— Из тебя может получиться хороший гладиатор, Шустрёнок. Может быть, однажды на арене ты завоюешь себе свободу. Может быть. Но это будет не скоро. А пока не на секунду не забывай, что ты — раб. И имей ввиду, всю дурь я из тебя выбью. Понял?
Мальчишка уже успел взять себя в руки и мысленно выругать за трусость.
— Понял… господин доктор.
Пауза вырвалась автоматически, Серёжка даже не успел подумать, что как это выглядит со стороны. А когда понял — похолодел.
Но Вен только усмехнулся.
— Вижу, как ты понял. Но торопиться не буду: время у меня впереди достаточно. Хватит болтать, пошли в термы.
Вставший в последней паре к Серёжке Ринк прошептал:
— Шустрёнок, ты зачем нарываешься? Мало с утра заработал?
— А я и не нарываюсь вовсе, — виновато-растерянно ответил мальчишка.
— Ничего себе "не нарываюсь". Скажи спасибо, что это Вен, он дерзких любит. Другой бы тебе сразу плетей прописал. А уж если бы это был дурак вроде Край Ло, то одними плетями бы не отделался.
— А кто такой этот Край Ло? — полюбопытствовал Серёжка.
— Да есть тут один придурок. Нечек тренирует.
— Нечек?
— Ага, нелюдей. Всяких там минотавров, ящериц…
Ринк с удивлением посмотрел на мальчишку.
— Ты чего сразу кислым стал?
— Да так, — уклончиво пожал плечами Серёжка и подумал: "Хоть бы этот дурак Край Ло Шипучку не сильно доставал".
После ужина ребята, наконец, смогли поговорить. Не слишком свободно, правда: Вен, естественно, загнал всех в казарму, велел спать и ядовито пообещал, что если патруль пожалуется на шум, то каждому синему достанется по два десятка плетей.
— Пугает, — пояснил Лаус, когда шаги во дворе стихли. — Стражники ночью только по стене ходят, да и то через три раза на четвёртый. Очень нужно им в темноте тут по школе бродить.
— А если они так редко ходят, так можно и со двора уйти? — изумился Серёжка. Такая простая мысль ему раньше в голову не приходила.
— Легко. Только — зачем? В темноте шататься — чего интересного?
— Ну…
Рассказывать о своём желании проведать Шипучку мальчишка не стал. Тем более, что следующая мысль заставила учащённо забиться сердце.
— Так ведь и внешнюю стену можно перелезть?
— Можно, — всё так же лениво отозвался Лаус. — Взрослые гладиаторы иногда и перелезают — по девкам пройтись. А к утру возвращаются.
— Зачем возвращаются? — изумился Серёжка. — Почему они не убегают?
— А зачем убегать? — ещё больше удивился Лаус. — Куда ты убежишь?
— Ну… — опять задумался мальчишка.
Бежать ему было некуда. Но это ему, чужому в этом мире. А тем, кто здесь родился, прожил всю жизнь, знал все его законы и обычаи — неужели им тоже некуда было податься?
— Я бы убежал туда, где буду не рабом, а свободным человеком… вот, — наконец, сумел туманно сформулировать свои мысли Серёжка.
— Это где же такое место? — ехидно поинтересовался невидимый в темноте Морон.
— Да, интересно, — поддержал его кто-то из товарищей, мальчишка не сразу узнал голос Ринка. — Не оттуда ли тебя сюда привезли?
— Не совсем… — смутился Серёжка.
— Да, Шустрёнок, давай-ка, расскажи про себя, а то мы ничего о тебе не знаем, — предложил Лаус.
— Я о вас тоже почти ничего не знаю. Даже не всех знаю, как зовут.
— Не знаешь, как зовут? Кого? — искренне удивился предводитель синих.
— Ну… — Серёжка совсем смутился, — чернокожих не знаю
Ребята в темноте расхохотались.
— Сказал тоже: чернокожих, — сквозь смех простонал Ринк.
— Ну, не знаю я, как их назвать, — недовольно пробурчал мальчишка. Аналога для слова «негр» в местном языке не было — хоть ты тресни.
— Аргандцы они, аргандцы. С земель Арганды, значит, — ответил Ринк. — Все их так называют. А ты додумался: чернокожих.
И со всех сторон понеслось:
— Хорошо хоть — не "черноногих".
— Черноухих.
— Не, черномордых.
— О, черномазых!
— Вот пошлют глину или навоз месить — все будем черномазыми.
— А вот нет. Мы-то помоемся и опять белыми будем. А они чёрными останутся.
Казарму накрыл новый взрыв смеха. Серёжка смеялся вместе со всеми, не смотря на то, что было больно губам.
— Меня зовут Биллонг, а его — Бианг, — пояснил тот же голос, что первым сказал про «черноногих», когда смех немного утих.
— Ага, только я не вижу, кто из вас кто… в темноте, — хмыкнул Серёжка.
