Значительно хуже обстояли дела с пулеметами. Кроме незначительной модернизации ручного пулемета Дегтярева, устранившей некоторые недостатки конструкции, выявленные при повторных испытаниях, разработки пока не двигались, несмотря на пристальное внимание к ним руководства и НКВД.
У Шпагина никак не выходило модернизировать крупнокалиберный пулемет Дегтярева, ни у кого из разработчиков не получался новый станковый пулемет под винтовочный патрон, работы над пулеметом калибра 14,5 мм только начинались, как и над авиапушкой калибра 23 мм на базе гильзы от патрона 14,5 мм.
Работы над зенитной автоматической пушкой калибра 23 мм только планировались, так как еще не был готов полноценный снаряд. Разработчики обещали закончить испытания новой гильзы до марта месяца.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы посчитать: вооружение, разработку которого закончат позже конца тридцать седьмого, будет к началу сорок первого в дефиците. Военная приемка наверняка обнаружит недостатки, которые придется устранять. В лучшем случае изделие допустят к серийному выпуску через полгода. Чтобы завод смог подготовить полноценную технологическую оснастку под массовое производство, нужно дать ему еще полгода. Остается два года для насыщения войск новым изделием. Если мощностей завода-разработчика недостаточно, для повторения технологической цепочки на другом предприятии нужно время от полугода и больше. Двух лет полноценного серийного выпуска, как правило, достаточно для насыщения армии новым вооружением, войска имеют время ознакомиться с оружием и подготовить рекомендации по его применению. Но если у тебя нет этих двух лет спокойной работы – начинется аврал и все, что с ним связано. На разработчиков давили, и давили жестко. Часть КБ уже работала в казарменном режиме, другая часть фактически находилась в схожих условиях.
Иногда Сталину, глядя на непонимающие лица, хотелось крикнуть: «Война на носу, а вы думаете, у вас есть время! Мы не успеваем! Не успеваем!» Эта фраза рефреном звучала в голове, когда приходилось настаивать на более сжатых сроках и отклонять все, даже очень нужные и перспективные, дела, которые не укладывались в заданный отрезок времени. На них просто нельзя было тратить силы и средства.
Больше всего Сталину хотелось, чтобы хоть что-то случилось не так, как предсказывала Ольга, увидеть хоть одну ошибку и снова знать: будущее не определено, можно не верить в этот назначенный срок, в возможную катастрофу, которой просто не может быть. В настоящий момент на континенте нет армии, которая способна противостоять РККА. Что может измениться за это время? Ведь мощь РККА растет с каждым днем. Не успеет Германия совершить такой рывок, это невозможно.
Но события происходили как по расписанию, и даже тайный протокол к германо-японскому договору, который с большим трудом раздобыла внешняя разведка, повторял то, о чем рассказала Ольга. Приходилось смиряться с неизбежностью и готовить страну к конфликту.
Сталин еще раз после памятного разговора на даче расспрашивал Стрельцову о возможностях предотвращения конфликта, и она повторила практически то же:
– Товарищ Сталин, будущее не определено, теоретически возможность предотвращения конфликта существует. Для этого противник должен быть уверен в двух важных для него обстоятельствах. Во-первых, то, что мы не собираемся на него нападать ни сейчас, ни в будущем. Во-вторых, противник должен понимать, что мы достаточно сильны, чтобы не дать себя победить. Это необходимое условие предотвращения конфликта, и мы в силах выполнить два этих условия комплексом экономических, военных и политических мер. Но кроме объективных факторов, к сожалению, существует фактор психологический. И если рассматривать психологическое состояние германского руководства в сорок первом году, то после целого ряда блестящих побед и будущего покорения всей Европы мысль, что в этом мире существует достойный соперник Германии, просто не в состоянии посетить их умы. Поэтому я не сомневаюсь, конфликт будет. Интенсивность и продолжительность его определят несколько факторов, а именно: первое и основное – соотношение сил в воздухе. Если мы удержим паритет в небе, продемонстрируем упорную оборону на земле и активные действия в тылу противника, конфликт удастся быстро прекратить. Мы перейдем к мирным переговорам. Ведь всем станет очевидно – продолжение войны послужит интересам Великобритании и САСШ, но никак не СССР и Германии.
– Неужели вы не понимаете, что это ничего не решает? Гитлер сделает перерыв, наберется сил и ударит по нас снова.
– У него в отличие от нас висит на шее война с Англией и формально война с САСШ, которую ни шатко ни валко, а вести нужно. Мы тоже не будем сидеть сложа руки, и, если четко продемонстрируем два условия, названных мною ранее, никакого желания повторять печальный опыт у Гитлера не возникнет. Кроме этого есть фактор внутренний. Немецкие генералы тихо ненавидят Адольфа Гитлера, который подвинул их вниз на исторически сложившейся иерархической лестнице германского общества. Так что не исключен вариант смены власти при первой же неудаче нынешнего канцлера.
– Так это еще хуже. Они сразу попытаются объединиться с Англией и САСШ против нас.
– Попытаться-то попытаются, но у них ничего не получится. Не будем забывать, что к этому времени Германия завоюет всю Европу. Для Англии и САСШ такое положение дел совершенно недопустимо, ибо означает их геополитическое поражение в недалеком будущем. Поэтому они станут требовать освобождения всех захваченных территорий. Кто бы ни пришел к власти в Германии, он на это не пойдет. Отдавать завоеванное – это противоречит самой сути германского характера. Народ не поймет. Поэтому, после того как Германия получит от нас по носу, у нее останется единственный выход – возобновить и углубить заключенный с нами мирный договор независимо от того, кто будет стоять у власти. Что касается идеологии национал-социализма…
– Не нужно считать товарища Сталина глупее, чем он есть на самом деле. То, что идеология национал-социализма не жизненна и само руководство Германии будет вынуждено ее сменить, понятно и ребенку.
– Я считаю вас гениальным руководителем, товарищ Сталин. Уже то, что вы больше года доверяете моим рекомендациям, несмотря на собственные сомнения и возражения вашего окружения, говорит о многом. Я в самых смелых своих мечтах не надеялась, что вы измените наступательную доктрину РККА на оборонительную.
– После того как вы записали всех сторонников наступательных действий в троцкисты, у меня просто не было другого выхода. – Сталин спрятал в усы улыбку. – Что ж, ваше мнение, товарищ Стрельцова, нам понятно. Не буду вас больше задерживать.
