В отношении самой Катрины все обстояло ещё хуже. В ее длинноногом теле с шикарным бюстом и роскошными волосами в первые дни от клонического рождения жила память таинственного мужчины. Кусочки памяти этого дикого человека, картинки из жизни которого то и дело проходили по краю девичьего подсознания, занимали сейчас весьма незначительные объемы внутри женского мозга. То, что раньше казалось Катрине Бете полноценной мужской личностью, ныне представало в свете, гораздо менее значительном. Кэти ныне четко осознавала, что существо, называющее себя Флавием Аэцием Каталиной — патрицием и легатом, полководцем и катафрактарием, конченым бабником и бравым рубакой-кавалеристом, является лишь набором вспышек-картин. Как настоящих (то есть чьих-то), так и выдуманных шутником-программистом, перепутавшим наборы воспоминаний для искусственных шлюх с наборами памяти исторических персонажей или же… душевнобольных. Как бы там ни было, Катрина не знала ответов. А потому, прикрыв глаза, то и дело принималась медленно вспоминать: цветные картинки, иногда яркие, а иногда размытые как акварель под дождем, проходили перед ней суетливой чехардой…
Рождение клона, знакомства с другими рабынями — все это было в ее недолгом двухмесячном прошлом. Обучение нехитрым премудростям будущей постельной игрушки, кровавый побег в брызгах красного и шипении огненного луча. Эстимет — сверхлегкий наручный бластер-перчатка — по-прежнему украшал ее кисть и предплечье. Страшное оружие помогло ей во время побега, однако сейчас, в момент дикой, почти абсолютной, но в то же время ощутимо мнимой свободы, сверкающий смертоносный пистолет не мог помочь ей ничем — разве что помочь застрелиться.
Ни грозный наручный бластер, ни стремительный корабль «Хохотун», несущий Кэти в неизвестные дали, не могли заменить ей ничтожную толику информации. Нервно наматывая на тонкий пальчик шелковистый локон, ниспадавший на нежные плечи водопадом темного шоколада, Катрина Бета размышляла над единственным, волнующим ее вопросом, а именно — над целью своего путешествия. Ибо, хотя по кластерам Искусственного Мироздания со страшной скоростью разносились вести о побеге рабыни-убийцы, в ее собственных чудных глазах и в словах Эс Си Рукса, полет быстроходной яхты выглядел похищением.
Логика событий, произошедших с девушкой, на первый взгляд казалась весьма простой. Точеное тело Катрины Беты походило на тела прочих женщин-рабынь только внешне. Генетический код, на основе которого ее создали, был выкраден из закрытых реестров Сети и принадлежал древнему мужчине, одному из тех, что именовались на деомотике «тшеди», или же «машинными экстрасенсами». Доставленный тайно в школу для проституток по сговору с ее шефом, код стал основой для одной из постельных рабынь.
Эс Си Рукс спас девушку в момент безнадежного побега, предложив взойти на борт своей яхты. На следующий день после бегства «отец телепатов» умер, совершенно неожиданно оставив Катрину одну. Разумеется, то была не последняя смерть, ублюдок где-то реинкарнировался, но бронированное судно, не открывавшее дверей, не поддававшееся управлению и игнорировавшее приказы об остановке, несло захваченную беглянку навстречу загадочному Заказчику.
Размышляя об этом, Катрина хмурилась и вздыхала, отгоняя щекочущий ноздри страх. Единственным, что было известно теперь беглянке о собственном будущем, являлось имя существа, ожидавшего ее в конце пути. В маршрутной карте «Хохутуна» конечным пунктом полета значилась короткая строчка:
Кластер Буцефал. Владелец: акционер Корпорации Сэм Эливинер Тивари
Катрина могла поклясться, что перед ней на экране висит имя таинственного Заказчика. «Сэм Эливинер Тивари» — так звучал ответ на ее вопрос. Катрина Бета не знала, кто это, не знала, зачем понадобилась ему, но вне зависимости от препятствий она собиралась это узнать.
Квитирование 2
Служба статистики как союзник
Коротконогий Йенг, пожилой когнат с морщинистым лицом и лысеющей головой, мерил шагами комнату. Узкие глаза-щелочки его то и дело посматривали на экран, занимающий по традиции чиновников Нуль-Корпорации одну стену кабинета полностью, от пола до потолка. Перед стеной-экраном на стальном столике со стеклянным верхом расположились личный компьютер и коммуникатор. Собственно, компьютер старшего нукера Службы собственной безопасности Нулевого Синтеза Сальвадоро Йенга и являлся столом. Его стеклянная поверхность казалась таковой только по виду, на самом деле представляя жгучее переплетение прозрачных силиконовых волокон и жидких кристаллов, прошитых в единый конгломерат сложнейшей программной оболочкой.
Компьютер молчал, изображая на тонкой, легкой, почти прозрачной поверхности стола — толщиной всего с палец, но длиною четыре метра — небо с плывущими по нему облаками и, сквозь них, знакомый континент на одной из ближайших планет. Картинка не являлась нарисованной, а непосредственно транслировалась со спутника, в прямом режиме ночью и днем, потому проплывающие в столе города мигали сейчас мириадами огней, снующие по небесным трассам космомобили плелись по тончайшим нитям чередой фосфорных точек или светящейся гусеницей. Стереоэффект порождал иллюзию объема, наиболее близкие облака, казалось, вот-вот вплывут в комнату.
Неискушенного Флавия Аэция Катилину и, тем более, новорожденную Катрину Бету подобная точность изображения повергла бы в немалое удивление, но нукер Йенг, в отличие от прогов-наложниц и воскрешенных кавалеристов, был старым служивым псом и на достижения современной науки реагировал наплевательски, то есть принимал, использовал, но без эмоций или восторгов.
Столы-компьютеры для старинных правительственных кластеров вроде Седана давно считались устаревшей игрушкой. Большинство подчиненных Сальвадоро Йенга предпочитали для домашних и служебных машин голографические интерфейсы, и только Йенг по старой привычке как можно реже менять что-либо в своей работе упорно не хотел переходить на иллюзорные, по его мнению, новшества. По-своему, нукер был прав — наука Нуль-Корпорации давным-давно топталась на месте: миллиарды открытий и изобретений, сделанных за миллионы лет ее существования, не внесли существенных изменений в текущий быт и размеренную жизнь человечества.
Новый дизайн космомобиля — да, производители меняли его каждый месяц. Новое тело для любимой агнатки? Разумеется. Но вот принципиально нового, фундаментального, не было создано ничего, и объяснялось это довольно просто: величайшие из открытий человек совершил как раз перед созданием Корпорации!
