Весьма опасных для нас «Громобоев», – не удержался от реплики Президент.
А что нам оставалось делать? Но я не об этом… Про одинаковую безопасность. Нет ее сейчас и быть не может! Обоюдная опасность – да Взаимная уязвимость перед ответным ударом? Разумеется! Из военнополитического лексикона все еще не выброшены понятия «гарантированное возмездие», «ядерный пат», «равновесие страха», «взаимное уничтожение». И только ликвидация ракет с ядерными зарядами может обеспечить планете относительную безопасность. Точнее, уменьшит возможность возникновения конфликта.
А как быть с обеспечением стратегической стабильности? – спросил Президент.
Наши ученые считают: достаточно иметь по пять процентов с каждой стороны от того запаса ядерного оружия, которым располагали Америка и Советский Союз к моменту подписания первого антиракетного договора в 1987 году.
Да, я знаю… Пять процентов… Этого тоже хватит, чтоб уничтожить все живое. Но я верю, что Всевышний не позволит сынам человеческим, созданным по образу я подобию его, впасть в этот вселенский грех. Простите, забываю о том, что вы атеист.
Мы тоже верим, – возразил Председатель. – В здравый смысл и могущество добра.
– Добро и есть Бог, – улыбнулся Президент. Просто по-человечески Председателю нравился этот американец, Президент Соединенных Штатов. Общаясь с ним без протокола, советский лидер часто ловил себя на том, что порою как-то перестает осознавать – перед ним глава государства, которое является для его страны потенциальным противником номер один. Но если бы Председатель не сдерживал себя, то тогда бы они вообще вряд ли договорились о чем-либо. Председатель с интересом наблюдал за собственными реакциями и на личном опыте все больше убеждался в бредовости теорий об извечной агрессивности человечества.
И сейчас, когда он говорил по прямому проводу с женою Президента, то с тревогой думал о его судьбе не только потому, что это было связано с судьбою своего Отечества. Председателю Совета Обороны была вовсе не безразлична и просто человеческая участь того, кто еще совсем недавно был гостем его дома.
– Покушение на Президента действительно было, – сказал Председатель своим товарищам. – Но…
Он хотел сказать: «Смерть его не подтверждена» – и не рискнул произнести это слово, будто опасаясь, что, будучи произнесенным, оно может настигнуть того, кто, может быть, еще жив.
– Может быть, что все обойдется, – выразил общее пожелание начальник Генерального штаба.
О том, что погиб Ричард Уорднер, они уже знали.
Посол сообщил, что государственный секретарь снова заверил: ни о каких враждебных намерениях со стороны Президента и Совета национальной безопасности ему не известно, – доложил Председателю его эксперт по делам Соединенных Штатов. – Рэндолф Янг выехал в госпиталь святой Анны, чтобы встретиться с помощником Президента по национальной безопасности.
Военный атташе Полухин уже там, – дополнительно сообщил начальник Генштаба.
Председатель многозначительно взглянул на Маршала Советского Союза и улыбнулся.
– Успел, – сказал он, – раньше самого батьки… Толковый генерал у вас в Вашингтоне.
Министр обороны хотел было уточнить: Полухин пока еще полковник… Но вспомнил – Председатель никогда не путает фамилии и звания военных, посмотрел на начальника Генштаба – военный атташе его человек, – и тот понимающе кивнул.
– На проводе-Пентагон!-доложили Председателю.
– Пора бы уже, – проворчал он. – Может быть, Оскар Перри образумился?
Звонил Норман Гернси. Первый заместитель сообщил о том, что он отсрочил исполнение приказа «Град» еще на один час. Уже известно, где находится Президент, с минуты на минуту ждут связи с ним, чтобы по его президентской ядерной карточке отменить страшный приказ вовсе. Стремясь успокоить русских, бывший председатель трибунала ясно себе представлял, что они сейчас о них думают… Поэтому открытым текстом говорил о наисекретнейшем приказе, расшифровал смысл кода. Впрочем, все равно после этого небывалого переполоха все придется менять… И только об аресте Оскара Перри Гернси не стал говорить русским.
Может быть, стоит уменьшить степень боевой готовности? – предложил один из членов Политбюро, когда Председатель передал разговор с Норманом Гернси.
