– Попробую обратиться к ним.
– Чем Герсон заслужил такого брата, как ты? – говорит мистер Смайлс. – И я бы не стал особо медлить.
«Ямаха» заводится от отпечатка большого пальца Эдсона. Он достает из дорожной сумки усилитель внимания, заглатывает и неспешно едет по улицам позади церкви. Эдсон не хочет, чтобы грязь, оставшаяся после затяжного ночного дождя, забрызгала белые брюки-клеш.
Братья де Фрейтас встречаются через двадцать три минуты на выезде около перекрестка № 7. Еще двадцать три минуты нужно, чтобы ребята из «Бруклин Бандейра» приблизились вплотную, сузив круг возможностей до автоматного выстрела. Эдсон то и дело посматривал на купленные под заказ камеры заднего обзора, не появятся ли черные, как нефтяная пленка, байки. Он-то сможет удрать на «ямахе» по узким переулкам, в которые громоздким мотоциклам просто не въехать, но не Герсон, мучивший алкодвигатель на своей дерьмовой тарахтелке. Эдсон поверить не мог, что и он когда-то ездил на такой развалине. Платные камеры слежения считывают номера на его байке, пролетающие со свистом спутники списывают сумму со счета. Трудно приходится тем, кто ведет дела законным образом.
Ага, вот она, маячившая на фоне остального потока машин баркентина[57] квантумейрос: огромный сорокатонник, стабильно державший сотку по внешней полосе. Кабина украшена граффити от «Флешбек крю»[58] – стилизованные херувимчики, целая батарея клаксонов на крыше, хромированных и красивых, как трубы архангелов. На кузове красуется надпись: «Полуфабрикаты для вашего стола». Хорошее прикрытие. Ни один коп никогда не станет останавливать и обыскивать грузовик с плохой жрачкой. Эдсон жестом велит Герсону приблизиться вплотную к грузовику. Прикосновение к айшэдам, чтобы связаться с адресом, который дал ему мистер Смайлс. Грузовик, подтверждая сигнал, мигает аварийками и перестраивается в полосу медленного движения, сбрасывая скорость до семидесяти, шестидесяти, пятидесяти, сорока. Черная створка поднимается, и парень средних лет в майке с надписью «Black Metal» стоит там, держась за цепь, и при этом умудряется курить. Он делает им знак подъехать ближе, еще ближе. Погрузочная платформа выезжает и наклоняется. Сталь ударяется о дорогу. Вокруг братьев Оливейра поднимается фонтан искр. Блэк-метал снова манит их, мол, давайте, въезжайте по платформе. Искры роятся вокруг Эдсона, поравнявшегося с платформой. Он вообще-то бизнесмен, а не каскадер. Эдсон скользит вперед. Пилюли концентрации дают возможность играть с микроускорениями и скоростями. Сначала переднее колесо, потом заднее, а потом Эдсон дает по газам, делает рывок вперед и одновременно тормозит и отпускает сцепление.
Курящий металлист аплодирует.
Тридцать секунд спустя Герсон въезжает по наклонной платформе и останавливается, он бледен, его колотит дрожь. Эдсон пытается представить, что подумали автомобилисты на шоссе Сан-Каэтану при виде парня с розовой сумочкой, который нырнул в движущийся грузовик. Наверное, решили, что это съемки телесериала, и оглядываются в поисках летающих камер. «Эй! Нас снимают в сериале „Мир где-то“! Реально!»
Металлист поднимает платформу и со щелчком закрывает створку. Вспыхивают встроенные светодиоидные лампы. Эдсон ощущает, как зрачки за панорамными айшэдами расширяются. Задняя часть кузова – площадка для стыковки, а первые две трети – настоящий многоуровневый офис. Нижний этаж – приемная – китч в стиле дубайского «Карма Кафе»: ковры с длинным ворсом, кожаные пуфы, надувные кресла и диваны под зебру на хилых ножках. Множество экранов, настроенных на новостные и спортивные каналы. Сложная кофе-машина, которую обслуживает бариста, и негромкая босанова[59]. Наверху кабинет – прозрачный пластиковый куб с яркой неоновой подсветкой, на фоне которой нижний этаж кажется мрачным. Этот куб забит пулами серверов высотой до потолка, аллеями проводов и емкостями с надписью «жидкий азот». Эдсон видит, как чья-то фигура движется среди груды коробок, и успевает заметить красные волосы. Обе части грузовика соединены винтовой лестницей из поблескивающего синего пластика.
С дивана поднимается манерный и женоподобный парень с небрежно растрепанными волосами, каких на гей-сленге называют словом «биша», в золотом костюме и блестящей рубашке. На ногах у него безукоризненно начищенные стилизованные пиратские сапоги.
– Это и есть та самая сумка? – Биша вертит ее в руках. – Я так и думал, что рано или поздно это произойдет, как только квантовые технологии подешевеют. Куда проще было бы выкинуть ее.
– Мой брат может на ней подзаработать.
Грузовик ускоряется. Ребята из службы безопасности поймали сигнал с арчидов и преследуют их.
– Определенно мы можем почистить ее для вас. Это не самая новая модель. Фиа.
Можно влюбиться в кого-то из-за туфель. Это босоножки из крокодиловой кожи, на танкетке с ремешками. Они спускаются по винтовой лестнице. Затем показываются тонкие лодыжки, отличные, не слишком полные икры, штанины узких капри с декоративным швом на боку и белым узором, поднимавшимся к ремню из такой же крокодиловой кожи. Брюки – часть черного комбинезона в стиле ретро с подплечниками и молниями на груди. Все эти детали мелькают перед обостренным зрением Эдсона. Затем появляется голова. Скулы и нос японки в третьем поколении, а глаза она сделала, получились круглые, как у олененка или героинь анимэ. Ее волосы обладают той сверхшелковой прямизной, какую имеют в своих ДНК только японцы. Они начесаны так сильно, что их можно померить строительным уровнем. В этом году в моде снова рыжий. На пышную прическу девушка водрузила люксовые айшэды «Блю Манн».
– Хорошая сумка, – комментирует она.
Эдсон открывает рот, но оттуда не вырывается ни звука. Это не любовь. Даже не похоть. Самое близкое ощущение, которое Эдсон может опознать, – он очарован. Если бы в его теле имелась хоть одна религиозная клетка, то он, наверное, понял бы, что испытывает благоговение в исконном смысле слова. Она пленяет его. Она воплощает все, чем и кем он хотел бы быть. Он хочет лететь по орбите под действием ее тяготения, кружить вокруг ее потрясающего мира, потрясающей одежды, потрясающих друзей и потрясающих мест, куда надо отправиться, быть там и видеть. Она – воплощение бразильского духа жейту, и на ее фоне Эдсон выглядит как чернь из фавелы. Это нормально. Он такой и есть, если сравнивать с ней.
– Они в двух минутах, – ворчит Биша.
– Дашь мне сумку? – спрашивает японка.
– А можно мне взглянуть? – решается Эдсон.
– Там не на что смотреть. Разочаруешься, – отвечает она.
