Зло Павел -
Сталкер. Последний отчет
Глава 1. Сталкер. Рекогносцировка.
РЕКОГНОСЦИРОВКА (от лат . recognosco - осматриваю), в военном деле - визуальное изучение противника и местности в районе предстоящих боевых действий для получения данных и принятия решения;
Слепящий свет прогонит мрак
И человек подобно богу,
Воспрянет милостью к народу,
И повернет судьбы рычаг...
Полутемная комната. Тусклые люминесцентные лампы отбрасывают еле видимый световой спектр. Посреди комнаты на пластиковой подставке массивный прямоугольный аквариум с рыбками, словно балерины, танцующими в пространстве ограниченного света. Вода сквозь источаемый свет зрительно кажется мутно-зеленной. Затемненная комната отображена через линзу аквариума - искаженная, болотистая, с плавающими по ней рыбками. На письменном столе разложены топографические карты правленые расчетами и записями на полях. За дверью на гвозде висит старый ношеный сталкерский комбинезон. На столе включенный компьютер. Открытый файл "Последний отчет":
- Никто из нас не знал что это такое. Даже не понимал половины всего здесь происходящего. Тем сложнее пытаться это описать, выразить. В том другом мире, откуда мы пришли, ничего подобного, просто не существовало. Мы были оставлены здесь, а попросту брошены. Я, проанализировав все случившееся, пожалуй, замечу, что более уместным станет определение - заключены в границы новых реалий. Неизвестных и неизученных доселе никем из людей. И во многом потому мы стали именовать это место Зоной. И еще одно, возможно я забегаю вперед, и вам покажется невероятным, и вы спросите - "почему" - на этот вопрос я отвечу заранее. Если бы у меня на тот момент был хоть какой-то выбор, он бы ничем не отличался от того выбора, который сделали за меня другие...
История, которую я собираюсь вам рассказать, имеет вполне официальную трактовку. Я же расскажу вам иную..., свидетелем которой я стал холодным летом 86-го. Ее знают лишь некоторые - ограниченный круг, но теперь... - я хочу, чтобы знали и вы. Для этого мне придется вернуться к началу почти на пятнадцать лет назад и рассказать вам о том с чего все началось. Немаловажным будет упомянуть место и время, чтобы рассказ оказался полным. С этого я и начну.
А случилось все в Союзе. В стране, которой нет сегодня на топографических картах или картонно-синем шаре глобуса. Впереди у всех маячила эпоха перемен. Союз к тому моменту уже трещал по швам - заговорили о "Перестройке". Треск слышался по всему периметру и те, кто еще был в состоянии понимать - тот понимал - это семимильными шагами грядет во весь рост закат Советской Империи. И возможно скоро страна исчезнет как исчезали до этого сотни государств память о которых не пощадило даже время. Неудивительно, на фоне географической катастрофы все остальное выглядело не столь значительным, а вернее сказать мизерным. Как для теряющей контроль власти, так и для пережидающего стихию забвения народа.
Все началось с газет. По какой-то нелепой случайности или же чьему-то недосмотру появились небольшие пространные сообщения в самой банальной рубрике печатавшейся на последней развертке в углу "О погоде". Именно там впервые прозвучали заметки, рассказывающие о чрезвычайном росте циклонов на южном фронте страны. Их продвижение вызывало опасения у метеорологов. По мнению ученых из "НИИ Метеорологии и погодных явлений", в скором времени в нашем районе должна была выпасть полугодовая норма осадков в виде града и снега. И это в начале-то лета - в мае! Пока все метеорологи гадали причину столь необъяснимого поведения природы, генштаб Минобороны СССР уже неделю как работал в особом режиме, на повестке стояла ситуации в Чернобыле. Итогом обсуждений стала принятая секретная директива, распространенная среди воинских частей.
7 мая 1986 года, в начале лета, крайне холодного лета, когда сквозящий ветер пронизывал до дрожи и командование в свою очередь, жалело нас - лишний раз, не выгоняя из казарм, шел второй год моей нелегкой солдатской службы. На тот момент мне отзвучало 22 года, и можно было начинать строить большие планы на дальнейшую внеказарменную жизнь. На ту - настоящую вне отбоев вне строев и вне цвета хаки.
В остальном же в этот день всё было как всегда тихо. Ученья - по плану, обед - по плану, отбой - тоже по плану. Ничего другого в нашей инженерной части и быть не могло. В ожидаемо-возникшей череде предпраздничных дней, на радость нам, воякам, разбившей серые будни, загрузив их рутинными и не совсем солдатскими, но от этого скорее более приятными хлопотами, мы предварительно разбитые командованием на группы, медленно и скрупулезно готовили так называемую торжественную часть, посвященную 9 мая. Несмотря на возникшие трудности с ухудшившейся погодой, тем не менее, они не помешали командиру части заверить вышестоящее командование об укладывании в отведенные сроки. Одну из подготовительных групп возглавил прапорщик Семен Куц - жуткий пьяница и дебошир. По его распоряжению нам выдали со склада несколько лобзиков, коими, особо ответственные солдаты, к коим я никогда не относился, выпиливали из фанерных листов в приказарменной бытовке угловатые очертания будущих декораций. Менее ответственные поставляли со склада те самые листы фанеры, забирая выпиленные заготовки, относили их в другой зал, где уже другая группа под покровительством завснаба Саврасенко красила их, превращая в ало-красные стяги и зазывалки. Из устроенного над складом актового зала обычно закрытого на глухой висячий замок, используемого лишь в редких случаях награждения или же просмотра выступлений региональных вокально-инструментальных коллективов, доносились торжественные гимны бэнд-коллектива музыкантов-виртуозов части. Каждый солдат, проходивший мимо, считал своим долгом непременно заглянуть за неплотно закрытую дверцу, словно он, откликнувшийся на зов природы, вытянувший свою шею в приоткрытую дверь, искал там что-то невообразимо-чудесное, а получал лишь смачный тумак по удивленной физиономии от лейтенанта Лосева - дирижирующего ансамблем и также внемлющего природному зову.
Приводили в порядок и жилые помещения. В казармах повсеместно ощущался едкий запах эмульсионной краски. Я не спешил дышать им, зная, что советская краска - самая стойкая краска в мире. Проветривай сколь угодно, а неделя ночей в этом стойком угаре наряду с головной болью входила в нелегкое бремя советского солдата, которое с честью должно было быть стойко им перенесено.
