— Отчего же прочие не стреляют? Да и Саид всегда в одиночку работает, ты же знаешь.
— Как в одиночку? Да у него же прикрытие есть! Даже и на пленке это видно было!
— Есть. Только они в бою не участвуют, его охраняют. Стреляет, как правило, он один.
— А вот мне кажется, что сегодня стрелять будут и другие снайпера.
Горбунов качает головой, он сомневается.
— Ну, смотри, боец! Чего от меня-то хочешь?
— Вон там арык, — показываю я рукой. — По нему можно отсюда отползти, да и во фланг выйти.
— Кому?
— Странно он нас тут зажал, вам не кажется, товарищ старший лейтенант?
— Почему это?
— Судя по всему, он вон с той стороны стрелял, как вы думаете, товарищ старший лейтенант?
— Похоже.
— Так отчего он тогда не дождался, когда мы дальше пройдем? Здесь-то нас еще и кусты чуток прикрывают, а вот там, кроме травы — вообще ничего нет. Место почти открытое. В смысле — с его стороны открытое.
— Правильно мыслишь, — говорит командир, чуть приподняв голову и оглядев окрестности.
— А вот если кто-то еще здесь есть, то уже им там по нам стрелять не с руки, у нас горка за спиною будет. Разве что с краю вниз свесятся. Так тут уже и мы их прищучим свободно. Дистанция-то совсем плевая будет, не то что из снайперки — из пистолета попасть можно.
— Лады, — соглашается Горбунов после некоторого раздумья. — Что предлагаешь?
— Проползу по арыку, глядишь — и выйду в тыл злодеям! А там…
— Добро! Сам придумал — сам и выполняй! С тебя и спрос, коли плохо сделаешь! Только людей я не дам — некого. Что тебе еще нужно?
— Пистолет бы…
Командир фыркает и лезет в рюкзак.
— Держи! — протягивает он мне брезентовую кобуру непривычных очертаний. — Это «кольт». Разберешься?
Вытаскиваю пистолет. Это не знакомый «макар», оружие больше, но в руке сидит достаточно удобно. Старший лейтенант показывает мне, как его заряжать и менять обойму. Все просто. Загоняю патрон в ствол и ставлю курок на предохранительный взвод. Привешиваю кобуру на ремень, а запасную обойму убираю в карман.
Горбунов хлопает меня по плечу, и я тихонько соскальзываю в арык.
Сколько уже удалось проползти?
Осторожно выглядываю над краем арыка.
Ага… до наших отсюда метров сто пятьдесят… или чуть меньше. Дальше будет склон, поросший густым кустарником. Прятаться в нем хорошо, но и видимость не самая хорошая, стрелять уже не так комфортно. Не будет снайпер там сидеть, не то место. А вот перед ними кустики невысокие — очень даже…
Ползем дальше…
Что-то подкатило прямо к сердцу! Ощущение такое, будто меня положили на сковородку и сейчас разожгут под нею огонь! Сразу зачесались все руки и ноги, будто прополз по муравейнику. Это что за хрень такая? Вжимаюсь в дно арыка и перестаю дышать, только рука осторожно ползет к пистолету. В такой тесноте с автоматом я не развернусь, края канавы не дадут, надо будет вставать, хоть на колени. А значит — поднимать голову и плечи над краем арыка. Тут меня и уконтрапупят…
— Роберт! Вы хорошо меня видите?
— Если вы продвинетесь еще на пару метров, будет значительно лучше, сэр.
Не сразу врубаюсь, что говорят по-английски. Язык этот мне более-менее знаком. Спасибо Юльке, когда-то я за ней неслабо волочился. А поскольку поводов побыть с нею подольше наедине было не так уж и много, то напросился изучать вместе импортный язык. Она-то по-английски, как я по-русски шпарила, так что выглядело все вполне логично. Полгода мы добросовестно просиживали вместе чуть не каждый вечер, но мне так ничего и не обломилось. Кроме знания языка, который, откровенно говоря, не так уж был и нужен. Стать дипломатом я не рассчитывал — конкурс в МГИМО был длиною в хвост динозавра, и мне ничего здесь не светило. Несколько раз эффектно вставлял при разговоре подходящие фразы, пытался переводить песни — больше никакой пользы не извлек. Так что птица-говорун из меня не получилась. А вот птица-слухач, как сейчас выясняется, вышла очень даже неплохая.
Над моею головою завозились, и в арык посыпался песок — кто-то полз по самому краю.
— Так?
— Да, сэр, так будет в самый раз.
— Давайте, Роберт, поторопите нашего полосатого хозяина здешних мест, чтобы он не слишком уж медлил. Тут не его лавка, и мне не нужно показывать товар со всех сторон. Все, что требуется, я уже и отсюда хорошо разглядел.
— Отчего же полосатого, сэр?
— А вы на его морду смотрели?
— М-м-м… как-то не довелось, сэр… Я же не разговаривал с ним так близко, как вы. Мы ведь так и просидели в горах все то время, пока вас не было. А сюда нас вели, как помните, без него. Да и здесь, пока я готовил камеру, прозевал ваш с ним разговор.
— Ну да, действительно, это я как-то упустил… У него два кривых шрама на лице, такое впечатление, что отсутствует кусок щеки. Говорит — в молодости подрался на ножах. Но на зоркости взгляда и меткости это не отразилось.
Со стороны наших затрещали выстрелы, бухнул разрыв — засадили из подствольника. Не иначе, как собрались Витьку вытаскивать.
— Роберт, давайте! Русские собрались на прорыв! Пусть он подстрелит мне парочку солдат.
Слева от меня что-то щелкнуло.
— Ястреб — Пастуху!
— Слушает Ястреб! — По-английски абонент говорил не очень, но понять было можно.
— Обеспечьте нам двоих солдат!
— Когда они выйдут к тропе. Сейчас я их плохо вижу.
Вжимаясь в дно, продвигаюсь вперед на локтях.
Черт, как громко трещат эти камешки подо мною!
Услышат же!
Сколько их там? Двое? «…нас сюда вели…» Не снайпер вел, надо отметить. Значит, и уводить будет не он, есть еще кто-то. И где же он или, точнее — они? «…вели…» Точно, не один человек.
Искать?
А этот тип будет развлекаться?
Еще пара метров, и приподнимаю голову над краем арыка.
Ага… надо полагать — это Роберт?
Тип в камуфляже (какой-то совсем незнакомый) присел на камень с видеокамерой. Снимает какого-то камуфлированного дядьку со снайперкой.
Ах вы, с-с-с… на охоту вышли?! Ждете, пока загонщик выгонит вам дичь? А сахиб ее подстрелит…
Ну а она оказалась не такой, как все, — сама к вам пожаловала…
Стрелять — стремно, наверняка тут охрана поблизости есть. Винтовочного выстрела они ждут, раз у этого типа винтовка в руках, а вот пистолетные или автоматные выстрелы их всполошат наверняка.
Осторожно подбираюсь к оператору, он весь занят съемкой, по сторонам и не смотрит вовсе.
