Илья Тё - Рабыня Господа Бога

Создателя звали Сэт.

Мир его был страшен.

Вокруг огнедышащих звезд Сэт повесил три планеты-кольца, отливавших алым, словно рубины в лучах заката. Звезды пронзали мрак тяжкими, безжизненными лучами, но не давали тепла, а изливали в пространство мертвый, зловеще-бордовый свет. Планеты-кольца купались в нем, как в море крови, в пугающем хороводе.

В центре системы, меж звезд и колец, кружила пара миров.

Первый звали — Бавей, «планета мертвых», обитель вечного льда.

Чудесную Снежную крепость построил Сэт на Бавее, из молочного, мрачного мрамора, тускло мерцающего под прозрачными небесами.

В беззвездные, безоблачные просторы замерзшей планеты вздымался Дворец-снежинка, исполненный Сэтом в форме невиданного кристалла из прозрачного пластика и кривых зеркал. Рядом стояли «Олений замок» в форме разлапистых лосиных рогов и Хрустальный конус — высочайшее здание этого древнейшего из миров.

Однако самым известным творением Сэта на мертвой планете считался Азотный тракт, где раз в тысячу лет владыка кластера проводил великие гонки, по трассе в миллион километров, огибающей белый мир по всепланетной спирали.

Над Трактом пронзала высь легендарная Белая башня. Бесшумно и неумолимо она скользила по кругосветному монорельсу, что опоясывал Бавей по экватору. Движение планеты и расположение железной дороги Сэт рассчитал так, чтобы витражи купола Белой башни всегда смотрели на Черную башню планеты Чакан, око в око…

Чакан являлся второй планетой этой кошмарной вселенной. С антрацитовым ликом, темный и кружащий во тьме, в самом центре рукотворной системы, он звался «Миром-из-праха» — и оправдывал это название.

В день создания Сэт раскроил второй мир до ядра чудовищной трещиной — «шрамом». После этого из космоса Чакан стал похож на яблоко, у которого чей-то жестокий нож вырезал кривую, рваную дольку.

Поверхность планеты казалась угольно-черной, благодаря тоннам пепла, скоксовавшегося за тысячи лет и покрывавшего теперь безжизненные равнины Чакана жутковатым мертвым ковром.

Чахлый кустарник и редкие отвратительные деревья, похожие на высушенные кисти человеческих рук с костлявыми, длинными пальцами, множились в черном мире. С насыщенным, лоснящимся окрасом, эти полные мерзости растения не имели хлорофилла и не приносили плодов. По их вздувшимся венам струился яд, и сладковатый диковинный аромат наркотических газов испускали их мертвые листья-щупальца.

Над бездонными обрывами Шрама Сэт воздвиг Руиноад, выходящий за грани кошмаров, жестокий и величественный «Дворец разрушения». Часть этого ужасающего дворца занимали древние кладбища, по которым бродили оживленные Сэтом останки. Другую же часть составляла живописная территория, застроенная разрушенными подобиями величайших памятников человечества. По настроению, здесь проживал сам Создатель и слуги Руиноада.

Напротив Шрама, на обратной стороне планеты, раскинулась грозная Цитадель хаоса из хребтов потухших вулканов, превращенных Сэтом в неприступную систему титанических крепостей. Исполненная Сэтом в мрачном готическом стиле, из циклопических глыб вулканического базальта, нависшая над обрывами и будто подпирающая небеса, она потрясала воображение.

Далее следовали Замок крови и Обитель мертвых, и Башня демонов, и Крепость праха, сконструированная Им из человеческой кости, со стилизованными башнями-черепами на всех двухсот двадцати углах. Венчала же этот список великая Черная башня, подобно Белой башне Бавея установленная на кругосветном монорельсе и вечно глядящая оком купола на близнеца-антипода, взирающего на нее с мертвой планеты льда. Сквозь Шрам монорельс проходил в самом широком месте, и почти месяц своего не прекращающегося пути Черная башня плыла над разломом Шрама на тонкой нити железной дороги, глядя в черноту его тысячекилометровой бездны…

Однако гордостью Чакана являлись не инфернальные дворцы с их мрачным очарованием, а творение Сэта, несколько иного рода, а именно — Тёмная сцена.

На сцене «Сцены», этого титанического Колизея, можно было устраивать полномасштабные сражения с численностью сражающихся до десятков миллионов бойцов. Когда-то Тёмная сцена была сработана Сэтом из кратера, образованного ударом астероида, специально направленного на Чакан. Овальное пятно «Сцены» получилось таким огромным, что его можно было наблюдать с Бавея невооруженным глазом.

Почти пятьсот тысячелетий назад, при «Сцене» существовало множество гладиаторских школ, являющихся, по сути, настоящими армиями с развитой инфраструктурой, сложной внутренней иерархией, собственной производственной базой и миллионами бойцов-гладиаторов.

Каждая из школ имела в те далекие времена свои клонические фабрики, производящие сотни тысяч гладиаторов в год, а выпускаемый фабриками человеческий материал проходил жесткий отбор, выживал в котором едва ли каждый десятый, приобретая на выходе непревзойденную подготовку.

Но то было давно, а сегодня, на тридцатый день месяца тот, года 13720-го стратига Октавиана, Господь Сэт стоял в одиночестве на вершине одной из башен «Сцены» и молчаливо взирал на устланное гранитными плитами титаническое поле внутри своего мрачного Колизея.

Его ристалище выглядело сейчас покинутым. Последние состязания отгремели здесь столь давно, что следы от гладиаторских сандалий засыпало метровым слоем пыли и праха. Но Сэт по старой памяти был облачен в традиционную для посещения Темной сцены одежду — золотой панцирь, поножи и алый императорский плащ.

Шерсть вздыбилась у него на плечах и лице, а длинный хвост немного подрагивал от нервного возбуждения. Он поднял руку, покрытую плотными рыжими волосами, и испустил в космос крик, от которого содрогнулись сами горы Черной планеты.

Сэт был одинок, и окружающий Черный Мир являл собой лишь отражение его собственных темных мыслей…