– Это вообще нечто странное. Взгляни, да они вообще на крестьян наших похожи, со старых фотографий!
Действительно, расчёсанные прямым пробором волосы, окладистые бороды, густые брови, из‑под которых хмуро смотрели отнюдь не азиатские глаза. Вот только эти несерьёзные для русского человека дома, да очень похожие на кимоно халаты, сделанные из древесных волокон и редкая среди айну обувь из кожи лосося не позволяли Алексею с этим согласиться. К тому же айну, по словам Жени, не знали земледелия, что было немыслимо для европейцев. Алексей вскоре заметил, что Нумару, похлопав свою дочь по плечу, поднимается со шкур. Подойдя к Сазонову, старый айну что‑то ему сказал, посмотрев на сыновей, а те энергично закивали.
– Отец и братья рады видеть тебя и благодарят за то, что я здесь, – перевела Женя.
– Скажи ему, что я тоже рад видеть уважаемого Нумару и твоих братьев, – ответил Алексей. – А где же твоя мать?
– Она умерла, – тихо ответила Сэрэма. – Две зимы назад. Она болела.
Алексею в свете этой новости стало неловко оттого, что сидящий рядом старик с улыбкой вглядывался в его лицо и он решил переменить тему:
– Женя, скажи, что мы принесли подарки. Котлы, иголки, ножи и прочее.
– Да, я уже сказала. Алексей, мы поговорим с отцом, как договаривались?
– Да, конечно. Вечером, – согласился Сазонов. – А сейчас я отпущу людей к кораблю.
Негоже было оставлять канонерку без капитана, Сартинов с этим согласился. Уже уходя из селения, он сказал Алексею:
– Я понимаю, тебе тут грозить ничего не может, но всё же – будь настороже.
Воевода кивнул, мол, не беспокойся. Ну а дальше последовал долгий и обстоятельный разговор с Нумару. Тесть заинтересовался народом Алексея и образом его жизни. Сазонов долго рассказывал об Ангарии, о том, как там живётся людям. Как ангарцы продвигаются к океану. И кто является их соседями. Нумару с интересом слушал, при упоминании казаков он оживился:
– Отец говорит, они видели, как бородатые люди заходили на кораблях в устье Амура. Так было уже несколько раз. Но айнов они не беспокоили.
– Скажи, что могут и побеспокоить. Казакам нужно как можно больше людей обложить ясаком – шкурками пушных зверей.
– Ты говоришь, они придут за шкурками? Мы не будем им их давать, – нахмурился старик. – Мы никому ничего не даём, у нас нет хозяев.
Затем айн поинтересовался, можно ли взглянуть на корабль, о котором говорила его дочь. Пришлось сплавать на лодках до 'Тунгуса' и обратно. Поднявшись на борт, Нумару навёл шороху среди ангарцев, облазив с молодецким задором, весь корабль, от носа до кормы, включая машинное отделение и гальюн. Было видно, что канонерка его сильно заинтересовала и старый айну ещё долго находился в возбуждённом состоянии от увиденного. И он ещё долго расспрашивал, как она плавает, да почему ей не нужны гребцы. Да почему у его гостей нет луков и стрел. Сазонов, помня о том, что говорила ему жена о своём народе, всё же остался разочарован увиденным. Да, айну были более развиты, чем, скажем нивхи, но до тех же дауров им было далеко. Айну добывали себе пропитание только охотой и рыбной ловлей, не утруждаясь ковырянием в земле. Для них необходимо обширное пространство дикой природы, дававшей айну всё необходимое для жизни.
Алексей осмотрел и местную кузницу, что была расположена в хижине с односкатной крышей, построенной опасном соприкосновении с жилым домом. Казалось даже, будто кузница айну – чистой воды бутафория, потому как всё это смотрелось очень несерьёзно и меха из тюленьей кожи, и наковальня в виде плоского камня, и весьма скромные запасы плохонького железа. Это были в основном испорченные железные изделия, дырявые котлы, наконечники стрел, сломанные ножи.
– Не фонтан, – покачал он головой.
Оказалось, что кроме своей экзотической для здешних мест внешности, ничем другим этот народ похвастать не мог на фоне тех же нивхов или удэгейцев. Разве что они отличались живым умом и мудростью, светившейся в глазах старого Нумару. Подаренные сабли оказались весьма кстати, оба шурина остались очень довольны таким подаркам. Как выяснилось, в окрестности низовий Амура существовали ещё несколько поселений айну. Все они были немногочисленными. Айну не практиковали разрастание своих посёлков. Потому как более многочисленные поселения нарушали некое природное равновесие. Поэтому во главе каждый посёлка стоял глава рода. Они не враждовали между собой, но постоянно подвергались набегам своих иноплемённых соседей. Многие роднились с нивхами. Вот и среди айнов посёлка Нумару были видны и типичные представители этого дальневосточного народа. В основном женщины. Кстати, Сазонов удивился и увиденной им люльке с младенцем – эдакое устланное тряпицами вытянутое лукошко, в которое клался ребёнок, а с боков затягивались лямки. Более взрослых детей носили в сумке за спиной, причём лямка накладывалась женщине на голову.
