Михаил Шухраев - Изнанка света

Санкт-Петербург,

наши дни

Подъезды разевали сырые страшные пасти, словно поджидая редкую случайную жертву, которая может оказаться на улице в такое время. А холодный и порывистый осенний ветер уговаривал нырнуть в коварное укрытие. Но, несмотря ни на что, Ника продолжала идти вдоль темной улицы, игнорируя пощечины колючего дождя и накатывающую волнами слабость. Ведь там, в темных арках — она почему-то знала об этом! — и в самом деле притаилась опасность. Хищная тьма, которая навалится и проглотит — стоит только сделать один неверный шаг.

— Живой вы меня не получите, вот! — подумала Ника вслух, прибавляя шагу.

Теперь она шла так, будто у нее и в самом деле появилась некая цель. Хотя это было неверно: понятия «Ника» и «цель» и в принципе-то несовместны, а уж сейчас — и подавно.

Хотя, как сказать… Она отчего-то была уверена, что самое главное сейчас — миновать эту кошмарную безлюдную улицу, которая никак не желала заканчиваться. Девушка шагала, наверное, уже полчаса мимо жутких подъездов, в каждом из которых виделся хищник, ждущий в засаде свою жертву. На улице ей не попалось ни души, но ощущение чьего-то присутствия не ослабевало, — скорее, нарастало. Страх оплетал Нику изнутри липкой паутиной.

Казалось, осеннее небо, залитое чахоточно-желтым светом фонарей, к которым тянулись, словно руки скелетов, тощие и голые ветви деревьев, — само это небо наблюдает за ней…

Девушка теперь почти бежала. Еще чуть-чуть, и она должна уйти из этого паршивого места, выбраться к площади. Там — метро, пускай оно сейчас уже и не работает — но кошмар в любом случае должен там прекратиться!

Хотя ничего не случилось, но когда оставалось метра три до угла последнего из домов, сердце Ники едва не выпрыгивало из груди. Она сделала глубокий вдох. Ей хотелось обернуться, и в то же время девушка понимала — именно этого сейчас и не следует делать. Наконец, она шагнула вперед…

…И зловещий кошмар лопнул, словно мыльный пузырь. Тишина исчезла, сменившись обычными звуками города, готового отойти ко сну. Мимо проехала машина, какие-то прохожие удивленно посмотрели ей вслед — с чего бы это сумасшедшей девице так стремительно выскакивать из-за утла, там что, маньяк ждет в подворотне, что ли?

У Ники отлегло от сердца. Кажется, даже метро еще работало. Все это проклятое ощущение страха схлынуло, прекратился озноб, а, может быть, вокруг стало теплее. Вроде и дождя не было.

Девушка остановилась у ступенек станции, не торопясь полезла в карман куртки за сигаретами и спичками, и только теперь, сделав пару глубоких затяжек, решилась обернуться.

Ну, и ничего особенного. Самая обыкновенная улица. Вон и машина туда свернула… Странно, а почему она только что казалась такой безлюдной?

Впрочем, проверять это самое «почему» Ника как-то не особенно горела желанием. Поэтому она, не бросая сигареты, побрела дальше. Но метро ей было, в принципе, ни к чему, поэтому она шла прочь — спокойно и неторопливо, как привыкла.

От пробежки в частности и от «походной жизни» вообще ноги немного ныли. Ника шла по проспекту, станция и триумфальные ворота остались позади. Девушка задумчиво опустила голову, словно бы изучая свои видавшие виды кроссовки. Редкие темные силуэты людей не всегда попадали в ее поле зрения (да и к чему их разглядывать?), и какой-то тип с початой бутылкой пива в руке налетел прямо на нее.

Он обдал Нику бранью и волной перегара, на мгновение уставился, неодобрительно набычась, но тут же зашагал дальше — вероятно, девушка совершенно не попадала в число «телочек» в его вкусе. Оно и к лучшему — мужик быстро «заглох» вдали, оставив ее в покое. Она обернулась на исчезающий силуэт. Было слышно, как под его ботинками хлюпает осенняя грязь.

— Сам ты такой-сякой… — пробормотала для порядка Ника, когда тип с пивом отошел на безопасное расстояние. На сей раз она не имела ни малейшего желания пускаться в обычные для нее потасовки и разборки — хватит, свою порцию приключений на сегодня уже получила.

Она вновь закурила — пачка была примерно наполовину пуста, а это значило, что надо быть поэкономнее. «Ладно, следующую — у новой станции метро», — решила Ника, после чего отправилась дальше. Прохожие теперь попадались все реже, здесь проспект становился не столь оживленным. Видимо, дело шло к полуночи, но истинно счастливые люди, как известно, часов не наблюдают. А девушка явно принадлежала к ним.

Ее путь шел по аллее. Ника по привычке осмотрелась — на всякий случай, не опасно ли здесь, нет ли каких-нибудь придурков поблизости. Конечно, проспект (она только сейчас вспомнила) — не просто оживленная, но еще и правительственная трасса. Если идти по нему очень-очень долго, то можно добраться до аэропорта.

Ее мысли крутились вокруг двух вещей — сигарет, которые вот-вот закончатся, и денег — их не было. Стало быть, придется деньги раздобывать — очень даже привычным способом: «Ой, извините, у меня на жетон не хватает, не добавите…» В народе это называется очень приниженно и банально — попрошайничеством. Зато у иных неформалов носит гордое название (на смеси английского с нижегородским): Ника была «аскером»-профессионалом.

Но все это были самые обыкновенные житейские проблемы. И вполне решаемые. Но что с ней случилось там, около Московских ворот? На это у девушки ответа не было, а раз так, то надо ли ей о том задумываться?

Она полагала, что — не надо.

Ника прошла мимо странного круглого здания, не обратив на него никакого внимания, благополучно оставила позади железнодорожный мост. Теперь очередная станция была рядом — а значит, неподалеку находились и ларьки. Она направилась туда даже чуть более бодрым шагом, чем обычно.

В конце концов, есть же у неприятностей какой-то предел? А если так, то на сегодня они вполне исчерпаны. И уж на пачку сигарет она всяко «настреляет». И совсем не страшно, что осенняя туманная сырость пронизывает до костей, и уж тем более не страшно, что она давным-давно забыла, как выглядит пятисотенная, не говоря уж про тысячу — это мелочи. Не умом, а каким-то внутренним чутьем девушка понимала, что избавилась от куда более крупных неприятностей.

— Закурить не найдется?

Ника обернулась. В метре от нее стоял парень, но рассмотреть его из-за темноты и плохого зрения она никак не могла. Но ей показалось, что он напоминает своего, из «последних остатков питерских неформалов» — так, по крайней мере, она величала саму себя.