Ознакомительная версия.
Разномастные плавсредства синхронно устремились — с севера и с юга — к восточной стене крепости, где в двух местах наблюдались серьезные проломы. Шведы встретили нападавших густым пушечным и ружейным огнем, восточная часть острова через десять — двенадцать минут скрылась в густом пороховом дыму. Рыбацкие лодки и быстроходные струги первыми достигли островного берега и тут же скрылись в клубах дыма, неуклюжие каторги и плоты заметно отставали.
Подул сильный утренний бриз, за несколько минут полностью разогнав дым по сторонам. Стало видно, что в восточных проломах началась отчаянная кровавая свалка. С уцелевших крепостных стен на русских солдат летели здоровенные валуны, лился расплавленный свинец. На ладожских волнах беспомощно покачивались несколько горящих лодок и плотов, в которые угодили меткие шведские зажигательные бомбы и гранаты…
«Вот же Шлиппенбах — козел старый и упрямый, рыцарь хренов, мать его! — разразился потоком отборных грязных ругательств несдержанный и нервный внутренний голос. — Умереть смертью геройской он, видите ли, мечтает! Чтобы про него, засранца престарелого, слагали легенды и баллады… А то, что при этом погибнет несколько сот других людей, ему и дела нет! Эгоизм, блин горелый! Плыл бы сейчас наш генерал к Кексгольму — вместе со своими детьми и беременной женушкой, спасая тем самым многие человеческие жизни… Не, что это за манера такая гадкая: приобретать себе бессмертную славу за чужой счет, не щадя окружающих тебя людей?»
На мелководье, под каменными стенами Нотебурга беспорядочно лежали многочисленные тела раненых и убитых.
— Борис Петрович! — обратился Егор к Шереметьеву. — Давай команду на отправку к крепости стругов с милосердными сестрами. Только распорядись, чтобы гребцы полностью подчинялись сестричкам и помогали им перетаскивать раненых в струги.
Прошло еще два часа. Шведы продолжали отчаянно и упорно сопротивляться. Продолжали греметь пушки, в проломах и внутри крепости разрывались ручные гранаты, громко трещали пистолетные, ружейные и мушкетные выстрелы…
Бой проходил с переменным успехом, крепостные проломы переходили из рук в руки.
— Резервы — вперед! — резко махнул рукой Егор.
Его команда была несколько раз громко сдублирована, и через пять минут новые лодки и плоты устремились к неуступчивому Нотебургу…
И только когда солнце снова приблизилось к горизонту, готовясь спрятаться на ночь под розово-алое (к ветреной погоде!), пухлое одеяло заката, шведский флаг был спущен с флагштока крепостной мачты, установленной на центральной круглой башне.
Первым у жаркого костра, разведенного прямо на каменистой косе, в трех метрах от уреза озерной воды, появился, выскочив из ходкой рыбацкой лодки, Фролка Иванов, голова которого была наспех обмотана грязной окровавленной тряпкой, расторопно и сдержанно доложил:
— Александр Данилович, полная виктория! У нас убитыми — порядка пятисот человек, ранеными и контужеными — вдвое больше. В плен взято порядка сорока шведов.
Еще через час к берегу пристала длинная и широкая каторга.
— Здесь у меня генерал Ерик Шлиппенбах! — ткнув пальцем в сторону лодочной кормы, бесконечно усталым голосом сообщил Прохор Погодин. — Так получилось, что мне пришлось с ним схватиться лично — на шпагах. Он мне, гадюка старая, левое плечо проколол насквозь, а я ему — грудь… Но пока еще дышит, сволочь. Что делать с раненым генералом, Александр Данилович?
— Пусть доктор им займется, — равнодушно пожал плечами Егор. — Если умрет, то похороните в общей могиле, вместе с другими убитыми шведами. Выживет — переправить на северный берег, пусть катится, герой вшивый, на все четыре стороны…
Глава восемнадцатая
Светлейший князь Ижорский
«Отшумела жестокая и кровавая битва, завершившись нашей полной и безоговорочной победой…»
Именно на этом месте, как правило, и завершаются долгие и красочные рассказы непосредственных участников и очевидцев всех значимых боев, схваток и сражений. О чем же еще, действительно, рассказывать? Воевали, стреляли, нападали, защищались, превозмогали, проливали кровь, рванули, опрокинули, победили… Все, на этом окончен рассказ! Победители беззаботно отдыхают на полную катушку и бурно празднуют заслуженную и долгожданную викторию…
Ага, как бы не так, размечтались! Первые пятнадцать — двадцать часов после одержанной победы — они очень трудные, непростые и, местами, даже несимпатичные. О полном расслаблении остается только мечтать: текущих и важных дел, печальных и неприятных в том числе, — и не сосчитать.
Понятное дело, что речь сейчас идет только о настоящих военачальниках, крепко дружащих с совестью и честью воинской.
Надо тщательно проследить, чтобы те, кому это следует делать, подобрали с поля боя всех раненых и контуженых солдат и офицеров, перевязали их, рассортировать по степени серьезности ранений и повреждений. Необходимо также сформировать похоронные команды, определить места для погребения своих и, отдельно, чужих покойников. Причем вражеских мертвых офицеров предварительно должны обыскать твои доверенные люди — на предмет нахождения важных документов, опередив при этом обычных мародеров, которых хватает всегда и везде…
Еще надо умудриться — всесторонне и ненавязчиво соблюсти один очень хитрый баланс. С одной стороны, надо дать смертельно усталым солдатам и офицерам полноценно отдохнуть, расслабиться, накормить их от пуза — в конце концов. С другой стороны, хмельное расслабление после кровавого и многочасового боя очень легко может превратиться в разгул откровенной анархии. И совершенно бесполезно (особенно в преддверии наступающей ночи, хотя бы и белой) делить войска на две части. Вы, мол, принимали непосредственное участие в жарком боестолкновении, устали, проливая свою и чужую кровь, поэтому смело подлетайте к бочонкам с водкой, пейте без всяких ограничений, расслабляйтесь, забывайтесь, герои, чудо-богатыри… А вы, молодцы, простояли в боевых охранениях, просидели в невостребованных резервах, даже из ружей не пальнули ни разу. Поэтому извольте вести себя смирно и тихо, о хмельном даже и не помышляйте, наоборот, внимательно присматривайте за своими подвыпившими товарищами по оружию, пресекайте всякие непотребства, но вежливо так пресекайте, ласково, с пониманием… Бред это все! Уже через несколько часов после победоносного завершения баталии встретить около ярко горящих костров хотя бы одного совершенно трезвого вояку — дело чрезвычайно редкое и маловероятное. А ведь еще ближайшим, наиболее толковым сотрудникам надо дать выспаться хорошенько: им-то с самого утра предстоит заниматься новыми важными и непростыми делами…
Ознакомительная версия.
