— Ты хочешь вернуть Саркел? — Хан Кючук непроизвольно встал и, обернувшись к родственникам, приказал: — Чашу кунак кыз[67] и вино! Быстро! — В мгновение ока на столе появился украшенный самоцветами серебряный кубок, а хан торжественно наполнил его вином. Затем последовала ритуальная песня, завершившаяся массовым кровопусканием в чашу. — Князь Андрей, прошу тебя стать кунаком рода мишари. — Низко опустив голову, хан Кючук протянул кубок с вином и кровью.
Кто бы возражал! Кунак отвечал за безопасность рода, более того, закон степи обязывал мстить за обиду или смерть. Проще говоря, род мишари принес вассальную клятву. Стиснув зубы, Норманн аккуратно рассек себе запястье, демонстративно добавил несколько капель, после чего немного отпил и вернул чашу Кючуку:
— Принимаю тебя и всех мишари под свое покровительство! Отныне ваш враг становится моим врагом, а ваш друг найдет у меня защиту и кров!
Что интересно, в ритуалах степняков никогда не упоминается еда, у них нет хлебосольных традиций, никто не обещает поделиться последним куском. Дело не в жадности, гость всегда получит кусочек мяса, просто он может оказаться очень маленьким — ведь всевозможные болезни выкашивали не только людей, но и стада животных.
— Клянусь почитать тебя как родного отца! — отпив из кубка, громко выкрикнул Кючук. — Мишари выполнят любое твое повеление!
Кубок прошел по кругу, и каждый повторил клятвенное обещание, а сидящие в сторонке девчушки лишь с интересом поглядывали да тихохонько шушукались.
Спрыгнув с галеры, Норманн чуть ли не бегом направился к месту строительства крепости. Как он лоханулся! Сначала надо было все разузнать, а затем павлином распускать перья и принимать мишари под свое покровительство. А тут расхорохорился и оказался полным бараном! Род хана Касая до этого кочевал на северо-востоке Каспийского моря! Это кипчаки-мангыты, прошлой осенью их передовые отряды сначала взяли Сарайчик, потом, окрыленные успехом, продолжили движение на запад, в результате прибрали к рукам Сарай-Берке и Сарай-Бату. По весне все племя, причем немалое, перебралось через Волгу. На земли мишари пришло семнадцать тысяч кибиток с шестью тысячами воинов. От улуса хана Кючука осталось четыре тысячи кибиток и неполная тысяча воинов. Слезы, а не воины! Норманн посмотрел на этих «бойцов», добрая треть не дотягивала до пятнадцати лет! Им бы в степи устраивать с девчонками половецкие пляски, а не воевать!
Тоска, а заднего хода не было! Хан Касай шел на Камышинку! Отряды Ганзы захватили все три Сарая, сейчас армия кипчаков возвращалась для восстановления справедливости. Вместе с тем, по традиции степных войн, они собирались добить бежавшее войско хана Кючука. Сражения у Камышинки не избежать при любом раскладе! У Норманна под рукой две сотни Нила. Ольгерд выставит свою сотню, три сотни тверского воеводы Павши Якуновича. С мурманами большой-пребольшой вопросительный знак. Они должны перетащить свои драккары на Иловлю и спуститься в Дон. Надо срочно послать гонца и вернуть норвежский отряд. На войско хана Кючука надежды мало, хотя им и передали весь арсенал в пять сотен сабель. Отряд французов можно использовать только для запугивания, новички еще толком не научились сидеть в седле. Прибывшая в Поволжье огромная армия оказалась разбросанной по строящимся деревням. При самых спешных-преспешных сборах они придут в Саратов не ранее чем через месяц. Пушки и укрепления — вот единственная надежда на успех. Он перепрыгнул через ров, взобрался на невысокую насыпь и увидел бегущего навстречу Ольгерда:
— Рад тебя видеть, Андрей Федорович! Степняки в неделе от нас!
— Откуда знаешь? У тебя практически нет кавалерии.
— Хан Кючук оставил здесь арьергард, а мурманы на драккарах сопровождают врага по реке, — похвалился Ольгерд.
— Молодец! Успел придержать мурманов! Как дела с оборудованием артиллерийских позиций?
— Успеем! Траншеи выкопали на метр, сейчас плетем и засыпаем землей корзины.
Молодец Ольгерд, быстро сориентировался в сложной ситуации. Посмотрев, как возводят укрепления, Норманн подключился к рутинному руководству. Крепость на глазах обрастала полутораметровым рвом с метровым валом, а корзины с землей заменяли стены. Успели! Последняя корзина встала на место одновременно с появлением разъезда хана Касая. Не успела осесть пыль, летящая из-под копыт татарских лошадей, как со стороны Волги появился присланный Ганзой отряд. Глянув на усталые лица немцев, Норманн дал отряду Эрнста фон Хорфа суточный отдых. Наутро, сразу после завтрака, в шатер заглянул Нил:
— Андрей Федорович, к тебе посыльный от хана Касая!
— Зови.
— Он при оружии, — предупредил сотник.
— Решил с утра меня рассмешить? Прежде чем он сабельку с кинжалом достанет, я ему три раза шею сверну, — хмыкнул Норманн.
— Я на всякий случай за его плечом встану, — предложил Нил.
В четырнадцатом веке фантазия подосланных убийц не шла дальше скрытых арбалетов. Ассасины пользовались метательными ножами, более похожими на арбалетные дротики. Но их давно уже не было на свете, захватив Багдад и вырезав всех мусульман, внук Чингисхана не забыл о секте Хасана ибн Саббаха. Монголы снесли под корень скрытые в горах крепости, а выживших обитателей укоротили на голову. В Индии есть тхаги — служители богини смерти Кали, опасные ребята, предпочитают шелковый шнурок или «тигровую лапу». Оружие прячется между пальцами, но особые кольца на безымянном и указательном пальцах выдают его наличие. В Византии и на Руси отдавали предпочтение ядам, развитая медицина и аптекарское дело позволяли создавать самые изощренные комбинации с гарантированным летальным исходом.
— Князь! Хан Касай хочет тебя видеть! — едва переступив порог, громко выкрикнул посланец.
— Я не знаю никакого Касая и мне безразличны его хотения, — с ленцой ответил Норманн.
Посланец явно не ожидал подобного поворота дела и сбился. Через пару минут он собрал-таки мысли в кучку и гордо спросил:
— Ты не хочешь видеть нашего хана?
— Что ты зациклился на «хочешь-не хочешь»? — фыркнул Норманн. — Говори дело или убирайся вон!
Посланец окончательно стушевался, он не мог просто так вернуться обратно, это был однозначный приговор под названием «секир башка». Кипчак потоптался, почесался, после чего, озаренный новой идеей, радостно воскликнул:
— Э! Князь! Давай, поговори с ханом Касаем! А?
Низко наклонив голову и прижав ладони к лицу, Норманн с трудом сдержал душивший его смех. Наконец, успокоившись и усилием воли заставив себя принять серьезный вид, он ответил:
