– Нет, товарищ Сталин. От Ольги получена неожиданная информация, касающаяся руководителя Дальневосточного отдела НКВД, товарища Люшкова. Ольга утверждает, что он может попытаться сбежать к японцам, прихватив с собой бумаги особой важности. Во всяком случае, я ее так понял.
– Что вы хотите этим сказать?
– Она опасалась говорить открыто по телефону, поэтому прибегала к иносказательной речи. Но никаких других толкований сказанное ею не допускает.
– Почему он это сделает, она объяснила?
– Нет, она этого вопроса не касалась, но нетрудно предположить – отправленная комиссия собирает факты, руководство решает его арестовать и привлечь к ответственности за допущенные ошибки, а он собирает бумаги и переходит границу.
– Бросив семью?
– Подробности мне неизвестны, товарищ Сталин. Как вы сами понимаете, в условиях, когда к ее фигуре нежелательно привлекать излишнее внимание, она может разговаривать со мной только с почтамта. Вероятность того, что разговор услышит еще кто-то, кому это вменено в обязанности, очень высока.
– Ольга уверена в том, что он сбежит?
– Нет, но считает такое развитие событий очень возможным.
– Хорошо, мы примем меры, пусть не волнуется и занимается своими делами.
– Правильно ли я вас понял, она не должна вмешиваться, даже если Люшков на ее глазах будет переходить границу?
– Если она такое увидит, то должна, как и каждый советский человек, помешать предателю, товарищ Артузов. – Глаза вождя недобро сверкнули. Он не любил таких вопросов. – Но я надеюсь, что она этого не увидит и никто такого не увидит. У вас все?
– Все, товарищ Сталин.
– Тогда я вас больше не задерживаю.
Оставшись один, Сталин набил и закурил трубку, погрузился в долгое раздумье. Люшкова он знал лично и неплохо. Совсем недавно, около двух лет назад, тот организовывал охрану его дачи на Черном море и соседствующего комплекса правительственных зданий. Поверить, что этот человек способен на такую подлость, было непросто, тем более он был у Ежова на хорошем счету.
Сталину как руководителю часто приходилось принимать важные решения, полагаясь на мнение специалистов. Но этому всегда предшествовала широкая дискуссия. Только выслушав все мнения и все аргументы сторон, он делал окончательные заключения. С Ольгой все было несколько иначе. Уже несколько раз ему приходилось продавливать решения, встречая всеобщее непонимание и сопротивление. Все, что она предлагала по реформированию РККА, встречало единодушный отпор практически всех военачальников. Концепция войны от обороны, предложение отступать, засадами и неожиданными контрнаступлениями изматывая противника, война на своей территории, войска особого назначения, массово действующие в тылу врага, – все это было чуждо командованию РККА и насаждалось из-под палки под видом борьбы с влиянием троцкизма. В открытую никто против новой линии не выступал, но недовольных было много.
Совсем недавно ему снова пришлось продавливать решение о ППС и ПТР своим авторитетом, выслушивая красочные сравнения и язвительные характеристики, даваемые новому оружию. С трудом пришли к компромиссному решению. Согласились вооружить ППС половину состава войск особого назначения, половину состава погранвойск, внутренние войска НКВД, танкистов, артиллеристов, четверть состава пехоты и треть состава конницы, выбирая тех бойцов, которым не удается справиться с трехлинейкой. А таких в составе Красной армии насчитывалось немало, что были вынуждены признать все присутствующие. Побывав на полигоне, командармы убедились: научиться стрелять и попадать из нового оружия на дистанциях до двухсот метров несравнимо проще, чем из трехлинейки.
С ПТР было еще проще, так как оно прошивало лобовую броню танков всех моделей, состоящих на вооружении потенциального противника. Конструкторам пришлось повозиться с дульным тормозом, пламегасителем, но в конце концов удалось создать конструкцию, не поднимающую облака пыли. В результате долгих споров решили: каждый пехотный батальон помимо противотанковой артиллерии, которая вот-вот должна была пройти военную приемку и начать поступать в войска, необходимо усилить отдельным противотанковым взводом, имеющим на вооружении девять ПТР. Войска особого назначения получали по одному ПТР на взвод для уничтожения из засад бронированных целей и железнодорожных составов противника. Таким образом, судьба этих видов оружия была решена, их выпуск вошел в планы этого года, теперь осталось ждать подтверждения: насколько оружие оправдает себя на поле боя.
Но эта борьба одного со всеми стоила сил, нервов и глухо раздражала, поскольку вождь часто сам не был до конца убежден в правильности рекомендаций. И только предсказанные Ольгой события, сбывающиеся строго в назначенный час, результаты заключенных соглашений, как, например, недавний германо-японский пакт, убеждали в том, что военный конфликт в 1941 году неотвратимо приближается и надо быть к нему готовым. В небе Испании наши летчики уже схлестнулись с будущими противниками. Пока и техника и подготовка позволяли без боязни искать встречи с врагом в синем небе. Но у Сталина была хорошая память, он читал об этом больше года назад в одном из посланий Стрельцовой и знал, что реальное соотношение сил в воздухе будет видно только через год, когда встретятся в бою новый И-17 с мотором жидкостного охлаждения и новый «мессершмидт». Помощь, оказанная конструкторскому бюро Поликарпова инженерными и руководящими кадрами, дала хорошие результаты, и первый вариант И-17 был практически готов. Со дня на день ждали начала испытательных полетов. Противотанковая 45-миллиметровая пушка прошла испытания и была принята военной комиссией. Пушка пробивала броню 60 мм на расстоянии 500 метров при условии попадания по нормали к поверхности, и броню 50 мм на расстоянии 1000 метров. При попадании под углом в тридцать градусов от нормали снарядом, оснащенным локализаторами напряжения, пробивалась броня до 40 мм толщиной. Испытания, однако, показали, что стальная болванка без локализаторных насечек при попадании в броню часто раскалывается или рикошетит даже при малых углах отклонения от нормали. Всем заводам, производящим боеприпасы этого калибра, было запрещено выпускать бронебойные снаряды без локализаторных насечек. Все выпущенные бронебойные боеприпасы предписывалось в течение двух лет отправить на переделку. Специально созданной межведомственной комиссии поручили определить предприятия, способные произвести необходимые работы, составить график отгрузки боеприпасов и предоставить заводам возможную помощь по изучению технологии выполнения локализаторных насечек на патроне снаряда.
