мы не устаем бороться и в этой, и в
той истории. Но Артузов слишком принципиальный человек, чтобы пользоваться служебным положением. Даже я, заработавший репутацию честного человека, по сравнению с Артуром, жулик и двурушник.
– Вот видишь, какой я догадливый, – хохотнул я, прикидывая – не оставить ли Артузову красивый бумажный пакет, с картинкой, изображавшей Эйфелеву башню, или зажать? Решив, что себе я еще найду, великодушно решил оставить.
– Только скажи-ка честно – сам догадался, или Наталья Андреевна посоветовала? – поинтересовался Артур, хитренько посмотрев на меня.
– А вот своих товарищей и даже друзей, допрашивать неприлично, – решил я уйти от ответа. – А будешь много болтать – будешь мало кушать!
– Все ясно, – усмехнулся Артузов. – Очередной «аксенизм».
– Что, очередной? – не понял я.
– «Аксенизм», а еще «аксеновщина», – любезно пояснил Артур Христианович. – Словечко у нас новое появилось. Как услышим – «крышу снесло», «чердак протек», «отморожен, на всю голову» – так сразу и говорим – «аксенизм», мол. А товарищ Дзержинский уже пообещал выговоры объявлять за «аксеновщину». А кому объявлять? Недавно на коллегии разбирали жалобу на товарищей из Самары, что медленно дела рассматривают, так Ксенофонтов заявил: «Ёж, птица гордая. Пока не пнешь, не взлетит!» Представляешь, сколько хохоту было? Да что Ксенофонтов. Недавно сам товарищ Дзержинский сказал – мол, что за хренотень ему на подпись принесли? Володя, ты скажи – откуда у тебя столько странных слов?
Ну и чего тут ответишь? И это не первый человек, кто ловит меня на «странных» словах. Та же Наташка уже не раз спрашивала. Ишь ты, «аксенизмы»… Нет, надо бы как-то себя контролировать, вроде, стараюсь, но значит плохо стараюсь.
Раздумывая, чтобы ответить, поймал себя на том, что рука тянется почесать затылок, а этого в присутствии начальника контрразведки республики делать нельзя. Потому, я только раздумчиво пожал плечами и сказал:
– Артур, я и сам не знаю. Вот, появляются они откуда-то, а откуда и как – убей бог не знаю. Может, оттого что с языками иностранными беда – приходится то английский осваивать, то французский, потому и лезут в речь всякие сорняки.
Не знаю, сумел ли убедить Артузова, нет ли, но ничего более умного в голову не пришло. Но вроде, убедил.
– Володя, – слегка замялся Артур, опять принюхиваясь к склянке. – Ты не обидишься, если я духи пока придержу у себя?
– Конечно нет, – удивился я. – Придерживай, сколько хочешь.
– Видишь ли, у Лидочки день рождения через неделю. Я бы ей тогда и подарил. А ничего, если я скажу, что специально тебя просил, чтобы ты из Франции духи привез?
– Конечно ничего. Наоборот – Лидочке будет вдвойне приятно, что ты заранее позаботился. А чисто формально – ты же мог мне заказать, правильно? А может ты и заказывал, а я забыл.
Я посмотрел на часы – полчаса осталось, надо бежать, а иначе опоздаю.
– У входа дежурная машина, водителю приказано мотор не глушить. За десять минут довезет. Хочешь, отправлю? – предложил Артур и сняв телефонную трубку отдал команду.
Хм, а ведь я и сам мог бы взять дежурную машину. Не подумал. Когда я уже стоял в дверях, Артузов спросил:
– Тебя же Владимир Ильич пригласил, правильно?
– Он самый, – не стал я врать, и ломать голову – как это главный контрразведчик страны «вычислил», кто меня пригласил? Сложного ничего нет. О заседании Политбюро Артузову положено знать, а кто мог бы пригласить меня на ужин? Точно, что не Троцкий и не Каменев. Мог еще Сталин, но этот в Москве наездами, сам питается где попало.
– Володя, ходят слухи, что новым начальником ВЧК можешь стать ты. Советую тебе, как другу – откажись. Не знаю, какую причину для отказа можно придумать, но ты человек умный, придумаешь. Но на молодость и на недостаток опыта лучше не ссылаться, сам понимаешь. Как ты говоришь – не прокатит.
Глава четвертая. Суп с фрикадельками
Не думаю, что в моей истории я сумел бы доехать от Большой Лубянки до Кремля за десять минут – даже «ведерко» не помогло бы. Да и через Спасские ворота, по направлению к Большому Кремлевскому дворцу, тоже бы сразу не пропустили. А тут, часовой, при виде автомобиля, с узнаваемым номерным знаком ВЧК, отодвинулся в сторону и даже сделал попытку вскинуть ладонь к папахе. Будь я комендантом Кремля, отправил бы его проходить курс молодого бойца. Уже и не помню, в который раз я об этом думал, глядя на часовых сердца Советской России? Гонять их, как Сидоровых козлушек, вбивая основы караульной службы.
За время поездки успел слегка поломать голову – почему Артузов советовал мне отказаться от должности руководителя обновленной ВЧК? Считает, что я не гожусь для роли большого начальника? Так я на него не в обиде, сам знаю, что не гожусь. Пока, по крайней мере. Не мой уровень, не дорос я покамест до него. Справлюсь, разумеется, куда я денусь, но месяца два, если не больше, это будет сплошная череда проб и ошибок. Ни опыта соответствующего, а самое главное – связей. И авторитета, подобного Феликсу Эдмундовичу у меня нет. А мне, желательно бы, обойтись без накладок. В идеале – года два, а лучше три, поработать бы на посту начальника Архчека, потом перейти на службу в Центральный аппарат, на должность заместителя начальника какого-нибудь отдела, потом стать замом Председателя ВЧК. Вот, глядишь, лет через пять, я бы дорос и до должности начальника.
Или Артузов считает, что если я займу эту должность, то меня «сожрут» старшие товарищи и коллеги? Такой вариант тоже не исключен. Сожрут, и не подавятся. Чего бы хорошего, а подковерные интриги существовали всегда, в любой стране, как ты ее не называй – хоть РСФСР, а хоть и просто – РФ. Плавали, знаем. А Артур, один из немногих людей, кому я могу доверять почти целиком. Ключевое – «почти», потому что на сто процентов я не смогу довериться никому, даже Наташке. Представляю, что будет, если начну всерьез объяснять жене, что я «попаданец». Потому, о некоторых вещах лучше помалкивать даже с самыми близкими людьми.
Но вот касательно того, займу ли я должность Председателя ВЧК,