Ни в коем случае! Будем держать антиракетные средства на «товсь» до тех пор, пока не позвонит сюда сам Президент. И про меч возмездия не забудьте…
«Что же с ним произошло? – снова подумал Председатель. – Какие силы развязали этот конфликт? Его и сейчас нельзя считать разрешенным, хотя, надо отдать им справедливость, именно американцы сами бросились гасить едва не вспыхнувший пожар…»
Еще во время учебы в школе он узнал, что девизом жизни Леонардо да Винчи было выражение «Hostinato rigore» – «упорная строгость». Позднее стал понимать это необычное сочетание как методологический универсум, который годится в применении по самому широкому жизненному спектру. Главное-помнить, что ты сам вплетен во все сущее тысячью общих связей, являешься частью бытия и строишь собственное существование во времени по законам со-бытия, памятуя при этом о праве других на методическую строгость.
Отдавая должное уму, предприимчивости, трудолюбию великого американского народа, Председатель стремился постигнуть его национальный характер, раскрыть для себя механизм пресловутого «ковбойского оптимизма», как он охарактеризовал особый стиль мышления и манеру поведения американцев. Подобное жизненное кредо, которое все в большей степени определяло отношение янки ко всему «неамериканскому», возникло в конкретных исторических условиях. Борьба за место проживания у народа Америки в отличие от других протекала в единственном направлении. Колонисты оттесняли индейцев на запад, а те, спорадически сопротивляясь, отбивались от наседавших на них белых. Порою доведенные до исступления индейцы жестоко расправлялись с захватчиками, что породило психологический стереотип, миф о садизме «краснокожих», хотя идея снятия скальпов принадлежала вовсе не индейцам, а «просвещенным братьям», о чем неопровержимо свидетельствуют сохранившиеся документы.
А поскольку белые всегда побеждали и одолели в конце концов индейцев, возник новый миф – Америка непоколебима… А вот ту же Русь время от времени делали данницей хазары и печенеги, половцы и татаро-монголы, бывали в русских городах тевтоны, шведы, поляки, французы… То, что их в конечном итоге всегда бивали, тенденциозно опускалось.
У Америки никогда не было могучего соседа. Отсюда – иллюзорное, выдуманное противостояние колонистов индейцам. Это, конечно, несерьезно, но массовая культура, особенно голливудские вестерны, бьет по шовинистическому сознанию среднего американца без промаха. Вон тот же Рональд Рейган в бытность главой государства в своих речах редко обходился без цитаты из какого-нибудь ковбойского фильма. Он понимал, что киноимиджи, сработанные в Голливуде, для его сограждан подобны скрижалям Моисея для древних евреев, идущих за пророком из Египта в землю обетованную.
Да и вся политика Рейгана удивительно походила на стратегию вестерна, отличалась «наскоковостью», лихими, но, в условиях их глобальности, смертельно опасными атаками на политическое равновесие мира.
«Героизация политики», то есть создание имиджа президента как героя вестерна, супермена, стреляющего первым, стоящего на голову выше других членов администрации, человека, обладающего несгибаемой во лей, «кремневостыо», переходящей в упрямство, – это черты «американского мифа», легенды об Американской Мечте – индивидуальности в квадрате, которая даст все, что тебе захочется, если ты будешь трудиться…
Само по себе это и неплохо, если достигается не за счет других народов. По так уж случилось, что исторические ситуации, неблагоприятные для остальных, для Америки оборачивались фантастическими прибылями, невиданным взлетом экономики. Об этом обстоятельно писал еще Ленин. Это ему принадлежат слова: «Американские миллиардеры… нажились больше всех. Они сделали своими данниками всех, даже самые богатые страны. Они награбили сотни миллиардов долларов. И на каждом долларе видны следы грязи… На каждом долларе следы крови…»
Все войны Америки – за испанские ли колонии в конце XIX века, первая и вторая мировые, Корея и Вьетнам – не внесли существенных изменений в представления гражданина Соединенных Штатов о других народах. Официальной пропагандой противники подавались как садисты, коварные, некультурные люди – такими были японцы, извращенно-культурные – немцы. Корейцы и вьетнамцы – всего лишь разновидность «джапов».
С той же легкостью и быстротой были приложены элементы все той же примитивной системы представлений и к русским. Они-де невежественные, неотесанные, вероломные и коварные люди – это выводилось из пресловутой «загадочности русской души». В то же время они опасны неразумной силой. И рядом второй штамп, который легко уживается с первым, – из-за азиатской неразумности русских можно легко победить. Этот тезис необходим для «ковбойского оптимизма», для составляющих его элементов псевдопатриотизма и шовинизма. Еще одни штамп: русские, конечно, культурны, успехи у них определенные есть, но они обладают интуитивной, природной хитростью. Вот почему эти существа куда опаснее для остального человечества, нежели мы, американцы.
