атаковать.
За что и поплатился.
Мирный с просто запредельной скоростью выдал какое-то невероятное количество ударов в несколько мгновений: в печень, селезенку, солнечное сплетение, челюсть… Он пробил все блоки боярича, и, честно говоря, финальный удар в челюсть был лишний — Милославский уже был в глубоком нокауте, но зато красиво падал, прям рядом со скулящим Голицыным.
Зал затих, замер, шокированно рассматривая итог боя.
А Паук вдруг подумал, что Мирный очень умный парень — тонко чувствует, когда надо ломать противника, а когда нет. Может быть, если засунуть остатки своей гордости куда подальше и прийти к нему с просьбой, он даст Пауку какую-нибудь работенку?
Бойцовский клуб, Александр Мирный
Я стоял под светом софитов, но рок-звездой себя не чувствовал. Я чувствовал себя на острие чужой атаки, в полушаге от мясорубки, которую могут устроить эти люди.
— Смотрите, как легко и просто можно сломать вас, стравив друг с другом, — произнес я, окидывая взглядом безликие зрительские ряды. Запредельная тишина позволяла моим словам разноситься свободно без лишних усилий. — Какое значение будут иметь ваши политические и религиозные убеждения, если вы будете валяться поломанными в дерьме, потому что кто-то третий сыграет на вашей придури?
Зал молчал, но молчал задумчиво. Хотелось бы верить, что мои слова дойдут если не до мозгов, то хотя бы до сердца.
— Мой клуб — это место для боя. Но не для потасовок и давки. Хотите сломать лицо оппоненту? Спускайтесь сюда и покажите, чего вы стоите на самом деле. Легко быть частью тупой толпы, попробуйте остаться самостоятельной единицей.
В тишине раздались одинокие хлопки. Потом еще. И еще. И еще…
Надо будет потом спросить у Афины, конечно, но есть у меня ощущение, что бурные овации я сорвал благодаря господам Ермакову и Меншикову.
* * *
В университет мы возвращались втроем. Плелись уставшие и молчаливые. Мне хотелось просто упасть лицом в подушку, но пришлось тащиться на завтрак прямиком из клуба.
Примерно на середине пути я подумал, что мне там нужен нормальный повар, потому как набор закусок под бухло, конечно, может скрасить скучный вечер, но не суровое утро.
Едва мы прошли стеклянные двери столовой, как Меншиков кивнул нам и отошел к столику своей фракции. Я же с Ермаковым двинулся к нашим, из которых ночью, к сожалению или к счастью, не было никого.
— Выглядите вы не очень, — прокомментировала Нарышкина.
— Мария, где твои манеры? — ахнула княжна Демидова.
Впрочем, это было скорее показательное возмущение, потому что смотрела на нас княжна с неприкрытым любопытством.
— Я просто озвучила то, о чем все подумали, — равнодушно пожала плечами девушка.
Которая, к слову, тоже выглядела немного помятой.
— Давайте просто помолчим, — попросил Алексей.
— Поддерживаю, — буркнул я.
Какое-то время мы на самом деле ели молча. Ровно до тех пор, пока у всех не запиликали телефоны.
У всех — это значит вообще у всех. У каждого студента пискнул, зажужжал, заморгал входящим сообщением телефон.
Мы переглянулись и синхронно потянулись каждый к своей трубке.
' Срочные новости!
Благодаря слаженным действиям гражданского населения и правоохранительных служб было предотвращено несколько чудовищных терактов, каждый из которых мог бы унести сотни и тысячи жизней подданных Российской империи.
Причастные к этому террористы были выпестованы и перекинуты в нашу прекрасную мирную столицу из Речи Посполитой.
Его Императорское Величество Дмитрий Алексеевич Романов выразил негодование в адрес короля Речи Посполитой. Однако полученный ответ не удовлетворил требований российской стороны выдать на справедливый императорский суд всех причастных к произошедшему.
В соответствии с этим государь принял единственно верное в этой ситуации решение — защитить своих подданных и интересы Российской империи.
Подписан императорский указ о проведении контртеррористической операции на территории Речи Посполитой, и прошедшей ночью наши войска пересекли границу государства, не встретив сопротивления…'
Дальше читать было надо, но не очень интересно. Судя по всему, не мне одному, потому что столовая шокированно молчала пару мгновений, а затем все одновременно загомонили.
А вот лично у меня пока был один вопрос — где носит Ивана?
Бойцовский клуб, Александр Мирный
У молодежи обычно есть прекрасная иллюзия, что свой бизнес — это что-то типа хобби, за которое платят деньги и которым можно заниматься по велению души.
