— Как ты, ничего, госпожа Папия?
— Ничего как, мой Аякс.
Вождь впереди, недалеко совсем. Тропа ползет на подъем, и я его хорошо вижу. Спартак на черном коне. Красный преторский плащ, горящий сталью шлем поверх светлых волос. В такую жару в шлеме очень жарко, но он — вождь, ему положено быть в шлеме, положено ехать впереди всех. Чуть сзади от него двое трибунов, их я совсем не знаю, дальше — бенефициарии-порученцы, молодые ребята, оски и самниты, на смешных лохматых коньках. Но смеяться нечего, по горам только на таких и ездить. Колеснице здесь не пройти.
А сзади нас — войско, растянулось сверкающей лентой по всей седловине. Хоть и широка тропа, но двоим конным уже тесно. Впереди конница, а пехота еще дальний гребень не перевалила.
В общем, для кого (для меня!) праздник, а для кого - просто обычный день. Очередной день похода, еще один день на войне.
— Папия! Аякс! К Спартаку!
Задумалась, называется. Парнишка-бенефициарий, совсем еще юный, темный пушок на месте будущих усов шлем слегка великоват...
К Спартаку?!
* * *
— Мой Спартак! Гладиатор-«самнит» третьего палуса Аякс по твоему приказу!..
Мой Спартак! Папия Муцила по твоему приказу!..
Вождь уже не на тропе. Небольшая поляна прямо на гребне горы, чуть дальше — редкий лес. Рядом со Спартаком кто-то из трибунов, трое бенефициариев — и еще один на взмокшем усталом коне. Только что добрался, не иначе догонял. По таким-то тропам!
С ним-то Спартак и речи вел. Нас услыхал, обернулся:
— Папия! Одолжи мне своего Аякса. Есть для него задание.
Переглянулись мы с одноглазым. Хмыкнул Аякс, приосанился. То-то, мол, госпожа Папия!
— Одолжу, мой Спартак. Если есть задание.
Аякс и вовсе — заулыбался, подбородок небритый потер. Ну вот!
А я?! — не выдержала. — Я с ним вместе!
Нехорошо, конечно, приказы обсуждать. Но не рассердился вождь, видать, не до споров ему.
— Как хочешь, но чтобы до вечера вернуться. И Аякса бы не посылал, так некого. Мальчишке не поручишь. Клеохар, объясни и проводи. Все, поехали!
Кивнул бенефициарию на коне усталом, трибуну кивнул, похлопал своего вороного по шее.
— Вот оно, значит, как. Мальчишке, значит, не поручишь!
Это уже одноглазый — тоже не сдержался.
* * *
— Городок — там, за перевалом. Маленький, без стен, без ворот, без... Ничего там нет, даже припаса не возьмешь. Наша застава утром завернула...
Рассказывать Клеохару-бенефициарию пришлось прямо на ходу, с трудом слова выдыхая. Ничего не поделаешь, спешить надо. Коня парень сменить успел, а вот отдохнуть, ясное дело, не отдохнул. Всю ночь в седле да еще по горам — не шутка.
— Римлян там нет. То есть войск нет — и властей нет, убежали. А живут как раз римляне, самнитов мало, главным образом отставники сулланские.
Хмыкнул Аякс, грудь почесал, заулыбался:
— Резать будем? Или на крест лучше?
Покачал головой бенефициарий, тоже улыбнулся, только иначе совсем.
— Они помочь просят. Вот нам и приказано: приехать, разобраться — и помочь.
— Что-о-о?!
Это мы с Аяксом. Хором. Резать — понятно, на крест — еще понятнее, а чтобы помогать. Да еще кому?
Поглядели мы на Клеохара-бенефициария, не шутит ли, мол? Поняли — не шутит. Потом и друг на друга посмотрели.
Приказ есть приказ!
Антифон
Не от безделья я с Аяксом поехала, не от скуки. Хоть и светило солнце ярко, хоть и шли мы походом, только ныло сердце, не отпускало. Не понимала вначале я, в чем беда? Сбылась мечта, увидела ты свою войну, Папия Муцила, — настоящую! Чтобы доспехи сверкали, играли букцины, конница живой лентой по дороге тянулась. Словно в песне, словно в сказке детской.
Потом поняла. Нет, не потом, почти сразу.
Не в сказке мы — на войне. Написала я Криксу, Первому Консулу, и Спартак письмо послал, даже не одно. Не в первый бой идет Носящий Браслет, не зря его вождем выбрали. Значит, поймет, должен понять!
И все-таки ныло сердце. Как будто ошиблась где — или Спартак ошибся. Или мы оба. А может, и хуже что?
«Гарган» и «Смерть» — сейчас одно и то же». Зачем такое вслух?
* * *
— Там вроде, Аякс?
— Вроде там, госпожа Папия.
Где же этому «там» еще быть? Перевал позади, впереди три горы, перед ними — ущелье. По ущелью река течет, остров обегает. А на острове — крыши желтые черепичные. С сотню, пожалуй, или даже больше. Значит, не ошиблись.
Через перевал мы уже вдвоем ехали. Показал нам дорогу Клеохар-бенефициарий, удачи пожелал и обратно поехал. И мы поехали. Он — на войну, мы с Аяксом — римлянам на помощь.
— Может, Папия, вовсе не в римлянах дело? Какого Харона им в самом деле подмогу давать? Раз уж город нам поручили, значит, первым делом рабов освободим, сулландев-живорезов под замок посадим, какое серебришко найдем, сразу же себе, то есть в пользу народа Италии!
Волнуется одноглазый, спешит, даже в седле привстает, на крыши черепичные смотрит. А я уже успокоиться успела. Так Спартак и поступает — отправляет в села и города, что на пути попадаются, своих легатов, то за хлебом, то и вправду рабов освободить. Двое нас всего, но и город, что перед нами, — не Рим. Ворота, поди, ногой вышибаются. Так что поможем, не подкачаем.
Вьется тропа вниз по склону, мелькают ласточки над желтыми крышами, веет с близких гор прохладный ветерок. Вот уже улицы видны, и форум, и храм с крышей круглой посреди форума.
Ну кому помогать надо? Открывай ворота!
* * *
Ошиблась я насчет ворот — не было их, как, впрочем, и стен. То ли построить не озаботились добрые горожане, то ли разрушены, как в Помпеях. Вместо ворот — камень, вкопанный с полустертыми буквами, а возле камня...
— Встречают! Гляди, Аякс!
Могла бы и не говорить. Протер одноглазый око свое единственное, хмыкнул недоуменно, вновь вперед поглядел. Туда ли попали?
Тоги — тоги и паллы. Невелика толпа, в полсотни всего, зато каждый — во всем римском великолепии, разве что красных полос не хватает. Молодых нет, все старики да старухи. Детишки, впрочем, тоже — за спины взрослых прячутся. Почти римский Форум, только вместо трибуна Макра — немолодой толстяк об одной ноге. И правой руки нет. Тычется в пыль деревяшка, свисает с плеча тога, вот-вот в ту же пыль соскользнет. Но вид у толстяка бравый, прямо хоть сейчас под Орла ставь. Нас увидел, приосанился, вперед шагнул. Прокашлялся, уцелевшую руку вперед выбросил.
— Гостям — здравствовать! Курульный эдил Квинкций Вар Херея, старший по городу!
Нахмурился Аякс, слова подбирая, чтобы не сплоховать. Но тут я отозвалась:
— Аякс Палус Терций, легат Спартака. С толмачом. Легат на латыни не разговаривает — из принципа.
