— Нет, — улыбнулся Жехорский, — увольте!
— Как знаете, — не стал настаивать Яковенко. — А я ещё разочек, с вашего позволения, поднимусь. Потом пойдём ужинать, хорошо?
— Если Михаил Макарович не против, — посмотрела на Жехорского Евгения.
— Не против, — ответил Жехорский, — с удовольствием понаблюдаю за подъёмом!
Вереницей пролетали дни. Всякая неловкость в общении прошла. Им было хорошо без слов любви и томных взглядов. Благо, никто им не мешал. Анна-Мария нашла себе компанию и пропадала со сверстниками, Панас Григорьевич, когда не лазил по скалам, проводил время в клинике.
В городе, конечно, заметили, что московский гость уделяет молодой докторше много внимания. Но и то, что делает он это очень элегантно, не выходя за рамки приличий, отмечали тоже.
Этот день не мог не прийти, и он пришёл…
Как ни старался Жехорский вести себя, как обычно, у него это получилось не очень хорошо, потому что Евгения, перед тем как им расстаться, спросила:
— Вас целый день что-то тревожит. Скажите мне, что?
Жехорский потупил взор.
— Я не хотел… но раз вы всё равно заметили…
Он поднял глаза.
— Завтра утром за нами, за мной и дочерью, придёт катер из Севастополя. Так что сегодняшняя наша встреча была последней, Евгения Владимировна.
— И вы хотели уехать, не попрощавшись?! — воскликнула Евгения, глаза которой тут же наполнились слезами.
— Я думал, так будет лучше для нас обоих.
Жехорский понимал, что произносит банальность, тогда как сейчас требовались совсем другие слова, но он их не находил.
Евгения бросилась ему на шею и прильнула к губам губами в затяжном поцелуе. Потом так же резко отстранилась. Когда Жехорский сделал попытку её удержать, воскликнула:
— Не делай этого! И ничего не говори, только слушай. Ты был совершенно прав, когда решил уехать, не попрощавшись. Это я всё испортила своим глупым любопытством! А затем я поступила и вовсе дурно, не надо тебе повторять моей ошибки. Да, теперь для нас обоих очевидно: мы любим друг друга. Но вместе нам не быть, ты это понял раньше меня, а я… я такая дура! — Она с трудом сдерживала рвущиеся из груди рыдания. — Прости меня за эту слабость, и… прощай!
Евгения повернулась и побежала к дому, а Жехорский остался стоять на месте, не делая больше попыток её остановить.
СевастопольГенерал армии Жехорский стоял на Графской пристани в компании старших офицеров Черноморского флота, когда ему вручили бланк телеграммы. На приклеенных к бланку полосках Жехорский прочёл:
ПАНАС РАЗБИЛСЯ СКАЛАХ ТЧК
ОЧЕНЬ ПЛОХ ТЧК ХОЧЕТ ВАС ВИДЕТЬ ТЧК
УМОЛЯЮ ЗПТ ПРИЕЗЖАЙТЕ ВСКЛ ЕВГЕНИЯ
Жехорский сложил бланк и обратился к комфлота:
— Мне срочно нужно попасть в Ялту!
— Посыльный катер в вашем распоряжении, — без колебаний ответил моряк, — можете выйти в море немедленно!
— Спасибо! — поблагодарил Жехорский. — Я так и поступлю.
— Когда вас ждать обратно? — спросил адмирал.
— Пока не знаю. Через день, может, через два. Да, передайте это дочери, — Жехорский протянул бланк телеграммы. — Так она скорей поймёт причину моего отъезда.
Анна-Мария стояла в раздумье над разложенными на кровати гостиничного номера нарядами, прикидывая, какой наденет сегодня вечером на бал в Морском собрании, когда в дверь постучали.
— Войдите!
Девушка повернулась лицом к двери. Вошёл моряк в форме капитан-лейтенанта, доложил:
— Полчаса назад генерал армии Жехорский отбыл на посыльном катере в Ялту!
— Как это, отбыл… — не поняла Анна-Мария, — зачем?
— Не могу знать! — ответил моряк, потом протянул девушке бланк телеграммы. — Вот. Товарищ генерал армии приказал передать вам.
Анна-Мария развернула бланк, прочла и с досадой ударила кулачком по столу.
— Вот чёрт!
Посмотрела на ошарашенного моряка.
— Извините, товарищ капитан-лейтенант, если мои слова резанули вам по ушам. Просто здесь, — она помахала бланком, — содержится крайне неприятная для меня информация. Кстати, что там бал?
— Состоится в намеченное время! — ответил моряк.
ЯлтаВсё-таки пришлось Жехорскому покрасоваться пред жителями Ялты в парадном мундире. Правда, полюбоваться этим зрелищем выпало немногим. Прямо у причала ждал закрытый автомобиль, который и отвёз его в больницу.
Около палаты ждала Евгения. Выглядела она неважно, насколько неважно подобает выглядеть почти вдове, муж которой одной ногой стоит в могиле. Жехорский взял её руки. Слегка сжал холодные пальцы. Негромко осведомился:
— Как он?
Евгения горестно покачала головой и кивнула на дверь палаты.
— Идите. Он вас ждёт.
Не жилец, понял Жехорский, взглянув на лежащего на кровати Яковенко. Тот был в сознании и сделал слабый жест рукой, приглашая Жехорского приблизиться. Тот присел на стул, что стоял в изголовье, и наклонился к умирающему. Голос Яковенко был еле слышен, говорил он с большими паузами между фраз, было видно, что разговор даётся ему с трудом.
— Я попросил вас прийти… чтобы просить… Не оставляйте Евгению и… моего сына.
Растерянность Жехорского вызвала на лице Яковенко лёгкую усмешку.
— Я всё знаю… про вас и жену.
Попытку Жехорского он остановил покачиванием головы.
— Не надо… Нет времени… Я никого ни в чём не виню… Просто пообещайте… что исполните мою просьбу.
Глаза умирающего неотрывно смотрели на Жехорского. Тот сглотнул и хрипло произнёс:
— Обещаю!
Яковенко прикрыл глаза.
— Спасибо… Прощайте… Позовите Женю…
Похоронили Яковенко на следующий день до обеда. После поминок посыльный катер с Жехорским, Евгенией, годовалым Павликом и его нянькой взял курс на Севастополь.
Севастополь— Надеюсь, ты не собираешься жениться на ней сразу по приезду в Москву? — голос Анны-Марии звучал раздражённо.
— Да с чего ты, собственно, взяла, что я вообще собираюсь на ней жениться? — возмутился Жехорский.
— То есть жениться ты не собираешься? — не меняя тона, уточнила Машаня.
Жехорскому было трудно. Он никогда не врал дочери. Просто иногда чего-то не договаривал. Вот и теперь он пытался уйти от прямой лжи.
— Пойми, — сказал он, обнимая дочь за плечи, — я обещал умирающему, что позабочусь о его семье. Оставь я их в Ялте, и исполнить обещанное было бы для меня весьма затруднительно. Я не прав?
— Наверное, прав, — неохотно согласилась Машаня.
— Я точно прав, — Жехорский вздохнул с облегчением. — Квартира у нас большая, все поместимся! И обещаю, в течение ближайшего года никаких свадеб не будет!