Сидя в своем кабинете в клубе за столом, заваленным бумагами, я пытался, во-первых, упорядочить весь этот хлам, а во-вторых, понять, почему я опять оказался владельцем какого-то проблемного дела?
Поэтому, когда в дверь постучали, и после моего раздраженного «Войдите» кто-то переступил порог, я даже не соизволил поднять голову от таблички.
Посетитель вежливо кашлянул:
— Александр?
Я оторвался от бумаг и долго смотрел на вошедшего, пытаясь понять, кто это передо мной и что он тут делает. Кажется, Афина присылала какое-то текстовое сообщение по этому поводу, но в моей уставшей голове его содержание не отложилось.
В комнате стоял Олег Лапов, он же Паук. В позе, взгляде и в целом по общей неуверенности мужчины было видно, что он как будто бы не до конца решил, зачем пришел и чего от меня хочет.
— Добрый день… Или уже вечер? — поздоровался я. — Присядешь?
Паук кивнул и сел. Я же принялся хлопать ящиками рабочего стола в поисках его расписки.
— У тебя какой-то конкретный вопрос, или ты просто так в гости зашел? — спросил я, перебирая бумаги в одной из папок.
Мужчина глубоко вздохнул и выдал на одном дыхании, как будто решил опрокинуть сто грамм махом:
— Мне нужна работа.
— Так, и? — я продолжил перебирать папки.
Эта вчерашняя внеплановая потасовка сломала мне весь рабочий режим. Так что когда я разрулил чехарду после своего боя, больше похожего на избиение младенцев, сил хватило лишь на то, чтобы запереть документы и отчалить в университет.
— И я надеялся, раз клуб продолжает функционировать, что буду тебе полезен, — неуклюже закончил свою мысль Паук.
Я таки нашел его расписку. Одной рукой сгреб бумаги на край стола и положил документ на столешницу.
— Думаю, это твое, — произнес я, придвигая бумагу к Пауку.
Мужчина чуть нахмурился, не совсем понимая, о чем я. А взяв расписку в руки, несколько раз поменялся в лице. И, честно сказать, радости в его эмоциях не было.
— С-с-спасибо, — выдавил Паук.
— Концепция клуба, как ты видишь, несколько изменилась. Здесь проводят бои идеологические противники без надзора ректората, — проговорил я. — Контингент стал моложе, злее, менее контролируемым. Вчера вот даже пришлось разнимать некоторых особенно разгоряченных зрителей, — сделав небольшую паузу, я продолжил: — Но мы проводим несколько боев на разогреве, чтобы посетители поняли, куда попали, и побыстрее окунулись в атмосферу клуба. Если хочешь — можешь побыть одним из таких бойцов.
Выражение лица Паука менялось от печального отчаяния до радостного облегчения.
— Да, хочу! — быстро выпалил он и положил расписку обратно на мой стол.
— Нет, — покачал я головой, — вот эту бумажку убери отсюда, пожалуйста. Я такой чернухой заниматься не намерен. Мне нужны люди с чистой головой, а не в отчаянии.
— Но мне действительно нужны деньги, — произнес мужчина.
— Я понимаю, — кивнул я в ответ. — Поэтому мы с тобой заключим договор.
При слове «договор» лицо у Паука заметно вытянулось.
— Договор? — растерянно уточнил он.
— Да, — подтвердил я. — Наподобие трудового. Афина свяжется с тобой и расскажет более детально.
— Ага… А деньги?
— По договору, — пожал я плечами в ответ.
— Это я понял. Но… сколько?
— А! — сообразил я. — Ну… — кивнул на расписку в его руках. — Сколько там было? Столько и будет.
Мужчина казался совсем сбитым с толку, но спорить с очевидным выигрышем в лотерею не стал.
— Спасибо, — негромко произнес он и, поднявшись, направился к выходу, а я вернулся к своим бумажкам.
Уже в дверях Паук обернулся и все-таки спросил:
— Зачем ты это делаешь?
Я усмехнулся, складывая листики в разные стопки.
— Разве не очевидно? Мне нужны свои люди, Олег. Своя команда. Много ли будет преданности и доверия, если держать людей за жабры? Поэтому все, кто работают на меня, делают это добровольно и в рамках правового поля Российской империи. Никаких кабальных расписок и счетчиков.
Паук медленно кивнул:
— Это достойно уважения, Александр.
Мужчина вышел, а я вновь погрузился в документы, размышляя о том, что, кажется, клубу нужно
