Гульбеддин бухнулся на колени и пополз к хану — постоянное упоминание Аллаха никого не вводило в заблуждение. Здесь точно с такими же славословиями Аллаху — запросто отрежут голову, если ты прогневал хана.
— Но Керим-хан, что я должен был ответить Псарлаю, когда он пришел ко мне и предложил такие деньги!?
— Ты должен был ответить, жадная скотина, что твоя никчемная шкура стоит больше трехсот тысяч афганей, которые он тебе посулил! Если Псарлаю нужны два русских бачи — пусть пойдет и украдет их сам, да простит мне Аллах такие слова! А что касается тебя, никчемная скотина, тебе вполне хватило бы и девственницы нашего рода, которую ты мог купить что здесь что в Кабуле даже за десять тысяч афганей если хорошо поторговаться! Но нет, ты захотел русскую! Ты навлечешь смерть и на себя и на меня, о ничтожнейший из рабов!
— Но разве русские узнают, кто это сделал?!
— А кого я только что привел к тебе сюда, идиот — если не русского?!
— Но этому русскому нужен наш товар, а не русские дети, мудрейший Керим-хан!
— А откуда ты это знаешь, ишачье дерьмо?! То что он отвернулся когда увидел это — не говорит ни о чем! Даже если ему нужен наш товар — он может проговориться в России! И тогда русские придут за тобой!
— Я все сделаю! Я все сделаю, мудрейший Керим-хан!
— Что ты сделаешь, ишачье отродье?
— Я сделаю! Я убью этого русского, и тогда будет некому болтать!
Керим-хан презрительно отпихнул ногой распластавшегося у его ног слугу.
— Воистину, когда Аллах хочет жестоко покарать кого-то — он лишает его разума. Ты думаешь, этот русский последний, который приехал в город? А если Алиджон-хан узнает, что это ты убил его человека? Тогда он пошлет людей, чтобы с тебя сняли кожу заживо! Эту кожу привезут ему — а он посмотрит на нее — и прикажет бросить на корм свиньям, как он это обычно делает! Вот так ты закончишь свои дни, сын свиньи и шакала — и рассказ о твоей страшной смерти правоверные будут передавать из поколения в поколение!
— Но что же тогда я должен делать, мудрейший Керим-хан!
— Избавься от детей! Убей их сегодня же и брось в реку Кабул! Никому не поручай это, сделай это сам! Чтобы никаких следов не осталось!
— Но что я скажу Псарлаю-евнуху, мудрейший Керим-хан!?
— Ты вернешь ему вдвое больше, чем он тебе дал и скажешь, что не смог найти для него двоих русских бачат! Пусть обратится к кому-нибудь другому! Вот что ты сделаешь, тупая, жадная, ничтожная скотина!
После ухода Керим-хана Гульбеддин ощутил настоятельную потребность выпить. В Афганистане не было мест где рос хороший виноград, а из того что было — гнали кишмишовку, густой, желтоватого цвета напиток. У афганских мастеров купажа было мало опыта, да и не оценил бы здесь никто тонкого труда — потому в кишмишовку часто добавляли самую разную отраву, для крепости. Была такая кишмишовка, что глотка ее хватало для того чтобы ослепнуть, двух — чтобы умереть. В таком случае говорили — воля Аллаха, ведь в Коране сказано про запрет правоверным вкушать напитки из плодов виноградного дерева. Кто-то напивался, когда заходило солнце, говоря, что Аллах не видит, кто-то напивался в караван-сарае, говоря, что Аллах не увидит через крышу — но часто оказывалось, что Аллах все же видел. И карал.
Кишмишовка острой, пахучей волной прошла по горлу, обожгла пищевод. Сразу захорошело, забылось унижение, которое он только что испытал.
Конечно, детей придется зарезать, потому что если ты обманешь Керим-хана — он об этом узнает и тогда зарежут тебя. Потом — придется по одному, в мешках таскать трупы к реке, по ночному городу. Можно было бы попросить кого-то из хазарейцев с телегой — но тоже нельзя, узнают. Придется всю ночь не спать.
Особенно жалко девочку. Настоящая гурия… жаль, что ему с ней выпадет провести только одну ночь. Ведь он за нее заплатил совершенно безумные деньги. Жаль…
Потом можно и мальчиков… Гульбеддин любил кровавые зрелища, он давно сам не убивал — но все же в молодости убивал и знал, как это делается. Что мальчик, что девочка: какая разница, многие считают, что бача — даже лучше, после этого Аллах не сотворит в утробе ребенка. Не зря же принц Акмаль заказал именно двух бачей — а он, Гульбеддин-хан попользуется бачами для самого принца!
И с этой жизнеутверждающей мыслью Гульбеддин налил себе еще стакан кишмишовки. Мелькнула мысль, что надо наточить нож — но он решил, что успеет сделать это ближе к вечеру.
Русский выбрался из города довольно быстро, он хорошо помнил дорогу, которой он шел и не заблудился. По дороге он чуть свернул — и не отказал себе в удовольствии пройти той улицей, где был дворец принца Акмаля. Сразу от базара он заметил слежку, неумелую — но не стал отрываться, чтобы не спугнуть. Пусть думают, что он ничего не заметил.
Напарник был уже у машины. Они обнялись, как это было принято здесь — и русский незаметно передал напарнику свой сотовый телефон. Напарник полез в кабину, через переходник подключил телефон к совершенно секретному прямому терминалу, выходящему на спутниковую систему целераспределения «Легенда». Секунда — и точные координаты целей ушли на спутник, тот в свою очередь передаст их в штаб. Задание выполнено.
Меньше суток до удара. Завтра здесь все изменится.
Русский прошел к кузову машины, отпер его и залез внутрь. Вернулся он с чемоданчиком, залез в просторную кабину, открыл его. Там, в гнездах из серого поролона лежали дополнительные приспособления к автомату Калашникова. Выбрав тепловизорный прицел, русский начал молча устанавливать его на свой автомат.
Напарник сел рядом, протянул лепешку с бараньим мясом и перцем. Русский положил лепешку на приборную панель, есть не стал. Достал из гнезда лазерный целеуказатель.
— Ты куда-то собрался? — иронично осведомился напарник.
— Там дети — лаконично сказал русский, устанавливая лазерный целеуказатель армейского стандарта сбоку на цевье.
— Какие дети? Араб, ты в уме?
— Русские дети. Два мальчика и девочка.
— Откуда они там?!
— Не знаю. И знать — не хочу.
Напарник схватил Араба за плечи, развернул к себе.
— Ума лишился? Что еще за дети?
— Наверное, похищенные. Их надо достать оттуда.
— Не сходи с ума. Завтра — время Ч! Может быть даже — сегодня ночью.
Ни один из офицеров не знал, когда будет время Ч — такое не сообщают, тем более тем, кто идет за линию фронта. Но подозревали — потому что знали, как действует армия, что написано в боевых уставах. Разведывательные данные, после проверки их достоверности подлежат реализации немедленно. В данном случае — данные достоверны, для того и послали разведывательную группу, чтобы проверить данные спутниковой разведки непосредственно на местности. Теперь данные переданы в Легенду в виде набора глобальных координат целей. Отправлявший их на задание куратор ГРАДов от КСО генерал фон Бредов[108] предупредил, что после передачи последнего набора координат у них будет только «шесть плюс» — то есть только шесть часов, чтобы выйти из под удара. По истечении шести часов — ракетно-бомбового удара по обозначенным координатам можно будет ждать в любую секунду.