Вечером, под шумный аккомпанемент вновь начавшегося дождя Алексея угостили рыбным супом, сваренным, однако, на травяном бульоне. В чан с кусками варящейся рыбой опустили травяные брикеты, напоминающие кизяк. Говорят, это даёт больше навара и вкуса. И теперь, наконец, Сазонов решил затронуть важную тему будущего, ведь кому, как не ему знать о том, что ждёт эти земли.
– Сэрэма говорит, житьё у вас немирное? – спросил он Нумару.
Тот кивнул, ещё раз поблагодарив Сазонова за саблю и остальные подарки, что уже разошлись между членами его рода.
– Скоро мы будем строить наше поселение тут, в низовье Амура, – проговорил Алексей.
Нумару промолчал, ожидая дальнейших слов.
– Те бородачи, что вы видели прежде тоже будут ставить тут крепость и строить корабли.
– Мы можем уйти на ун мосир, то есть на Сахалин, – перевела слова отца Женя.
– Понимаете, уважаемый Нумару, нельзя бесконечно убегать от трудностей, – твёрдо сказал Сазонов. – Ваш ун мосир тоже станет объектом делёжки. Куда вы пойдёте потом, на Эдзо? А от японцев вы куда скроетесь?
Старый айну был порядком удивлён напором Алексея и его решительным тоном. После некоторой паузы, он произнёс именно те слова, что так ждали от него и Сазонов и его жена:
– Что ты мне предлагаешь?
– Выбрать правильную сторону!
Забайкалье. Селенгинск, июль 7151 (1643).
Давний бой со степняками так и оставался единственной серьёзной проблемой, что подгоняла строителей острога. За лето казакам Кузьмы Усольцева нужно было сложить несколько срубов, построить наблюдательную башню, склады, часовенку, да огородиться частоколом. Также было необходимо устроить на этих землях огородничество. Для этого, на берег Селенги, что вдавался в реку скальным уступом, было переселено десять семейств из Иркутского и Усольского посёлков. Нужно было поломать традицию и заставить трёхсотенное войско участвовать в обеспечении самого себя хлебом и овощами. С мясом же, благодаря Шившею, проблем не было. В прошлом, в самом начале освоения Амура русские первопроходцы‑казаки на этом – нелюбви к земледельчеству и погорели. Приходилось казачкам щипать дауров да дючер, выбивая из них хлебные запасы, озлобляя их и играя на руку маньчжурам. Теперь на Амуре было совсем по‑другому, даже сбора ясака, как такового, не было. Зато, в обмен обеспечения ангарских гарнизонов продуктами и ополченцами, амурцы получали нужные им железные изделия, оружие, бытовые предметы и прочие товары, которые позволяли им обходиться без обменов с маньчжурами. Это наверняка уже прочувствовали в Нингуте, хотя сейчас там точно не до снижения менового оборота с северными варварами.
Острог Селенгинска ставили быстро, с опережением графика. Сказывалась выучка и достаток инструментов. Четыре поморских коча байкальца Вигаря исправно доставляли пополнение, боеприпасы и всё нужное на Селенгу. Его рыболовецкая деревня неподалёку от Новоземельска уже порядком выросла, поставили часовню, школу, значительно расширились коптильни.
А в Селенгинске ждали обещанные нарезные карабины, ведь почти у половины казаков на вооружении пока ещё были гладкоствольные ружья. Видимо, этот район Ангарск пока не считал конфликтным. До поры. Поначалу местные шалили у Нерчинска и Читинского отрога, но там быстро и жёстко были проведены карательные рейды по становищам любителей поживиться за счёт других, с привлечением лояльных туземцев. Нападения вскоре прекратились. Ведь в округе народишка было довольно мало и каждый род был под колпаком у другого. Немудрено, что о приготовлениях соседа к набегу становилось известно лояльным ангарцам вождям или старейшинам, которые с удовольствием делились с ними информацией и составляли большую часть карательного отряда. Так, через пару лет местность вокруг посёлков и байкало‑амурского тракта была освобождена от враждебных туземцев, а кочевья сотрудничавших с русскими родов значительно укрепились и выросли численно за счёт врагов. Южнее Селенгинска же ситуация была намного сложнее. Приходившие ещё к первому Селенгинску, что стоял близ устья реки торговцы чаем и шерстяной нитью рассказывали о множестве халхасских княжеств, враждовавших друг с другом, которых с востока подпирали маньчжуры, а с запада джунгары. Ближе всего к острогу ангарцев располагались кочевья тушету‑хана. Торговцы поговаривали, что князь склонен к сотрудничеству с маньчжурами и если те вскоре возьмут Пекин, то он непременно станет их вассалом.