Синие совсем развеселились.
— Ой, не могу, — выдавил из себя кто-то.
— Счас лопну от смеха, — простонал другой.
— Мы тебе завтра утром покажем, кто из нас кто, — совершенно серьёзно пообещал Биллонг.
Судя по звуку, кто-то из ребят сполз с матраса и бился в конвульсиях на полу.
— Ладно, хорош, — простонал Лаус. — Такое и со стены услышать могут.
— Стражников не надо, зелёные наябедничают, — мрачно напророчил Армеец.
Казарма зелёных отделялась от казармы синих лишь деревянной перегородкой, которая, конечно, такие взрывы смеха скрыть не могла.
— Наябедничают — начистим им рыло в стыке, — заявил Кау.
— Рыло мы им и так начистим, — усмехнулся Лаус. — А наябедничать могут. Чья очередь на себя брать?
— Моя, — откликнулся Биньниг. — Переживу, больше дюжины плетей не назначат.
— Это что — ему одному плетей? — Серёжка присел на матрасе.
— Конечно одному. Нужен виноватый — будет виноватый, — разъяснил Лаус.
— Это же не честно! — возмутился мальчишка.
— Купцы честно торгуют, храни их Кель, — с издёвкой в голосе ответил вожак. — А мы — гладиаторы. Какой смысл всем плеть ложиться, если доктору вполне достаточно наказать одного? Сейчас — Биньниг, потом — Кау, следующий кто у нас?
— Я после Кау, — сообщил Армеец.
— Понял, Шустрёнок? У тебя, небось, раньше такого не было?
— Не было, — честно согласился Серёжка.
Родители Серёжку Яшкина не били никогда. Нет, под горячую руку можно было получить по затылку, бывало и получал, но чтобы обдуманно, ремнём… И никого из друзей или знакомых Серёжки тоже не били. А уж тем более невозможно было представить, чтобы распускали руки учителя в школе или преподаватели в секции. Это когда-то давно, при царе… Как-то в школе Серёжка задали читать книжку: "Детство Тёмы", там про такое много рассказывалось. Книжка мальчишке не понравилась. Даже отрывок, где этот Тёма доставал из заброшенного колодца маленького щенка. То есть, то, что щенка достал — это, конечно, хорошо, а что потом разболелся — плохо. Подумаешь, подвиг какой в колодец слазить… Тошка Климанов лазил и не в заброшенный, а в самый настоящий: часы уронил. Электронные, дорогие. Серёжка тогда страховал друга наверху. А заодно и поглядывал, чтобы никто не заметил. Обошлось…
— Конечно, не было, — прервал воспоминания Лаус. В его голосе ощутимо слышалось превосходство. — В поместьях всегда — каждый за себя. А у нас — все друг за друга. Так что, придётся тебе тоже в очередь на наказания вставать.
— Ой, я, кажется, от страха сейчас мокрый буду…
Вожак синих говорил с таким пафосом, что Серёжка не удержался от язвительной шутки. Смех забушевал по казарме с новой силой.
— Ну, Шустрёнок, с тобой не соскучишься, — еле выдавил Лаус.
— Пусть зелёные скучают, — пренебрежительно откликнулся Серёжка. — За кем моя очередь?
— За мной, — сообщил Ринк.
— Я запомню.
— Запомни, — уже серьёзным голосом посоветовал Лаус. — Ладно, а теперь рассказывай, откуда ты такой сюда свалился.
Серёжка вздохнул. Этого он боялся больше всего. Придумать убедительную историю было почти невозможно: об этом мире он знал очень мало, рано или поздно его наверняка поймают на вранье. Единственным выходом было переключить внимание ребят на караван и путешествие по морю.
— Да чего рассказывать, всё как у всех.
— У всех по-разному, — подал голос Ринк.
— Ну, жили мы юге, вот… А потом на деревню бандиты напали. Многих убили, а меня вот продали работорговцам. А караван один наёмник охранял, он меня выкупил и сюда продал. И ещё со мной Шипучку.
— Какого Шипучку? — переспросил всё тот же любопытный Ринк.
— Ну, ящера такого. Он тоже гладиатор.
— Точно, Олес с Малудой рассказывали, что там сначала ящера покупали. Говорили, дерётся здорово, сам Тхор с ним справиться не мог, — подтвердил Армеец.
— Тхор — это такой большой и зелёный? — поинтересовался Серёжка.
— Ага. Он огр. Мощный боец.
— Ха, справиться… Да Шипучка его по всему двору гонял…
Вообще-то Серёжка понимал, что всё было не совсем так, но не мог отказаться от возможности лишний раз похвалить своего товарища по несчастью.
— Ты что, Тхор сам кого хочешь погонит…
— Значит, не кого хочешь…
— Да Малуда говорил…
— А что про меня Малуда говорил? — ехидно спросил Серёжка. — Наверное, как кидал меня по всему двору?
