Ночь уже близилась к рассвету, когда Ковианна прокралась в аббатство. Пришла она сюда не обычным путем, не по дорожкам лабиринта, но по узкой расселине, вход в которую прятался за главным горном материнской кузницы, огромными мехами и каменной плитой, закрывавшей вход в нее всем, кому не дозволялось знать тайн Глестеннинг-Тора. Кузница матери стояла у подножия холма, и ни одной постройки не отделяло ее от входа в лабиринт — и от потайного хода, по которому и пробиралась Ковианна, подобрав юбки от сырости и хлюпавшей под ногами воды.
Ход вел к вершине холма той же дорогой, что и стены лабиринта; собственно, он и был вырублен в скале прямо под стеной, и нижний ряд стеновой кладки на деле представлял собой его свод. Ход был узкий, свод — низкий, но вел ее вверх и вверх. Древние предки построили его за несколько столетий до прихода римлян — так, во всяком случае, гласили предания ее семьи.
У самой вершины подземный коридор раздваивался: левая ветвь уводила вниз, к глубоким пещерам Тора, на протяжении столетий используемых как убежище на время осады; правый же путь вел наверх, к тайному ходу из самого аббатства, ибо строилось оно руками дедов Ковианны, а те не желали, чтобы тайны их сделались достоянием пришлых чужаков, в том числе священников новой религии.
В особенности священников новой религии.
Выйдя наконец из ведущего наверх коридора, Ковианна оказалась в часовне Святой Марии, расположенной в самом центре Священного Лона Матери Бригиты. Ковианна находила в этом особую иронию. Заправлявшие аббатством болваны не имели ни малейшего представления о том, что часовня, посвященная Царице Небесной, матери младенца Христа, скрывает проход в детородное чрево куда как более древней Святой Бригиты, богини-покровительницы Тора.
Ковианна отряхнула платье и с наслаждением выпрямила спину, затекшую за время долгого подъема согнувшись. Масляный фонарь, которым она освещала себе дорогу, окрашивал в золотой цвет алтарь, за которым находилось древнее святилище старого храма — покрытый замысловатой резьбой камень, имевший сверху углубление, на котором сидела в древние времена жрица. В дни менструации она орошала камень своей кровью, оглашая свои пророчества.
Она оставила фонарь на камне — теперь она могла найти дорогу и без его помощи; к тому же ей не хотелось будить никого, кроме Мёрддина. Она улыбнулась, предвкушая развлечение. За эту ночь она уже не в первый раз проходила потайным ходом.
За три предшествующих раза она перенесла на место все необходимое для того, чтобы западня захлопнулась. Теперь все ждало под землей выбранную ею жертву.
Ковианна на цыпочках пробралась по коридору, ведущему мимо жалких монашеских келий. Тишина нарушалась лишь едва слышным шелестом ее юбок да редким храпом какого-то объевшегося монаха. Эмрису Мёрддину отвели гостевые покои, расположенные рядом с кельей аббата и предназначенные для посещений высшего духовенства Британии. Дверь в келью была прикрыта неплотно, так что ей удалось проскользнуть внутрь, не скрипнув чугунным петлями.
Узкий как лезвие меча луч лунного света падал из высокого узкого окна на постель. Она видела, как медленно приподнимается и опускается войлочное одеяло на груди у Мёрддина. На мгновение ей даже жалко стало уничтожать столь гениальный ум, не говоря уже о том, что любовника искусней у нее не было и, возможно, не будет больше никогда. Но только на мгновение. Память о Маргуазе взывала к отмщению, и смерть этого человека была первым шагом на пути к нему. С участившимся сердцебиением Ковианна шагнула к кровати и пощекотала щеку Мёрддина прядью своих волос.
Мёрддин заморгал, просыпаясь, потом уставился на ее лицо и нахмурился.
— Что-то случилось? — прошептал он.
Она улыбнулась, успокаивая его.
— Ничего. Просто я хочу показать тебе кое-что.
Он приподнялся на локте, и одеяло сползло на пол.
— Показать? Глубокой ночью?
— Так нам никто не помешает.
Глаза Мёрддина расширились.
— Ты нашла пещеры под Тором? Я так и знал, что они должны там существовать!
Ковианна чуть заметно усмехнулась.
— Ну конечно же, они существуют. Я с детства знаю, как в них попасть. Весь мой род испокон веков знает это. Просто мы не каждому открываем эту тайну — уж ты-то меня поймешь.
Он улыбнулся, отчего к уголкам его глаз сбежались морщинки.
— Конечно. Сейчас, дай только одеться и обуться.
Не прошло и минуты, как она уже вела его по спящему аббатству к часовне и дальше, по тайному ходу, прихватив по дороге фонарь.
— Сюда, — шепнула она, пропуская его вперед, прежде чем поставить на место закрывающий вход камень. — Этим проходам много веков. Здесь слегка тесновато.
Согнувшись, добрались они по туннелю до развилки, где свернули вниз, к первой пещере. Луч фонаря скользил по неровным каменным стенам, отбрасывая искаженные, колеблющиеся тени. Где-то далеко впереди внизу замерцал призывный свет.
— Я уже спускалась нынче туда, — пояснила она шепотом в ответ на его удивленный взгляд, — чтобы все приготовить. Это производит куда больше впечатления, если ты видишь все разом. — Спустя пару минут стены туннеля расступились, открыв взгляду величественный подземный чертог высотой почти в тридцать футов. Мёрддин ахнул.
Со сводов свисали тысячами заостренных, блестящих и переливающихся драконовых зубов сталактиты, а навстречу им торчали словно отражения острия сталагмитов. Скалы переливались всеми оттенками золотого и красного и блестели от непрерывно сочившейся из мельчайших расщелин воды. Глубокие до черноты водоемы в полу окружались словно наледью гроздьями белых кристаллов. Пол и воздух в пещере дрожали от шума подземных потоков, струившихся в глубине пещеры, в дальнем ее углу, где низвергался из-под самого свода и проваливался куда-то вниз, в самые недры холма, водопад. По стенам на расстоянии нескольких футов горели факелы, вставленные в чугунные петли, которые вбил в камни давным-давно кто-то из предков Ковианны.
— А здесь проход в более глубокие пещеры, — благоговейным, едва слышным шепотом произнесла Ковианна. Говорить здесь громче представлялось ей святотатством. — Пошли покажу.
Она пересекла пещеру в направлении темного проема, где пещера круто спускалась вниз. Мёрддин вгляделся в непроглядную темень, из которой доносился шум падающей в бездонную глубину воды.
— А что, эту пещеру никогда не затапливало?
— До этого уровня — никогда. Во всяком случае, на памяти моего рода такого не случалось. Но, конечно, все, что нам известно об этих пещерах, хранится единственно в памяти моей семьи, так что многое могло быть утеряно. Нижние ярусы пещеры, конечно, заливает по весне, но большая часть этих, верхних, остаются относительно сухими.
