академии «Пяти стихий», дорожки были проложены здесь десятилетия назад, и теперь их окружала густая зелень.
– Не могу дождаться, когда уроки закончатся, – зевнув, сказала Дарла. – Здесь не так интересно, как я думала.
– Тебе скучно? Но мы ведь изучаем бессмертных, магию и все такое, – заметила Элис.
С момента поступления в академию «Пяти стихий» ей ни разу не было скучно. Тревожно, нервно, страшно и волнительно – возможно. Но точно не скучно.
– Учеба – это такая тоска. Я хотела провести год в Греции, у нас там домик у моря, – вздохнула Дарла, накручивая локон на палец. – И…
Внезапно она остановилась, и Элис наступила ей на пятку.
– Ой, прости! – быстро извинилась девушка, но Дарла, кажется, ничего не заметила.
Мэдисон тоже не обратила на Элис внимания. Как и Ребекка с Джимми. Все четверо разглядывали группу невероятно привлекательных бессмертных, которые собрались перед главным зданием, привлекая внимание всех студентов, спешащих на утренние занятия.
– Это что, Верховный совет? – ахнула Мэдисон. – Что они тут делают?
Элис моргнула. Очень странно. Бессмертные наследники посещали занятия ночью, а люди учились днем, поэтому они редко пересекались. Элис могла пересчитать по пальцам одной руки те разы, когда она видела бессмертного наследника, не говоря уж о членах Верховного совета, которые разительно отличались от остальных.
Члены Верховного совета были неописуемо красивы. Все высокие и яркие. Они держались уверенно, как те, кому всю жизнь твердили, что они особенные. Если бы наследники не двигались, Элис приняла бы их за произведения искусства. Попытайся она нарисовать их, то вряд ли бы у нее получилось передать их великолепие в полной мере.
– Так, ладно, теперь мне уже не скучно, – сказала Дарла высоким, прерывистым голосом, обмахивая свое лицо рукой. – Думаешь, они здесь из-за смерти Джулиуса?
– Вообще-то, тело еще не опознано, – напомнила ей Элис.
Никто всерьез не верил, что это мог быть Джулиус. Но Дарла ее не слушала.
– Идем. – Голос Джимми звучал как будто издалека, словно ему самому было трудно оторвать взгляд от членов Верховного совета. – Мы… Мы же опоздаем на урок.
Ученики продолжили свой путь. Элис заставила себя шагать, хотя больше всего на свете ей хотелось остаться и рассмотреть каждую черточку, каждую деталь облика членов Верховного совета. Девушка, стоявшая впереди группы, вдруг обернулась. Ее темно-карие глаза встретились с глазами Элис. Ее кожа была белой, как свежий снег. Элис потянуло к ней, как мотылька к свету; и вот она оказалась всего в нескольких шагах от членов совета, то есть достаточно близко, чтобы подслушать их разговор.
– Не маловато смертных набрали в этом году? – спросил один из парней.
– Ну, учитывая, что человеческие наследники часто погибают во время миссий, возможно, многие из них благоразумно держатся подальше от школы, – ответила бледнокожая девушка.
Она сказала что-то еще, но у Элис зашумело в голове, как только она услышала, что люди здесь умирают.
– Элис, смотри, куда ты идешь…
Предупреждение Мэдисон прозвучало слишком поздно. Элис шла, не разбирая дороги, увлеченная разговором членов Верховного совета. Она споткнулась обо что-то и полетела вперед, приземлившись на четвереньки на твердый бетон. Ладони и колени обожгло болью.
До ушей Элис донесся смех, и ее щеки вспыхнули от стыда. Прекрасно. Первый урок еще даже не начался, а она уже дважды успела опозориться перед кучей народа. Она явно шла на рекорд.
Элис порывисто встала и поспешила присоединиться к Мэдисон и остальным, но прежде, чем это сделать, она снова покосилась в сторону членов Верховного совета. И тут же пожалела об этом.
Они все смеялись и смотрели прямо на Элис. Ослепительно красивая девушка, стоявшая впереди, облизала губы, глядя на нее, как хищница, высматривающая добычу. Ее гладкие блестящие черные волосы развевались на ветру, но их движение было замедленно, словно они были в воде. Элис никогда не видела, чтобы волосы двигались подобным образом, словно на них не действовала гравитация.
Девушка улыбнулась, обнажая клыки, и сердце Элис ушло в пятки.
Вампир. Она никогда не сталкивалась с вампирами вживую, но посмотрела довольно много фильмов и сериалов про них, поэтому была уверена в своей догадке.
– М-да, какой сброд начали принимать в академию. Неужели в доме Кабана теперь привечают любого человека с каплей крови наследников? Клянусь, смертные с каждым годом становятся все более неуклюжими, – проворчал один из парней с желтоватым оттенком лица. У него были длинные кудрявые черные волосы, густые брови и волосатые ноги. Определенно, оборотень.
Щеки Элис запылали еще сильнее. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Да, у нее никогда не было друзей, но обычно она не привлекала к себе внимание, поэтому не становилась объектом насмешек и издевок. Но здесь на ней будто нарисовали мишень.
– Когда девушки падают к твоим ногам, это довольно мило, – ответил бледный парень, другой член Верховного совета. Еще один вампир. Он подмигнул Элис, и теперь она покраснела по другой причине.
– Мило? – фыркнула красивая девушка-вампир. – У тебя дурной вкус, Трэвис.
– Не ревнуй, Эванджелина. Ревность тебя не красит, – парировал Трэвис.
– Да хватит вам, – сказала другая девушка, стоявшая рядом с Трэвисом. Она не была ни бледной, ни волосатой, а ее красота была почти неземной – опасной, манящей, сводящей с ума. Элис подозревала, что, если бы эта девушка попросила ее о чем-то, она согласилась бы без промедления. То была девятихвостая лисица.
Эванджелина снова повернулась к Элис, и ее глаза вспыхнули красным.
– Как тебя зовут?
Элис несколько секунд пыталась вспомнить свое имя.
– Элис… Элис Цзянь.
Ее имя произвело эффект взрыва бомбы среди членов Верховного совета. Несколько из них напряглись, некоторые просто уставились на нее. Интерес в их глазах напомнил Элис о Кейт.
– Цзянь… как тот Цзянь? – спросил Трэвис с блеском в глазах.
– Вряд ли, – презрительно фыркнула Эванджелина, но она изучала Элис с явным любопытством. – Цзянь – не такая уж редкая фамилия.
– Но среди смертных наследников только у одного рода такая фамилия, – заметила девушка-лис.
– Лили, только не говори мне, что ты сейчас намекаешь на то, о чем я думаю? – сказала Эванджелина с явным скептицизмом в голосе.
– Она пахнет так же, как он. Разве ты не чувствуешь его запах в ее крови? – Лили подняла нос и глубоко вдохнула, глядя в сторону Элис.
Элис в ужасе отшатнулась.
О чем они говорили? Они сказали «его»… Неужели они говорили про отца Элис? Она никогда его не видела и почти ничего о нем не знала; мама редко говорила о папе, и Элис давно поняла, что не стоит про него спрашивать. Мама отмахивалась от ее вопросов и постоянно уходила от темы, как только речь заходила об отце. Она
