- Жаль, что Корнилова нет. Ну ничего, еще пересечемся. - Мокроусов обернулся, посмотрел на моряков, вылезающих из вагонов и, повысив голос, выкрикнул: - Всем назад! Продолжаем движение!
Черноморцы подчинились, нрав у Мокроусова, порой, был бешеный, рука тяжелая, а «маузер» всегда готов к применению. Командиры вернулись в эшелон и, протиснувшись между телами моряков, Василий Котов оказался на своем месте, в классном вагоне, где в окружении нескольких смеющихся матросов, словно княгиня на балу, на экспроприированном в дороге плюшевом диванчике расположилась Наташка.
- Что там? - спросила Василия подруга, кивнув на пустынный перрон вокзала.
- Эшелон следует на Томаровку, это километров сорок от города. Там высаживаемся и идем вслед за ударниками.
- Теперь они за все ответят, - со злостью произнесла Наталья. - Кровью умоются! Гады!
Сам Котов, к ударникам претензий не имел, но спорить с девушкой не стал, и согласился:
- Да, умоются.
Лязгнув сцепами, вагоны дернулись, и эшелон с черноморцами проплыл мимо вокзала, а за ним окраины Белгорода, и начинался очередной отрезок пути, который закончился на окраине Томаровки. Дальше дороги не было, местные железнодорожные рабочие, под охраной балтийцев и бронепоезда, спешно восстанавливали порушенное корниловцами полотно. Поэтому черноморцам пришлось покидать нагретые теплушки и выйти на холодный степной грунт.
По команде Мокроусова и других командиров красной морской пехоты, увешанная ручными гранатами и перекрещенными пулеметными лентами, вооруженная винтовками и несколькими пулеметами масса чернобушлатников хлынула на землю. Моряки сразу же построилась в походные колонны и, сопровождаемые разведчиками Ховрина, двинулись по следам не желавших сдаваться золотопогонников. Сил у отдохнувших в дороге черноморцев было много, шли они ходко, след бегущих корниловцев был виден четко, и моряки прошагали почти всю ночь без больших остановок.
Под утро бойцы 1-го Черноморского революционного отряда сделали привал в одном из больших поселений, до полудня передохнули и снова пошли. Но в этот раз они двигались недолго, до тех пор, пока в одном из хуторов на пути, по ним не начали стрелять. Неожиданно из крайней покосившейся хатки раздалось несколько винтовочных выстрелов, и двое моряков, идущих впереди, свалились наземь и окрасили серую застывшую землю алой кровью.
- Убили! - разнесся чей-то истошный крик.
- В цепь, мать вашу! - тут же последовала команда Мокроусова.
Моряки растеклись вдоль околицы, и передовой отряд, полторы сотни матросов с «Гаджибея» и «Гангута», которыми командовал Котов, первым начал наступление на хутор. Снова из хатки защелкали выстрелы, и еще один из черноморцев погиб от пули закрепившихся в хилом глинобитном укрытии контрреволюционеров. Матросы залегли. Василий при этом оглянулся на Наталью, припавшую к земле с небольшим «браунингом» в руках, и почему-то подумал, что здесь и сейчас в своем жакете она выглядит нелепо и не к месту, а затем он удобней перехватил винтовку и поднялся во весь рост.
- Братва! За мной! - выкрикнул он.
- А-а-а! - поддержали его моряки.
Черной волной матросы нахлынули на хутор. И сразу же в окна, из которых велась стрельба, полетело несколько гранат. Взрывы почти обвалили постройку. Но она устояла, и с винтовкой наизготовку Котов первым ворвался внутрь.
На полу скромного саманного жилища, посеченные многочисленными осколками, находились мертвые люди, около двух десятков. Они были одеты в гимнастерки и почти все лежали на серых шинелях, раскиданных по хате. Многие из убитых были в окровавленных бинтах, и Василий понял, что его браточки только что прикончили раненых корниловцев, оставленных на хуторе при отступлении. Видимо, ударники решили не сдаваться и оказать сопротивление матросам, за что поплатились. Не стали бы стрелять, глядишь, остались бы жить.
В других хатах на хуторе при обыске было обнаружено еще три десятка раненых ударников, но эти не сопротивлялись, и их не тронули, хотя помощи не оказывали, согнали в один из хлевов и заперли вместе с коровами местных жителей. Пока суть, да дело, наступила ночь, и черноморцы расположились на ночлег. А командиры допросили пленных и узнали, что основные силы полковника Манакина сейчас находятся в деревне Крапивное, в нескольких верстах от хутора.
- Атакуем утром! - решил Мокроусов.
Вожаки матросов командира поддержали. Никому не хотелось бродить по замерзшей степи и полям. Каждый черноморец вспоминал теплый кубрик своего корабля и думал о том, что скорей бы все это закончилось. Разгромить ударников, затем Каледина, и по домам.
Ночью прибыли балтийцы Коли Ховрина и с ними разгруженная в Томаровке батарея трехдюймовок, которой командовал любитель пострелять из больших калибров главный комендор бронепоезда товарища Железняка Василий Серебряков. Матросы переночевали, встали задолго до рассвета, перекусили салом и оставленной с вечера кашей, а потом снова вышли на след противника.
Шесть с половиной верст до Крапивного черноморцы отмахали на одном дыхании. Сосредоточились метрах в четырехстах от деревни, и по цепочке к Котову пришла команда Мокроусова:
- Атака! Молча! При первых выстрелах «полундра»!
- Пошли!
Василий встал и мерным шагом, пересекая вспаханное по осени поле, двинулся в сторону кострового огонька, вокруг которого, наверняка, находились караульные ударники. Справа и слева от старшего рулевого поднимались его товарищи, а позади он слышал прерывистое дыхание Натальи. По его сердцу прокатилась волна тепла, но он заставил себя сосредоточиться на предстоящем деле, и продолжал шагать. Впереди были еще не почуявшие противника корниловцы, и его задача сделать так, чтобы никто из них не добрался к Каледину. И только он подумал об этом, как от костра, у которого грелся враг, засверкали вспышки выстрелов. Засвистели пули, а затем из глубоких предутренних сумерек донеслись первые стоны и ругательства раненых моряков.
- Не останавливаться! - скомандовал Котов. - Вперед братишки! За революцию!
Слева от него рев Мокроусова:
- Амба контрикам! Полундра!
- Полундра! - во всю мощь своих легких поддержал его Котов, и с шага перешел на бег.
Живым людским потоком, черные бушлаты в черноте ночи накатились на Крапивное. Но ударники встретили матросов пулеметами и на краткий миг атака захлебнулась. Однако снова «Полундра!» Мокроусова, и этот клич поднимает моряков и кидает их на врага. Летят в дома и хатки десятки ручных гранат, которые никто не экономит, и затыкаются пулеметные гнезда корниловцев. А тут еще и батарея трехдюймовок за околицей заговорила, да так удачно, что с первых же залпов накрыла центр деревни, где находились основные силы золотопогонников.