
— Эта война… Эти войны будут вестись каким-то страшным оружием. Брат Алессо рассказывал о самодвижущихся повозках, покрытых броней, о стальных птицах, об огненных стрелах размером с большое дерево. Честно говоря, не очень верится…
Да, не верится. Но я тоже видел это! Еще в детстве, когда в мареве Последней Битвы передо мною предстал Сатана в зеленом берете и синяя шестиконечная звезда над Иерусалимом. Алессо Порчелли занесло в Промежуточный Мир. А я? Где побывал я?
— И ваш друг предложил изменить Грядущее? Брат Паоло молчал, не спешил с ответом. Где-то вдалеке глухо прогремел пушечный выстрел.
— Кажется, перемирие кончилось… Нет, Порчелли был против. У него уже был какой-то опыт.
…В Германии, Японии, Абиссинии…
— Он даже вывел нечто вроде закона — закона Алессо Порчелли. Целенаправленные попытки изменить будущее приводят к обратному результату.
…Протестанты торжествуют, японцы топчут иконы, кости абиссинских христиан растаскивают стервятники…
— Но отец Джеронимо Сфорца решил все же попробовать. Сами войны нас, признаться, не очень волновали. Люди всегда будут воевать, а кольями или бронированными повозками — не так уж важно. Но весь этот ужас в двадцатом веке станет возможным только в результате гибели Речи Посполитой, оплота Святейшего Престола на востоке…
— Решили спасти? — горько усмехнулся я.
— Решили. Если бы Республика пережила свою Ночь ва-ль-Кадар благополучно, шансы бы выросли. В общем, это был интересный научный эксперимент. Чуть ли не спор с Творцом! Отец Сфорца вначале надеялся на мудрость короля и железную руку гетьмана Конецпольского…
…И на слово митрополита Могилы. Бетельгейзе, Ригель, Капелла. «Бетельгейзе — принц Краков, Ригель — принц Молдова, Капелла — регус Ваза. Основа равновесия».
— Но Конецпольский умер, а король поссорился с сеймом. Тогда мы предложили, не дожидаясь весьма вероятного бунта Черкасов, ввести войска на Сичь и ликвидировать нескольких наиболее популярных казацких capitano. В том числе Хмельницкого…
…И казацкий capitano, спасаясь от верной гибели, вывел в весеннюю степь взбунтовавшихся запорожцев!..
— А меня вызвали из Индии, чтобы, так сказать, подстраховаться. Вначале я думал, что речь и в самом деле идет об успокоении. А когда понял… Я привык работать скальпелем, мессер Сфорца предпочитал топор. Признаться, стало противно…
